Второе соединенное заседание Отдела о правовом положении Церкви в государстве и Отдела о церковном имуществе и хозяйстве, посвященное продолжению обсуждения вопроса об отношении Собора к декрету СНК об отделении Церкви от государства, открылось 24 января 1918 г. под председательством митрополита Арсения. Участники заседания продолжили обсуждение вопроса о том, должна ли быть предполагаемая анафема поименной. Разброс мнений и оценок ситуации на заседании опять увеличивался.
Митрополит Арсений, резюмируя прения, заметил, что даже С. Н. Булгаков, «при его синтетическом уме, затруднился сделать объединение», на первом заседании единомыслия было больше, и чем больше участники заседания вдумываются в происходящее и возможные ответные меры, тем больше сходят с ригористической почвы. Необходимо выразить, что декрет неприемлем, поручив согласительную формулу комиссии[88]. С этим присутствующие на заседании согласились. Со своей стороны, князь Е. Н. Трубецкой высказал мнение, что согласительная формула уже может быть установлена, если признать в резолюции Соборного постановлении, что декрет СНК об отделении Церкви от государства «есть деяние открытой борьбы против Церкви и ее гонение, которые по суду канонов подлежат тягчайшему осуждению и карам, в случае приведения их в действие»[89].
Заседание, продолжавшееся 4 часа, было закрыто, а заседание комиссии по выработке редакции постановления Собора было назначено на 25 января. Назначенная комиссия отредактировала и единогласно одобрила для внесения на пленарное заседание Священного Собора составленный князем Е. Н. Трубецким проект Соборного постановления[90], а уже 25 января (6 февраля) 1918 г. Поместный Собор принял это постановление, в котором декрету давалась следующая оценка: «1. Изданный Советом народных комиссаров декрет об отделении Церкви о государства представляет собой, под видом закона о совести, злостное покушение на весь строй жизни Православной Церкви и акт открытого против нее гонения. 2. Всякое участие как в издании сего враждебного Церкви узаконения, так и в попытках провести его в жизнь несовместимо с принадлежностью к Православной Церкви и навлекает на виновных кары вплоть до отлучения от Церкви (в последование 73 правилу Свв. Апостол и 13 правилу VII Вселенского Собора)»[91].
Вопрос об отношении Собора к декрету о введении нового стиля обсуждался на 71-м пленарном заседании Собора, которое состоялось 27 января (9 февраля) 1918 г. Ввиду того, что декрет этот имел близкое отношение к Церкви, как затрагивающий вопрос о церковных праздниках, председательствующий на заседании митрополит Арсений предложил передать этот вопрос на рассмотрение в Отдел о богослужении. Присоединившийся к предложению член Отдела о правовом положении Церкви в государстве П. И. Астров высказал пожелание, чтобы вопрос о новом стиле был рассмотрен на соединенном заседании Отдела о богослужении и Отдела о правовом положении Церкви в государстве. Хотя владыка Арсений заметил, что ввиду декрета об отделении Церкви от государства вопрос этот сам собою отпадает, Собор постановил обсудить вопрос о введении в России нового стиля в соединенном собрании Отдела о богослужении и Отдела о правовом положении Церкви в государстве[92].
Соединенное заседание двух Отделов состоялось 29 января (11 февраля) 1918 г. в Малом зале Епархиального дома, под председательством митрополита Арсения, в присутствии 18 членов, и продолжалось в течение часа. Открывая заседание, митрополит Арсений охарактеризовал вопрос о введении нового календарного стиля как «очень серьезный и имеющий историческое значение»[93]. Введение нового стиля признавалось Церковью затруднительным из-за вопроса о времени празднования Пасхи, насчет которого имеются твердые канонические обоснования. Но если ранее Православная Церковь в России находилась в союзе с государством, то теперь вопрос решен был государством единолично и революционно, в целях единообразия с западноевропейским стилем. Задача заседания была поставлена председательствующим митрополитом Арсением следующая: «решить, как быть с вопросом об отношении Церкви к введению опубликованного нового стиля в ближайшее время… дать ответ на поставленный вопрос Собору завтра»[94].
