– Когда министр получил снимки, то принял их за один из тех фотомонтажей, которые циркулируют в соцсетях, хотя я лично доложил в федеральное министерство, что мы имеем дело с тревожным случаем, не похожим ни на какой другой. Все же министр сомневался и сам позвонил мне, я подтвердил достоверность материалов. Он просил, чтобы мы предоставили прессе всю имеющуюся у нас информацию, без ограничений.

– Они наложили в штаны, верно?

– Обосрались по полной, – подтвердил комиссар. – В министерстве никто не желает повторения скандала с убийствами на Босфоре.

Опершись руками на клавиатуру, инспектор продолжал изучать фотографию на экране ноутбука. Он помнил потрясение, которое пережил из-за тех событий. Тогда его перевели из отдела полиции, занимавшегося отслеживанием финансовых операций, связанных с наркотрафиком, в отдел по расследованию убийств.

В 2011 и 2012 годах все федеральные средства массовой информации посвящали десятки страниц и многие часы лучшего эфирного времени на радио и телевидении громкому скандалу. Он разразился из-за ошибок, допущенных агентами секретных служб при расследовании убийства восьми турок и одного грека в 2000 и 2006 годах, а также смерти в 2007 году женщины-агента, погибшей в перестрелке после ограбления банка. Официальная версия приписывала эти преступления вооруженным разборкам между наркоторговцами до тех пор, пока в ноябре 2011 года двое подозреваемых в этих убийствах не были найдены мертвыми в домике на колесах вблизи Эйзенаха в Тюрингии. Согласно сообщениям федерального министерства внутренних дел, оба покончили с собой. Однако после задержания их сообщницы – молодой женщины, доставленной в полицию после обыска дома в Цвиккау, где проживали все трое, обнаружились свидетельства уничтожения документов, подтверждавших финансирование официальными властями деятельности неонацистских группировок, и в том числе террористической организации «Национал-социалистическое подполье» (НСП). Следствием этих событий стала отставка начальника Федеральной разведывательной службы в июле 2012 года.

– Они сами виноваты. Мы не собираемся уничтожать улики и документы, касающиеся какого-либо преступления. Не наш стиль, – сказал Клаус, закрывая крышку ноутбука.

Комиссар снова провел рукой по своим коротко подстриженным волосам.

– Но на пресс-конференции мне придется сказать про белье и трехмерные изображения. Я знаю, что тебе это не нравится, и Фрида говорит то же самое, но мне придется.

– Даже несмотря на то, что эта информация сделает нас объектом первостепенного внимания всей желтой прессы Германии?

– У меня нет другого способа избежать вмешательства федерального министерства в это дело. Будет лучше, если они как можно раньше убедятся в том, что мы в состоянии справиться с этим делом без помощи их «тайных агентов». Если они возьмут расследование в свои руки, наше мнение никто не станет слушать.

Клаус Бауман выгнул бровь дугой.

– Подожди хотя бы, пока мы получим от судебных медиков первые сведения о вскрытии. Тогда мы поймем, что можно сообщить прессе, а что лучше оставить при себе.

– А что ты скажешь про того типа, который обнаружил трупы?

Клаус понимал подтекст вопроса, заданного шефом. Свидетель видел на месте преступления все то же, что и он. Вполне возможно, он сделал фотографии или записал на мобильник видео с телами девушек. Прежде чем позвонить на 112, он даже мог отправить изображения кому-то из своих контактов в соцсетях, чтобы потом попытаться продать эксклюзив телеканалу, который даст наилучшую цену.

– Он добровольно отдал мне свой телефон, и сейчас его изучают в отделе высокотехнологичных преступлений, – пояснил он. – Если он отправлял какие-то сообщения, завтра мы будем о них знать.

– Министру не понравится, если трупы этих девушек появятся в теленовостях по всему миру.

Клаус Бауман кивнул.

– С согласия свидетеля технари проверили его квартиру. Нашли только коллекцию древних комиксов, среди которых были четыре штуки семидесятых годов прошлого века с порнографическими рисунками нацистского и садомазохистского толка. Как ни странно, они были изданы не в Германии, а в Израиле.

– Он извращенец?

– Не похоже.

– Ты с ним говорил?

– Еще нет, но он внизу. Ждет, когда его допросят. Мрачноватый тип, но опасным не выглядит.

– Если так, то я предпочитаю, чтобы общественное мнение было правильно проинформировано, как хочет министр. И сделать это надо до того, как социальные сети заполнятся бесконтрольными слухами и спекуляциями.

– Прошу тебя только об одном: не позволяй им изгаляться над смертью этих несчастных девочек, – сказал Клаус.

Комиссар встал из-за стола и подошел к двери. Потом вернулся, посмотрел на Клауса и ткнул указательным пальцем в его правую руку.

– Если этот тип начнет темнить, отправь его в камеру. Будет, по крайней мере, один подозреваемый, которого можно предъявить прессе.

Глубокая сеть – это настоящая преисподняя. Мало кто о ней знает, не говоря уже о том, чтобы бывать там, в этих глубинах Интернета, таких же темных и мрачных, как самые неизведанные глубины океана. Раньше мне никогда не приходилось заходить туда, и ни один нормальный человек никогда не должен этого делать. Меня предупреждали, но я не послушала. И теперь уже слишком поздно раскаиваться. Монстры живут и за пределами страшных сказок. Они живут внутри нас самих, но нигде их извращенная порочность не чувствует себя такой живой и реальной, как в глубокой сети. Здесь они могут питаться человеческой падалью, достигшей окончательного разложения под действием самых отвратительных разновидностей паранойи.

Мне было двадцать шесть лет, когда я встретила мужчину, открывшего передо мной дверь в преисподнюю и побудившего войти в нее. Не стану рассказывать, что он мне показал, не стоит вдаваться в детали тех ужасов, которые я увидела. Не стану также говорить о том, что он заставлял меня делать, это слишком тяжело, слишком жестоко. Мне только что исполнилось двадцать восемь, и я знаю, что очень скоро умру.

Сейчас ровно двенадцать ночи, и мои дамы ждут меня в чате.

Черная Луна: Я здесь.

Туманность: Я весь день ждала, когда настанет этот миг.

Черная Луна: Я всегда буду здесь в это время.

Ведьмина Голова: Мне нравится такая верность… Давайте дадим торжественную клятву.

Балерина: Не начинай свои детские штучки.

Ведьмина Голова: Ладно, ладно, буду вести себя как взрослая.

Богомол: Чуть не уснула за компьютером, пока ждала. День был жутко суматошный.

Черная Луна: Это всего один час, не так уж много времени. А где Яблоко П?

Тишина.

Ведьмина Голова: Упало с яблони.

Балерина: Ты добьешься, что я тебя возненавижу.

Черная Луна: Здесь никто никого не держит, каждая может уйти, когда пожелает.

Богомол: Спасибо, что напомнила. Буду иметь в виду.

Туманность: Мне по-прежнему грустно. Хочу, чтобы вы поговорили обо мне.

Снова тишина.

Ведьмина Голова: Туманность, мы с тобой.

Черная Луна: Конечно. Ты не одна. Здесь не одна.

Богомол: Ты плачешь?

Туманность: Да.

Балерина: Тебе надо взбодриться, твои страдания ни к чему не приведут!

Туманность: Знаю, знаю. Но все равно, чуть что, я в слезы.

Ведьмина Голова: Представь, что мы тебя обнимаем.