Итак: Игнатий Яковлевич. Судя по дневнику, он занимался поисками подземелий – в том была его специализация. В 1926 году это мог быть только один человек – Игнатий Яковлевич Стеллецкий, известный в то время специалист по подземельям. Вопрос: почему местные были уверены, что археологи нашли подземные ходы?

Со слов Спиридоныча, местного старожила (чтоб он был здоров!), известно, что до Великой Отечественной войны на совхозных полях часто находили каменные плиты.

– Сдвинешь такую, а под ней костяк человеческий, казаны, горшки стоят. Старики нам, молодым, тогда еще говорили, мол, то человеческие жертвы, совершенные нехристями, – поведал Спиридоныч таинственным шепотом, дыша убойным перегаром.

Потрепаться о всяких страхах – его хлебом не корми.

Мне сразу стала понятна история с подземельями. Такие захоронения оставила после себя кеми-обинская культура, которая существовала в Крыму во 2-м тысячелетии до нашей эры. Первое нашли при раскопках кургана Кеми-Оба в 1957 году. После подобные могильники были обнаружены едва ли не по всему Старому Свету: в Африке, в Азии и Европе. Четыре стены, составляющие каменный ящик, украшали рисунком из красных, белых и черных полос, причем рисунок каждой могилы дважды не повторялся. Подобным образом украшали стены даже шумеры. Главное: курган Рытый под Гострой Могилой некогда являлся центром целого сакрального комплекса».

Очнулся Макар, когда веки залило красным светом, приятное тепло солнечных лучей согрело лицо и живот. Тело с наслаждением потянулось к протаявшей синеве небес, по которым плыли блеклые клочья тумана. Трава, увешенная каплями росы, сверкала мириадами крошечных самоцветов. Радостная сила наполнила душу, заставляя трепетать жилы и мышцы. Макар обнажился до пояса и понесся с кургана вниз, купаясь в холодной росе.

Виктор проснулся от холода. Тело трясло, рубашка и брюки промокли от росы, руки и ноги плохо слушались. Он медленно перекатился на бок, поджал ноги в тщетной попытке согреться. Не помогло. Его начинало корежить – судороги схватывали то икры, то плечи, потому Ковалев снова лег на спину и вытянулся во весь рост. Восходящее солнце немного согрело живот и бедра, но стоило пошевелиться, холодная мокрая одежда противно липла к коже.

Кряхтя, словно глубокий старик, Виктор кое-как поднялся и сел. Августовское солнце, висящее в утренней дымке, ослепило закисшие глаза, зато грело сильнее. Ковалев встал на ноги, принялся растирать занемевшие конечности. Зубы громко стучали, норовя прикусить язык. Он попытался сцепить челюсти – начало сводить судорогой мышцы скул.

– Что-о-о за-а-а черт? – Непокорность собственного тела начинала злить.

Ладонями он тщательно растер уши, щеки, шею, потом, дергаясь от дрожи, как марионетка, стал делать зарядку. Во время приседаний сухожилие под левым коленом быстро задеревенело, тупая боль пронзила ногу, икра напряглась. Виктор едва не свалился. Сидя на корточках, стиснув зубы от боли, принялся тщательно чесать задеревеневшую мышцу ногтями, пока судорога не отпустила. Снова поднялся на ноги, отдышался.

Солнце неуклонно делало свое дело – дрожь прошла, рубаха на плечах начала подсыхать. Еще полчаса – и надо будет искать укрытие от солнцепека: август в этом году выдался жаркий.

Виктор прикрыл глаза от яркого утреннего света и огляделся. Метрах в двадцати от него земля полого уходила в овраг, до следующего «берега» было метров двадцать пять, и у самой кромки из-под земли торчали серые зазубренные выступы известняка. Вот откуда Ковалеву пришлось лететь прошлой ночью. Слава богу, о камни не зацепился. Повезло…

Слева в полутора километрах от оврага пролегала трасса, сверкающие на солнце жуки-автомобили уже спешили по своим делам. Виктор хорошо различил и злополучный указатель, и поворот на Гострую Могилу, однако его машины видно не было.

– Чтоб вы провалились, – прошипел Ковалев, в очередной раз проклиная налетчиков.

В селе, расположенном километрах в двух от оврага, пели петухи. Виктор удивился самому себе: вот это драпанул! У страха глаза велики и ноги быстры.

