Перед покосившимися воротами, ограждавшими замок от ветра малолюдных предместий, усач осадил коня и, дождавшись смертников, распорядился:

— Пойдете сейчас к барону. О перипетиях нашей встречи толкуйте правдиво и кратко. Не забывайте, что свободу вам может даровать лишь один человек.

— Погодьте. Прежде велите накормить нас досыта. А то вместо внятного рассказа барон услышит урчание животов, — воспротивился Пол-лица, страдальчески воззрившись на собеседника.

— Покажи им кухню. Как набьют брюхо, проводи к покоям барона, — подумав, скомандовал здоровяку недовольный усач.

Прошагав по тесному двору, мимо пустующей виселицы соседствующей

с колодцем, смертники, вслед за здоровяком, протиснулись сквозь узкую дверь в царство аппетитных запахов. Оробевшая служанка усадила нежданных гостей за стол, уставленный глиняной посудой и, метнувшись к очагу, вернулась с похлебкой.

Не разобрав вкуса, Пол-лица в несколько глотков опустошил миску, тут же затребовав добавки. После третьей порции приятная усталость разлилась по размякшему телу, но смертник не позволил себе разомлеть и лениво поднялся с лавки.

— Куды?! — взволновался здоровяк, карауливший у входа.

— До ветру прогуляться, — бросил Пол-лица, уловив едва различимое хлопанье крыльев за окном.

— Такого дозволения дадено не было, — возразил здоровяк, перегородив собой дверной проем.

— Прикажешь оправляться в котелок или может сразу тебе в руки? — распуская пояс, осведомился Пол-лица.

Здоровяк поскреб затылок и, отшагнув в сторону, угрюмо пробурчал:

— По левую руку хлев. За него ступай.

Пол-лица надеялся, что его хотя бы на время оставят в одиночестве, но здоровяку, по-видимому, была чужда всякая деликатность. Он сопроводил смертника до самой дыры в крепостной стене, откуда сваливали помои, и встал немым наблюдателем у коновязи.

— Будешь пялиться? Хочешь узнать, как это происходит у смертников? Смею заверить, там я похож на обычного человека. Ничего занимательного, — пронзительно глядя на здоровяка, процедил Пол-лица.

Помявшись, здоровяк все же устыдился собственного невежества и неспешно отошел за конюшни. Облегченно вздохнув, Пол-лица показушно приспустил портки, но вместо того чтобы справить нужду, неожиданно прошептал:

— Лёт, ты здесь?

— Можешь не шипеть. Рядом вроде никого нет, — прозвучала из ближайшего стога речь летунца. — На твое счастье, я шибко догадлив. Враз смекнул, куда следует лететь, когда подслушивал за ставнем кухни.

— Ты понял, о чем я беседовал с сыном барона в лесу? — повернувшись на голос, уточнил Пол-лица.

— Эй-Эй! Потише! Не нацеливай это в мою сторону! — протестующе заскулил стог. — Да, я ухватил соль вашей болтовни, ховаясь по кронам деревьев, но постичь ее нюансы мне удалось. Как ты собрался избавлять барона от проклятия, если его вообще быть не может? Старший сын сам напал на барона, который просто защищался. Проклятие не карает тех, кто изначально не замышлял вредить другому и оберегал свою жизнь.

— Согласен, но они-то об этом не ведают, — опасливо озираясь, вымолвил Пол-лица.

— Покамест. А вот когда проклятие не появится, мигом сообразят, что к

чему и крепко осерчают, — поспорил Лёт, высунув голову из стога.

— Проклятие найдется, — убежденно сказал Пол-лица. — Им притворишься ты!

— Предлагаешь мне ухлопать барона?! — усмехнулся летунец, зашуршав соломой. — Что-то ты со спущенными портками малость поглупел. Запамятовал кто я такой? Мне не под силу влиять на людей не желающих причинять тебе зла.

— Так от тебя и не требуется самому марать плавники. С бароном управлюсь я. А ты достоверно изобрази грозное проклятие, — растолковал Пол-лица, опускаясь для вида на корточки.

— Вот это порученьице по мне. Надобно показать проклятие страшное до усрачки? Извольте! Зуб даю, к ночи на твоем месте будут сидеть все обитатели замка, не исключая амбарных мышей, — воодушевленно пообещал летунец.

— Долго ты там еще?! — послышался из-за конюшни бас здоровяка.

