По пути на аэродром Ольга Арчиловна заехала в прокуратуру, чтобы взять следственный портфель, в котором находились фотоаппарат, рулетка, лупа и многие другие предметы: они могут понадобиться следователю при осмотре места происшествия.

В комнате милиции аэропорта ее уже ждали те, кого закон именует специалистами, призванными оказывать следователю содействие в обнаружении, закреплении и изъятии доказательств: судебно-медицинский эксперт Кабашкин Иван Иванович и криминалист – специалист по оружию Артем Корнеевич Веселых.

Вскоре подошел летчик и сказал, что машина готова и можно лететь.

Через десять минут они сидели в вертолете, а еще через пять уже летели над тайгой.

«Столько лет ждали этого дня, – вздохнула Ольга Арчиловна. – И нате вам…»

Она вдруг ясно представила себе, как впервые увидела Виталия. Ленинград, их старинная квартира на Васильевском острове. Знакомый отца, ученый-геофизик, представляет высокого молодого мужчину с начинающими серебриться висками.

Виталий Сергеевич был, как ей показалось, весь вечер смущен и просидел в уголке, говорил мало, больше слушал.

«Арчиловские пятницы». Так называли друзья отца те необыкновенные, полные неизъяснимой прелести вечера в их доме. Оля любила эти длившиеся частенько до рассвета сидения за особую значимость и эмоциональность разговоров и споров, за ту легкость понимания вдруг неожиданно открывающихся истин.

Люди у них бывали разные, и каждый по-своему интересен.

На «арчиловских пятницах» царил «сухой закон». Из спиртного пили только сухие вина, кофе или же безалкогольные коктейли, молочные и фруктовые, на которые мать Оли, Аполлинария Модестовна, была большая выдумщица.

Зато темы для разговора любые, на выбор. Споры о том, где находятся последние работы великого русского художника Карла Брюллова (он умер в Италии, и многие из его полотен не найдены по сей день), перемежались с разговорами о загадке так называемых пульсаров, не дающих покоя астрономам всех стран. Немало копий сломано вокруг вопроса о парапсихологии, волнующего в настоящее время многих. И видимо, не только в настоящее время. Оля была, например, удивлена, узнав на одной из «арчиловских пятниц», что отцом парапсихологии был не кто иной, как автор знаменитых рассказов о Шерлоке Холмсе Артур Конан Дойль. Так, во всяком случае, считают некоторые исследователи.

Когда Оля была маленькой, ее с трудом отправляли спать. Повзрослев, она уже могла присутствовать на «арчиловских пятницах» до конца. И кто знает, может быть, эти вечера и определили ее выбор профессии.

Как-то разговор зашел о выдающемся русском судебном деятеле, великолепном ораторе, большом знатоке литературы Анатолии Федоровиче Кони. Том самом, который, будучи председателем Петербургского окружного суда, вел процесс по делу Веры Засулич, стрелявшей в столичного генерал-губернатора Трепова. Как известно, Засулич оправдали, что навлекло на Кони немилость царского двора.

Сам факт, что в то тяжелое время нашелся человек, для которого закон и законность оказались превыше всего, превыше монаршей милости и мнения света, потряс воображение молодой девушки. Оля буквально набросилась на сочинения самого Кони и книги о людях, которые были в какой-то степени близки ему по духу и деятельности. Из них она узнала о таких известных дореволюционных адвокатах, как Ф.И. Плевако, В.Д. Спасович, о прокуроре Д.А. Ровинском, о тюремном враче Ф.П. Гаазе, отдавшем свою жизнь и состояние делу помощи заключенным. Простые слова Гааза «спешите делать добро» Оля хотела бы сделать девизом своей жизни.

Потом было увлечение детективами. И когда подошло время поступать в институт, она не колеблясь подала заявление на юрфак университета, где ее отец был профессором кафедры гражданского права.

Мать была огорчена этим выбором. Аполлинария Модестовна мечтала совсем о другом поприще для дочери. Сама она родилась, выросла в Новгороде, закончила в свое время институт иностранных языков и всю жизнь проработала гидом-переводчиком. Ее сокровенная мечта – когда-нибудь заняться переводом французских романов. Но годы уходили, и она хотела, чтобы ее мечту воплотила Оля.

