Харитон – не таков. Применяет своё умение на благо княжества, чтобы сплотить группу своих писарей-богатырей в единый дружный отряд.

Лицо Листка хмурится и серьёзнеет – что-то произошло. Писарь отнимает палец от уха и осматривается. На богатырском дворе дежурят ещё несколько писарей. Листок перемигнулся с одним, потом со вторым. Те отвечают едва заметными кивками, а потом…

Пуф. Листок исчез. Только колыхнулась пыль на том месте, где он только что стоял. Так умеют делать только настоящие богатыри. Земная тяга позволяет им перемещаться быстрее молнии, а тренированное тело выдерживает эти нечеловеческие нагрузки.

Отрок огляделся: все слушают князя Александра, он вот-вот закончит. Если тихонечко ускользнуть через кулисы, можно поспеть за писарем и....

Князь Александр закончил. Толстые пальцы атамана Тараса с множеством золотых перстней пригладили усы.

– Сынку Остап! Покажи им казацкую удаль! Пусть знают – когда казачки рядом, остальным делать нечего!

– Покажу, батьку! Покажу! – радостно отозвался Остап.

Любимка всхрапнул, как ретивый конь.

– Мечи-калачи! Это мы ещё поглядим! – крикнул на всю площадь. – Остап хорош, но и мы не лаптем щи загребаем!

Зрители засмеялись, Любима поддержали свистом и подбадривающими возгласами. Тарас довольно подбоченился и что-то сказал князю Александру. Тот улыбнулся. За их спинами маячило злобное лицо урядника Фрола. Вот уж кто Любимку жалеть не станет.

Будь его воля, Фрол с большим удовольствием забрал бы Любима из школы богатырей и спрятал за семью печатями, как какую-нибудь кубышку с сокровищем. Хорошо, что князь придерживается другого мнения, и воли своему уряднику не даёт.

А потом князь Александр выступил вперёд и вскинул руку. В наступившей тишине его голос прозвучал непривычно громко и торжественно.

– Други мои. Объявляю пятьдесят седьмую церемонию отбытия тягателей школы богатырей…

– Убег! Княже! Убег ирод!

Басовитый крик перекрыл голос князя. Через толпу проталкивался здоровенный парняга в кафтане стража. Князь нахмурился и поглядел на него.

– Корней, ты мешаешь торжественной церемонии! – пронзительно каркнул Фрол.

– Убег! Княже! – словно не услышал парняга.

– Кто убег? Говори толком, – взмахом руки князь успокоил Фрола и взволновавшихся людей.

– Иваш убег! Охраняли! Вот те крест охраняли! Глаз не сомкнули. А дверь отворили кормить, а ево нету!

Варвара, Пелагея и наставник разом оглянулись на Любима. Тот стоял, округлив глаза.

– Теперь ясно, чего Листок так резко сорвался. Пральна я не пошёл, мне теперича Иваш мелковат будет…

Сказал и смущённо потупился – вроде как хвастовство вышло, а настоящий богатырь не хвастает.

Иваш был богатырём, которого Вий использовал, чтобы выманить Любима из города. Бедняга страшно поплатился за своё предательство, утратив навсегда богатырскую силу.

– Что за беспечность?! – сдвинул брови князь и глянул на воеводу Стойгнева, который стоял внизу, рядом с новгородцами.

Тот поглядел по сторонам, словно искал, кому отвесить подзатыльник. Никого не нашёл, поэтому пожал плечами и молвил.

– Он же больше не богатырь. Никуда не денется.

– Вот-вот, – выступил вперёд первый богатырь Буслай, который прятался за белоросцами. – Даже это княжьим гридням доверить нельзя. Отправим моего богатыря, он мигом обернётся…

Стойгнев покраснел и раздулся.

– Между прочим, Иваш – бывший богатырь, а не гридень…

– Прошу заметить – бывший…

Князь взмахом руки остановил спорщиков и закончил церемонию, двор забурлил. Тягатели прощались с родными и друзьями, зрители тянули шеи. Шум поднялся невообразимый. Варвара прослезилась, Пелагея натянуто смеялась, батенька Варфоломей, который до сих пор ждал внизу, очень крепко его обнял. Любимка счастливо рассмеялся и крикнул им:

– Я вернусь богатырём! Обещаю!