Необходимость срочного принятия этого решения связана была с тем, что новый стиль должен был быть введен через два дня. Выступавшие на заседании единодушно высказывались за то, чтобы остаться пока при старом стиле, юлианском календаре. Митрополит Арсений подытожил дискуссию тем, что все согласны с сохранением в Церкви юлианского календаря, и попросил профессоров С. С. Глаголева и Π. Н. Жуковича дать Собору краткую мотивировку того, почему это необходимо Церкви: 1) Новый стиль не представляет какого-либо совершенства во времяисчислении; 2) Нет надобности с введением нового стиля разрывать связь с восточными церквами; 3) Православная Церковь в Западной Руси боролась за сохранение старого стиля, видя в нем знамя Православия. Подробное же обоснование и свод всех мнений по вопросу председательствующий предложил поручить богослужебному Отделу[95].
Оба обсуждавшихся на совместных заседаниях с другими Отделами вопроса касались необходимости быстрой реакции Собора на конкретные действия новой власти в отношении Православной Церкви в России. Стремительность развивавшихся событий ставила членов Отдела перед задачей выработки однозначной и в то же время максимально взвешенной церковной оценки происходящего. В обсуждении вопроса о декрете советской власти об отделении Церкви от государства проявились самые различные мнения членов Отдела, от растерянности до стремления к активному мученичеству за Христа и Церковь. В результате Отдел выработал постановление, одобренное почти сразу же Поместным Собором и отличавшееся решимостью отстаивать интересы Церкви перед новым государством, характеризующее издание декрета как открытое гонение против Православной Церкви и грозившее отлучением от Церкви участвующих в издании и проведении данного декрета в жизнь. Вопрос об отношении Собора к декрету о введении нового стиля был признан также очень серьезным и имеющим историческое значение. Выступавшие на соединенных заседаниях члены двух Отделов единодушно высказались за то, чтобы остаться пока при старом стиле, юлианском календаре. В то же время в Соборном заключении не исключалась дальнейшая разработка вопроса об изменениях в практике применения различных календарных стилей во всей жизни Церкви.
Архиепископ Арсений не только работал в Отделе о правовом положении Церкви, но и активно участвовал в работах других Отделов. «По открытии Собора занятия соборных членов сосредоточились в многочисленных отделах, из которых каждый имел свой более или менее тесный круг дел и интересов, – писал член Собора архимандрит Иларион (Троицкий). – Однако можно с уверенностью сказать, что в соборной атмосфере все время обращался вопрос о Патриаршестве. Еще в сентябре месяце отдел Собора о Высшем Церковном Управлении, обсуждая вопрос о соборности церковного управления, невольно перешел на вопрос о Патриаршестве. Побуждение к тому было то, что работавший летом в Петрограде Предсоборный Совет вынес отрицательное постановление о Патриаршестве, находя его несовместимым с идеей церковной соборности. Целый ряд заседаний отдела о Высшем Управлении и заняли прения о Патриаршестве и соборности в их взаимоотношении. Но параллельно шел целый ряд частных собраний, посвященных всецело вопросу о Патриаршестве. В этих частных собраниях соборных членов читались доклады почти исключительно против патриаршества. Лишь архиепископ Харьковский Антоний прочитал доклад в защиту Патриаршества. Но после докладов обыкновенно открывались прения, затягивавшиеся нередко за полночь и занимавшие по нескольку собраний. Иногда прения носили довольно страстный характер. Ни о чем так много не говорили в общежитии соборных членов, как о Патриаршестве. Наконец, отдел о Высшем Церковном Управлении вынес постановление о восстановлении Патриаршества и предложил это постановление на рассмотрение общего собрания. 12 сентября Собор приступил к обсуждению вопроса о восстановлении Патриаршества. Сразу же записалось до сотни желающих говорить по этому вопросу, но уже чувствовалось, что в общем соборном сознании и настроении вопрос этот решен положительно. Вот почему Собор не прослушал и половины предполагавшихся речей, 28 октября прекратил прения… и решил восстановить в Русской Церкви уничтоженное Петром I Патриаршество.
