– А как же покушать? – спросил Конопат – кто о чем, а здоровяк всегда о еде.

– В лагере еды полно. А по пути можете заходить в крупные города и деревни. Наместники и большаки с радостью приветят вас. Если выполните их небольшие поручения, конечно. А не выполните, так можно и поголодать. Пара дней без еды еще никого не убила.

Глаза здоровяка округлились. По его вытянувшемуся лицу все поняли, что он вполне способен стать первым, кого погубит даже день без пищи.

– Да не беспокойся ты. Грузы перенесть в любом граде надобность имеется. Без еды не останешься, – хлопнул его по плечу Шестерён. – Как и я не останусь без работ мастеровых и починочных.

Он похлопал себя по широкому поясу, в который был вделан небольшой набор инструментов – Шестерён никогда не расставался с ним, даже в баню с собой брал.

– Ха-ха, – Ярополк был несказанно рад. – Кто со мной к Владимирскому посаднику?

И с ухмылкой глянул на Любимку, мол, зри, какой я продуманный. Благородные мне подчиняются, а не княжичу. Любимка фыркнул и отвернулся. Вот ещё, всяким лентяям станем завидовать. Держи карман шире.

Димитрий о чем-то быстро говорил Остапу, тот кивал, показал большой палец и снова кивал. Лексий был задумчив, Сойка молчалива. Настенька привычно уже придвинулась к Науму. Клоп и Неждан – к Несмеяне. Любимка с удивлением наткнулся взглядом на серого неприметного парня в кожаных ботинках. Неклюд настолько нелюдим, что все постоянно забывают о его существовании. Вот и теперь парень выдохнул с облегчением, поняв, что дальше можно будет топать в одиночестве.

Матфей проверил небольшие походные гусли. Он тоже не потеряет от испытания волей, а, пожалуй, даже приобретёт.

– Ну, все, – сказал Стоян. – Я вас покидаю. На всякий случай к каждому будет прикреплён любимец. Так что ничего не бойтесь и не дурите. Помните, что вы – тягатели, а это обязывает. Пока!

Пуф! Он исчез.

– Да! Вперёд! Мечи-калачи! Испытание волей! Я буду первым! – заорал Любимка и рванул в лес.

Остальные тягатели переглянулись.

– По-моему, наш Любим не совсем понял суть испытания, – проговорила Сойка.

– Я б даже сказал, что совсем не понял, – загоготал Ярополк. – Одно слово – холоп!

– На то она и воля, – сказал Шестерён. – Каждый поступает, как знает…

***

Любимка уверенно вбежал в лес, сперва потопал по одной тропке, потом по другой. Наткнулся на ручей, чтобы не намочить ноги, повернул назад, но запутался и окончательно потерялся. С размаху выскочил на полянку, потом снова в лесок, пересёк неглубокий овраг, едва не запутался в кустах. Когда выбрался в более-менее свободное пространство, где по крайне мере ветви за шиворот не лезли на каждом шагу, вдруг понял, что не знает, куда идти.

– Эй! Кто-нибудь! – закричал и осёкся – обидно признавать, что заблудился. – Это так и задумано, – сказал сам себе. – Это я сам так решил, да. Это моё проявление воли!

Ему вдруг самому стало смешно: «Один посреди леса – перед кем красуешься?» Он огляделся.

Вокруг девственный лес. Деревья стоят с ровными стволами, покрытые мхом. Лапы раскидистые, пушистые, под ними целые лабиринты – заблудиться можно. Ровно в сказку попал. Того и гляди леший покажется или Баба Яга.

«Три дня – это бездна времени, – подумал он. – И никого кругом. Это же… это… Скукотища какая!»

Ни разу в жизни не оставался один. Все время рядом кто-то был. Ребятня из приюта, братцы – монахи, настоятель. Когда выбирался в город по поручениям батеньки и вовсе попадал в настоящую круговерть народа.

И вот он в лесу один. Прислушался к себе. Очень странное ощущение. Немного жутковатое, но и приятное. Будто открыл для себя нечто новое, доселе неизведанное, и это нечто может помочь ему стать сильнее и чище.

Из леса донёсся шорох, как будто его кто-то преследовал.

– Кто здесь?

Любимка принял боевую стойку.

– Хи-хи, – из-за ветвей вышла Настенька. За плечами удобно сидел плотно набитый, пахнущий травами мешок размером едва ли не крупнее самой девушки. – Ох, городские жители. Как же можно в лесу заплутать?