Первым делом Ковалев решил пройти на место преступления, где на него напали всадники. А потом можно будет найти Зота и обратиться к участковому. Машину необходимо найти хотя бы потому, что в пиджаке, оставленном в машине, были документы.

Виктор осторожно подошел к краю оврага, но спуститься в него не решился – пошел в обход к трассе, где ров превращался в глубокую обочину.

Машина пропала. На месте ее Виктор нашел пластмассовый колпак с четырьмя кольцами да колдобину со свежими царапинами – в этом месте авдюшка скрежетнула дном. Ковалев покрутил колпак в руках и с силой запустил его в степь.

– Опаньки! Пошла, родимая! – крикнул кто-то сиплым голосом.

Виктор обернулся на окрик. По старой дороге от трассы катил тарантас, влекомый желтой кобылой. Полуспущенные колеса, которые когда-то принадлежали тракторному прицепу, хрустели камешками. Управлял этим экипажем старичок в засаленной милицейской рубахе и в серой потрепанной кепочке.

– Здорово, отец! – поприветствовал его Виктор. – До села довезешь?

– Тю! Дык ты ж уже ж вроде как?

– Чего «как»? – не совсем понял тарабарщину возницы Ковалев.

– Да в селе ты ужо!

Виктор на ходу присел на плоскую дощатую платформу слева от извозчика:

– Это понятно. Мне бы человека одного отыскать. Поможешь?

Старичок обернулся к пассажиру и, дыхнув убойным перегаром, лукаво улыбнулся:

– Ты шо ж пеши к нам пожаловал, чтоб человека сваго сыскать?

– На машине, – пожал плечами Виктор. – Да только не знал, что у вас тут банда орудует – машины крадет.

Извозчик крякнул, насупился и, отвернувшись, стеганул кобылу:

– Но, Маркитантка! Ить едрить тую дивизию!

– Так что, отец? Поможешь мне человека найти?

– Чё ж не помочь, – пробурчал старик. – Токма кого ж ты шукаешь, сынок?

– Макара Зотова. Знаешь такого?

Спина извозчика выпрямилась. Он качнул головой: «От ешь-трешь!»

– Знаю. Как не знать. Однак Макарку ты щас дома не застанешь. На работе ен.

Старичок принялся еще чего-то объяснять, но Виктор не слушал его треп. «Надо переодеться и помыться, – рассуждал он. – Значит, первым делом к Зоту домой. Хотя нет. Там Клавдия Ивановна, я ее своим видом только перепугаю. И что прикажете делать?»

– М-да, история, – вслух произнес Виктор.

– А я ж тебе чё и говорю! – подхватил старичок.

– Послушайте, отец, вас как зовут? А то нехорошо как-то: едем вместе и еще не познакомились.

– Мене? – Старичок неожиданно растерялся. – А так ить я ж Вадим Спиридоныч Ляпунов, своею персоною. – Он приподнял кепочку, обнажая розовую лысину, и отвесил небольшой поклон.

– Очень приятно. – Ковалев протянул руку. – Виктор Сергеевич Ковалев.

Обменялись кривым рукопожатием – старик сидел спиной к пассажиру.

– А ты ж по какому такому делу к Макарке? – поинтересовался извозчик.

– Мы вместе служили на флоте. Вот решил заехать повидаться.

– Эгеж-эгеж, – пробормотал Спиридоныч.

– Дорога тут у вас – просто жуть.

К тому времени старый асфальт сменился пыльным проселком, на который выходили огороды сельчан. Народ уже вовсю работал на богатых овощами наделах, и Вадим Ляпунов часто приподнимал кепочку, приветствуя односельчан.

– Та какая энто дорога! По ней никто ж не ездить, – ответил Спиридоныч после очередного «доброго здоровьичка!».

– А указатель?

– Де?

– На трассе.

Старик фыркнул:

– И шо, шо указатель? Каки дороги – таки и указатели. Прислали трех дурней тот бисов указатель ставить. Они старый столб корчанули, новый – вкопали. И шо? Тута Катькина верста стояла. Пришли кацапы с красным флагом колгосп строить: версту срыли – указатель поставили. От как пошла та дурь от них, так по сию пору. – Спиридоныч махнул рукой.