Но Оля подала документы на юридический факультет. Однако на вступительных экзаменах недобрала полтора балла. Это ее не остановило, наоборот – подхлестнуло. Она пошла работать секретарем суда. И через год добилась своего: нужные баллы были набраны.

Смирившись, родители теперь лелеяли надежду, что дочь пойдет в науку, как Арчил Автандилович. Нельзя сказать, чтобы наука ее не интересовала. Юрист, по ее мнению, должен быть подкован, как говорится, на все четыре ноги. Она даже вступила в студенческий научный кружок по истории государства и права. Учась на втором курсе, Оля сделала на заседании этого кружка свой первый доклад – о Дмитрии Ивановиче Курском, который был с 1918 по 1928 год народным комиссаром юстиции и первым генеральным прокурором республики.

На последнем курсе университета Ольга выступила на общеуниверситетской научной конференции. На этот раз она говорила о деятельности Дмитрия Александровича Ровинского, который в середине прошлого века занимал пост московского губернского прокурора. Ровинский относился к тем людям с чистым и высоким моральным обликом, чей многосторонний и бескорыстный труд служил интересам и развитию самосознания общества. В эпоху взяточничества и темного своекорыстия Дмитрий Александрович Ровинский оставался честным и преданным делу законности прокурором. Вот уж поистине луч света в темном царстве!

Как-то в одной из речей перед вновь назначенными следователями Ровинский сказал: «Будьте людьми, господа, а не чиновниками! Опирайтесь на закон, но объясняйте его разумно, с целью сделать добро и принести пользу. Домогайтесь одной награды: доброго мнения общества, которое всегда отличит и оценит труд и способности. Может быть, через несколько лет служба еще раз соберет нас вместе – дай бог, чтобы тогда вы могли сказать всем и каждому:

Что вы служили делу, а не лицам.

Что вы старались делать правду и приносить пользу.

Что вы были прежде всего людьми, господа, а уж потом чиновниками…»

Чем больше Ольга узнавала о Д.А. Ровинском, тем больше нравился он ей, тем сильнее у нее было желание шире пропагандировать жизнь и деятельность этого замечательного юриста и гражданина прошлого, чьи духовные идеалы не теряют своей актуальности и в наши дни. «В самом деле, – думала Ольга, – почему сейчас, в наше время, когда имеются все условия быть простым, доступным для всех и каждого, быть честным, чистым, принципиальным, еще нередко попадаются чиновники, высокомерные к подчиненным, но зато пресмыкающиеся перед начальством, для которых понятия «совесть», «гражданский долг» – красивые слова, и не больше». По инициативе государственной экзаменационной комиссии ученый совет факультета рекомендовал Ольгу в аспирантуру. Но она, к удивлению многих, и прежде всего своих родителей, попросила послать ее на следственную работу. Ее желание учли. Направление она получила в прокуратуру города Ленинграда.

И быть бы ей следователем в своем родном городе, но тут появился Виталий Сергеевич.

Он приехал в Ленинград на курсы повышения квалификации геологов и нашей Северной Венеции совсем не знал. Это признание Ольга услышала от него в первый вечер на «арчиловской пятнице».

Влюбилась ли она с первого взгляда? Пожалуй, этого сказать нельзя. Но чем-то молчаливый геолог с Дальнего Востока заинтересовал ее. Она вызвалась показать ему город.

Стояли белые ночи, когда «одна заря сменить другую спешит, дав ночи полчаса». Ах, эти белые ночи! Они кружат и туманят голову.

У Ольги только что произошел разрыв с Германом Новоспасским, парнем, которого родители считали уже своим зятем. И Оле он нравился. Спортивного типа, остроумный, компанейский. Будущий кораблестроитель. Правда, учился он на курс ниже. Отец его был заместителем директора крупного производственного объединения. Но это не имело для Ольги никакого значения. Сын был вполне самостоятельным человеком. С его слов Ольга знала, что он занимался техническими переводами, на каникулах работал инструктором на горнолыжной базе и на свои деньги выстроил кооперативную квартиру.