А потом тягатели выстроились в колонну, во главе встал Стоян. На плече замерло уродливое глиняное чучелко. В разом установившейся тишине громко прозвучал голос наставника:

– Песню запе-вай! Шагом марш!

Топ-топ-топ! – били выложенную булыжником мостовую крепкие тягательские каблуки. Первым затянул Матфей – тягатель из Новгорода. Потом подхватили все. Любимка вытянул шею и разглядел сияющие глаза Пелагеи – это была её песня.

– Не для меня придёт ра-а-асвет, не для меня-а-а-а Дон разольётся…

Впереди их ждали жутко опасные и страшно интересные Запредельные леса.

Листок мчался по опустевшим улицам. Харитон направлял его из палат ума.

– В корешке книги Полуночи спрятан сигнальный жук, – голос первого библиотекаря звучал прямо в голове писаря, минуя органы слуха.

– Похититель сильно просчитался. Кстати, кто он?

– Наш старый знакомый Шустр…

Харитон замолчал, Листок продолжил за него:

– …див с манией сильного хозяина. Никогда не действует самостоятельно. Ему важно знать, что его хозяин самый влиятельный из всех возможных. Мечник. Знаменит полетами и скоростью.

– Неплохо. Иного я от тебя не ждал…

– Моя цель?

– Вернуть книгу и Иваша…

– Иваша?

Не успел писарь закончить вопрос, как в голове явился образ простоватого парняги из охраны и нахмуренное лицо князя. «Убег! Иваш убег!»

Листок кивнул:

– Ясно.

– Иваша отыщешь там же, где и книгу.

– Поддержка будет?

– Нет. Все силы брошены на охрану тягателей. Среди них Любим – он важен.

– Ясно.

Перед Троицкими воротами писарь замедлился. На страже Охап и Гвоздь. Листок кивнул и выскользнул на мост. Здесь пусто, все отправились глазеть на церемонию отбытия тягателей.

Хлоп! Вокруг писаря образовался невидимый кокон переменной массы. Волосы и полы рубахи невесомо поплыли по воздуху, движения резко ускорились, а мир стал ярче и резче.

Новгородский тракт уходил сквозь Моховые болота, но Листок почти сразу свернул. Под сапогами зачавкало, из зарослей осоки поднялись тучи гнуса. Противные голоса лягушек затихали, чтобы зазвучать ещё громче после того, как он пройдёт. Миновал заросли козушки, в которых в прошлый раз таился Вий, и увидел полуразвалившееся строение из почерневших, заплесневелых брёвен – заброшенный терем, куда Иваш заманил Любима, чтобы передать его демону Ярости. От терема доносились приглушенные голоса.

Листок перевёл дух и шагнул из зарослей:

– Кого я вижу?! Иваш решил прогуляться по местам былой славы?

Молодой парень в простой одежде в ответ затравленно оскалился, вытягивая шею и заглядывая за спину говорившему – ждал ещё богатырей. Зато маленький див остался спокоен. Темно-зелёный кафтан распахнут на груди, на шее – массивная золотая цепь, сандалии на босу ногу запачканы и потёрты. Голова гладко выбрита, лишь надо лбом крохотная чёлка. Маленькие ладошки легли на рукояти мечей в заплечных ножнах.

Так вот он каков – див, сумевший перехитрить Харитона в его берлоге. Нужно быть начеку.

– Иваш, ты собрался нас покинуть? – спросил писарь весело и дёрнул себя за выбивающийся из-под картуза чуб. – Нехорошо, надобно вернуться, пока охрана не осерчала.

Иваш оскалился, как загнанный в угол пёс. Несмотря на то, что Листок явился один, недооценивать его не стоит: хоть об этом и не трубят на каждом углу, всяк в княжестве знает, что писари Харитона – настоящие богатыри. Хотя и Шустр не простой див: в последней битве против одержимых людей бился с Полуночниками наравне с богатырями.

– Меня зовут Шустр, – молвил див, задвигая Иваша за свою маленькую спину и продолжая теребить рукояти мечей. – Слышал о таком?

– А должен был? – Листок улыбнулся, стараясь вывести противника из себя.

– Я известен на все шесть княжеств. Моё мастерство мечника…

– Твоё самомнение известно на все шесть княжеств, – усмехнулся Листок. – Верни книгу, и добровольно идём со мной. Коли объяснишь свой интерес, быть может, мы тебя отпустим.

– А что, и объясню, – проговорил Шустр.