– Ник! Сзади! – снова закричала Кира, летя мне на встречу.

– Мотоциклы! – ответил я, несясь к ней.

Через пару секунд мы столкнулись друг с другом прямо на том самом месте, где валялась монетка. По опасно мокрой дороге прямо на нас, обгоняя друг друга, неслась пара новеньких сверхмощных мотоциклов. Одним управлял белобрысый мальчишка в ярко-зеленой рубашке (хотел бы я себе такую позволить!). На втором сидел некто, одетый во все черное и кожаное, его темное лицо было скрыто за черной повязкой. Вот и все, что мы успели заметить.

Растерявшись, я невольно прижал Киру к себе – она мне показалась еще более маленькой и хрупкой, чем раньше, и быстро обернулся. С другой стороны, прямо навстречу мотоциклам двигался новенький серебристый автомобиль. Я тут же узнал семейный транспорт Златоновских, вспомнив отличный момент, когда я, однажды, смог проколоть ему шины. Но сейчас было не до этого. Мотоциклы и авто собирались столкнуться лоб в лоб прямо на том самом месте, где стояли мы с Кирой через пять… четыре… три… секунды.

Девчонка, полностью смирившись с неминуемой смертью под одним из шести колес, положила мне голову на грудь, плотно зажмурила свои серые глаза и крепко обняла мою загорелую шею. Но я не собирался сдаваться – моя жизнь, кажется, только наладилась, а, значит, больше всего на свете мне не хотелось умирать. На последней секунде я кое-как расцепил ее руки и что было силы оттолкнул в сторону. Ну, вышло довольно грубовато, она даже упала на асфальт, но зато ей теперь не грозило ничего кроме разбитой коленки и испорченного дня. А вот мне…

Первым мимо меня пролетел белобрысый в изумрудной рубашке. Его железный конь был гораздо быстрее, маневренней и мощнее. Каким-то невероятным образом он оказался на широком серебристом капоте авто, затем оставил резной черный след от шин на крыше и, прибавив скорость раза в два, унесся вдаль, буквально растворившись в пелене дождя. Водитель автомобиля – огромный бритоголовый амбал, позеленевший от испуга, резко крутанул руль в сторону, отчего машина стала резко разворачиваться, встала на два колеса и несомненно перевернулась бы как раз на том месте, где на асфальте сидела обездвиженная от шока Кира.

Однако, второй мотоцикл, быстрый и ловкий, как его наездник, проехался по капоту авто, кое-как стабилизировав его положение. Я еле успел отскочить в сторону… а вот и нет, меня все-таки задело бампером, и я покатился по асфальту и нечаянно налетел на Киру. Тяжело дыша от пережитого шока и все еще инстинктивно цепляясь за друг друга, мы растянулись на асфальте, провожая взглядом, петляющий по дороге автомобиль. Он резко свернул в первый же поворот, тот самый, откуда мы вышли с Кирой минут десять назад. Это был самый короткий путь к морю, который заканчивался шестиметровым обрывом в скалах. Но данный факт сейчас меня мало волновал.

Я глубоко облегченно вздохнул и тут же закашлялся, ощутив резкий запах жженой резины. По моей мокрой щеке раздалась звонкая пощечина – очевидно, благодарность за спасенную жизнь.

– Ауч! – вскрикнул я, быстро отворачиваясь – она не должна была видеть, как на моих глазах выступили слезы. Больше от обиды, чем от боли. Мой взгляд упал на что-то блестящее, круглое и… уже такое знакомое. Монетка! Самое время ее прикарманить. Сказано-сделано! Я быстро закрыл ее ладонью и обернулся к Кире, – за что?!

– Чтобы в следующий раз лучше учил правила дорожного движения! – ответила девчонка, опираясь на мое плечо. Я стиснул зубы, едва не вскрикнув – это было то самое плечо, которое задело колесом автомобиля. Я все-равно считал себя счастливчиком – вместо плеча могла быть моя голова или шея. Кира, ничего не заметив, встала на ноги и подняла с асфальта свою мокрую сумку курьера. – До встречи!

– Стой! Куда? – я быстро взглянул ей в глаза, прочитав в них лишь невероятную усталость и нарастающее раздражение. Не ее ли жизнь я только что спас? Так чем же дело?

– Подальше! Прости, но от тебя одни неприятности, Ник! – честно ответила она, странно, но в этот печальный момент на ее загорелых щеках образовались ямочки, словно от улыбки, – и если тебе нужна нянька, то у меня есть дела поважнее!