– Ничаво я не заплутал! – покраснел Любимка. – Я это… просто прогуливаюсь. – Он растопырил руки и важно прошёлся по лесу. – Воздухом дышу. Воздух чистай, он, знаешь, как полезен. Ух, просто!

– Будто мы все эти дни не дышали!

Настенька звонко рассмеялась. Любимка заслушался – впервые её голос звучал в полный рост, не приглушенный застенчивостью. Девушка взяла его за руку и подвела к ближайшей ели.

– Ты ходишь кругами. Почти вернулся к тому месту, где мы начинали. Вот, гляди. Ветка сломлена, слом свежий. Значит, здесь недавно был кто-то из наших.

Любимка поглядел на ветку, потом на Настю.

– А может, это зверь какой?

Девушка опять засмеялась. Любимке была приятны её звонкие колокольчики.

– Следов шерсти нет, значит, шёл не зверь, а человек. А вот сюда взгляни. Вот отметины от сапогов Лексия, я их запомнила, ещё когда за ним шла. А вот Сойка – она немного носки внутрь ставит, и сапожки у неё махонькие, аккуратные. Это вот ножищи Остапа – он как лось ломился. А вот Димитрий – у него сапоги дорогие, подкованные серебряными гвоздиками. А это уже Наум… – девушка встревоженно осмотрела следы, потом глянула туда, куда они идут. – Опять не туда свернул. А ведь я ему указала путь…

– Мечи-калачи! Ну ты, Наська, и даёшь! И это все ты видишь прямо здесь?! Я в жисть того не увижу!

Девушка так и зарделась, позабыв о Науме.

– Нечего тут такого нет! – раздался грубый голос. – Девка всю жизнь в лесу провела, пням молилась, в ручьях мылась. Она просто обязана в этом разбираться и нам помочь. Ведь мы соратники, товарищи и всякая прочая – так князь говорил. Показывай, куда топать!

Из леса вышел Ярополк, весь оцарапанный и в хвое. Настенька сразу сжалась и замолчала, опять превратившись в тихую и неприметную девчушку.

– Мечи-калачи! Ничего она тебе не должна! – набычился Любимка. – А ты чево не со своими бла-агородными?! Никак бросили тебя?

Сын воеводы поморщился.

– Остапа потянуло на соревнования. Сказал – кто скорее до Владимира доберётся, тот молодец, и был таков. Но если Наська мне покажет, я ещё и первым стану! Так что, девка, давай! Помоги мне!

Ярополк радостно потёр ладони. Настенька сразу поникла и сжалась. Любимка нахмурился, глубокие морщины легли на гладкий лоб.

– Мечи-калачи! Дядька Стоян чётко сказал – испытание волей! Понял, дурья твоя башка? Не станет тебе Настя помогать! Нет на то её воли! Понял?

Ярополк не успел рта раскрыть, а он уже повернулся к маленькой травнице.

– Наська, ступай. А мы как-нибудь сами.

Девушка недоверчиво вскинула глаза.

– А как же ты?

– Ступай-ступай, – грубовато оттолкнул её отрок. – Нечаво нас жалеть. У нас ещё целых три дня!

– Что?! Нет! – заволновался сын воеводы. – Я с этими лесами не знаком, я заблудиться могу, Настя!

Любимка заступил ему дорогу.

– Не заслужили мы её помощь. – Настенька улыбнулась, кивнула и исчезла в лесу. Ярополок попытался обойти Любимку, но тот вцепился в него, как клещ. – Неча за ней идти. Сам дорогу ищи!

– Дурень! Трудности на свою голову ищешь.

– Нечаво на чужом горбу ездить! – отбивался отрок. – Свой заимей и ездий.

Он отпустил сына воеводы. Тот кинулся в лес туда, где исчезла травница.

– Наська! Ты где! Ух, получишь у меня!

Девушка, конечно же, не отозвалась. Княжич зло сплюнул.

– Дурило! Не ходи за мной!

И скрылся в лесу.

– Вот ещё, – буркнул Любимка. – Побежал! – Шаги сына воеводы затихли, а Любимка вновь остался один. – Ну что, поглядим, куда меня выведет… моя воля!

И он уверенно зашагал по лесу в противоположную сторону.

***

На Мокеевку ровными рядами шагали пёсиглавцы. Их мускулистые тела топорщились клочьями рыжеватой шерсти, поблёскивали злые собачьи глаза, влажные клыки белели в оскаленных пастях.

Прутик стоял на деревянной стене и сжимал рукоять настоящего боевого меча.