— Только не нагрянь раньше времени. Подгадай момент, когда я примусь якобы спасать барона от проклятия, — напутственно пробормотал Пол-лица и, натянув портки, побрел обратно.

Возвратившись на кухню смертник первым делом шепнул развалившемуся на лавке Савве:

— Ничему не удивляйся и помалкивай!

На физиономии подмастерья, пытавшегося запихнуть в себя большущий ломоть хлеба, нарисовалось крайнее изумление, но набитый рот вкупе с ледяным взором смертника помешали обрести ему словесное выражение.

— Веди нас куда должно. Мы закончили трапезу, — небрежно бросил Пол-лица бдительному сторожу.

Здоровяк заиграл желваками и, сурово махнув рукой, направился через темный поход в помещения старого донжона. После внешней обшарпанности замка, коридор, завершавшийся лестницей, поневоле поражал чудным порядком. А безупречная чистота второго этажа, где смертников уже поджидал нетерпеливо расхаживавший сын барона, казалось, молила немедля

вытереть пыльные сапоги.

Подозрительно осмотрев Пол-лица, усач постучался в дубовую дверь, напротив которой замер и, бережно отворив ее, шагнул внутрь. Пройдя за ним, смертники очутились в душной комнате разделенной надвое невысокой баррикадой из столов, преграждавших путь к горящему камину. Одноглазый старик, сидевший в глубоком кресле у огня, очень обеспокоился увидев толпу визитеров и сразу же схватился за меч.

— Оставайтесь у двери, — предупредительно велел потный стражник, охранявший вход.

— Вот смертники, о которых я вам рассказывал, отец, — почтительно поклонившись, произнес усач.

— Почему двое? — рявкнул барон, крепче сжимая рукоять меча.

— Второй подмастерье, — торопливо пояснил усач, не осмеливаясь взглянуть на старика.

— Вам растолковали суть дела? — грозно воззрившись на смертников, прохрипел барон.

— Постольку-поскольку. Вы задушили старшего сына, вздумавшего напасть… — не отводя глаз, заговорил Пол-лица.

— Опыт-то у тебя хоть маломальский имеется? Давно честной люд объегориваешь? — бесцеремонно перебив смертника, спросил барон.

— Я избавляю от проклятий вот уже сорок пятый год, — выдержанно ответил Пол-лица.

— С сызмальства что ли? Ты как-то уж слишком моложав. Покажите-ка руки, — обнажив желтые зубы в ехидной усмешке, потребовал барон.

— Я хорошо сохранился, — промолвил Пол-лица, вслед за Саввой продемонстрировав голое запястье.

— По мне так необычайно хорошо. С затруднениями подобными моему случалось сталкиваться? — все больше сводя беседу к допросу, уточнил старик.

— Попадалось что-то похожее. Правда, тогда вас еще не величали Волчьим бароном. А заместо сына была задушена строптивая дочка родовитого соседа, не возжелавшая отдаться вам во время внезапного ночного визита, — туманно сообщил Пол-лица, потаенно наслаждаясь победой над самодовольной ухмылкой старика, скрывшейся за смятением.

— Кто наплел тебе о таком? С тех пор минуло лет сорок, и я позаботился о том, чтобы эта история сгинула в прошлом заедино со всеми невольными свидетелями. Уцелел лишь смертник, спасший меня от проклятия положенного в наказание за то недоразумение. Наверняка именно он растрепал о былых делах. Зря я смалодушничал и отпустил его, — рассудил барон, раздосадованно хватив кулаком по поручню кресла, выполненного в виде волка.

— Тем смертником был я. Как сейчас вижу, нашел меня в тот промозглый осенний денек заплаканный парень и поведал о небольшой проблеме с насилием. По счастью для него ночная темень сокрыла облик душителя. Никто не заподозрил в будущем бароне виновника девичьей кончины. Окромя, конечно же, проклятия. Уж оно-то понимало, кого следует донимать, — по-хозяйски усевшись на один из столов, пустился в воспоминания Пол-лица.

— Это не мог быть ты! Иначе на твоем месте должен стоять дряхлый дед. Я еще не забыл, что тот смертник выглядел гораздо старше меня, — обличительно ткнув узловатым пальцем на собеседника, выпалил барон.

— Таращась на меня умоляющими и, несомненно, зрячими глазенками, парень, преисполнившись раскаяния, поделился тайной… — взяв драматичную паузу, решительно добивал барона прищурившийся Пол-лица.