Прекрасно! А чего же еще мне было ожидать от разносчика пиццы? Товар доставлен в срок и по адресу, жалоб нет… Я глубоко тяжело вздохнул, лихорадочно обдумывая свой следующий шаг и одновременно переворачивая в своем кармане только что найденную монетку. Отчего-то она показалась мне огненной.

– Многоуважаемый курьер! Я все-таки хочу оставить отзыв вашему руководству! – многозначительно начал я, поднимаясь на ноги – как ни странно, она сама подала мне руку. Мой план просто обязан был сработать – прежде чем что-то просить, нужно что-то отдать… Кроме того, девчонки любят блестящие побрякушки. Я достал руку из кармана и протянул вперед раскрытую ладонь. Жаль, что солнце зашло – с блеском моя монетка смотрелась бы гораздо дороже.

– Вот, это тебе чаевые! – буркнул я невзначай, следом добавив более внятно, – вашей конторе важны же положительные отзывы? Тем более тебе, как новичку? Я напишу его чуть попозже! Придумаю, пока… пока буду искать рубашку! Как только найду, ты получишь свой отзыв, а потом… можешь валить…

Кот Цезарь

И как я мог докатиться до такой «собачьей» жизни, совершенно недостойной кота? Понимаю, во все времена кошкам было нелегко! Но за что я оказался в повозке, которая вот-вот грозилась перевернуться, с тремя орущими бесхвостыми приматами? Мало того, что они жили в моем доме! Тискали меня и купали! Так вот теперь наступило полное …МЯ-А-А-У!

– Давид! Тормози! – ревел Виктор, он бился своей блестящей лысиной то об потолок, то об лобовое стекло. – Тормози, идиот!

Я метался по салону, обдирая когтями дорогие кожаные сидения и пытаясь каким-то чудом покинуть эту взбесившуюся повозку. Проклятый дождь! Это из-за него сейчас все окна были наглухо закрыты. Но внезапно я позабыл обо всех своих проблемах: перевязанный хвост, вывихнутая лапа, взбалмошная повозка, взбесившиеся двуногие и в целом потерянный день

– Хозяйка?! – промурлыкал я, глядя на неподвижную Елену, она лежала без сознания, распластавшись на заднем сидении. Из-под сбившейся на бок светлой челки, падая прямо на мой пушистый рыжий хвост, стекали мелкие, но частые капли крови. – Чтоб я полинял! Она же уже почти не дышит!

Изловчившись, я запрыгнул на спинку водительского сидения, вцепившись в него всеми своими двадцатью когтями – дорогая кожа тут же громко жалобно затрещала. Но еще громче заорал я прямо очумевшему Давиду на ухо:

– Тормози! Чокнутая обезьяна! Стой!

Тут я увидел его серо-зеленое от паники лицо в свернутом на бок зеркале и чуть не полинял. Красные и блестящие от ужаса и слез глаза были готовы вот-вот выпрыгнуть из орбит, на висках от напряжения проступили вены, большие белые зубы скрипели и стучали. Он больше не мог контролировать ни повозку, ни себя…

В следующую секунду снова заскрипели тормоза, Давид резко крутанул руль… да так сильно, что тот оторвался. Но сейчас это было совсем не важно – машина, перевернувшись раз, загромыхала прямо со скалистого обрыва вниз. Я заметался по ней, как пробка в пустой бутылке, ударяясь своей и без того плоской мордой обо что попало.

В самый ответственный момент откидная крыша нашего тарантаса быстро «откинулась» и мы, как в самых популярных фильмах по плоскому «ящику», буквально зависли над морем. В десяти кошачьих прыжках под нами (высота достаточная, чтобы разбиться в клочья) пенные темно-зеленые волны с грохотом и брызгами разбивались о мокрые острые камни. Моя и без того сбившаяся шерсть встала дыбом – ни умения, ни желания плавать у меня никогда не было! В хмурой выси наворачивали круги жирнющие чайки, шумно делая ставки, как скоро наша повозка «спикирует» вниз.

– Около десяти высоких волн! Не больше! – радостно кричал белобрюхий альбатрос, над машиной пронеслась тень от его крыльев.

– Чтоб тебя за крыло…! Курица! – шипел я в ответ, но из-за грохота волн меня никто не слышал.