— Три дня назад они вместе пили кофе и покупали игрушки.

Лицо Гринграсса-старшего вновь стало непроницаемым.

— Мне ничего не известно ни об этом, ни о том, где Гектор может быть. Мы действительно в ссоре, но она не имеет никакого отношения к госпоже Лестрейндж и делам вашего отдела, мистер Саламандер. Мне жаль, но больше я ничем не могу вам помочь.

Что ж, это была правда. Тесей попрощался с хозяином дома и вышел из комнаты. Мгновенно явившийся домовик бесшумно засеменил вперед, указывая обратную дорогу через достойный Хогвартса лабиринт коридоров.

Из-за дверей на другой стороне холла доносились голоса и смех – празднование было в разгаре. Украшавшие стены гирлянды переливались многоцветными огоньками, и звонкий полированный мрамор на полу сиял мозаикой отражений. Домовик проводил Тесея до самого порога и щелкнул пальцами, извлекая из воздуха сухое и теплое пальто гостя.

— Доброго вечера, сэр, — любезно сказал он и исчез. На его месте осталась висеть в пустоте позолоченная карточка с лондонским адресом Гектора Гринграсса. Тесей сунул ее в карман и толкнул входную дверь.

Кто-то схватил его за руку.

— Подождите!

На секунду в многоцветной рождественской полутьме ему почудилось, что это Лита — женщина перед ним была так же хрупка, так же смотрела на него далеко снизу вверх, с королевским достоинством вскинув голову.

— Простите?..

— Нам нужно поговорить, — прошептала женщина. — Сюда!

Разумеется, они вовсе не были похожи, разделенные десятками лет и нарисованные разными красками, но сердце у Тесея все равно колотилось быстро до боли, пока он шел за ней в зимний сад. Ньют видел Литу каждый день, привычно, постоянно, ну а его голодные глаза искали сходство с ней во всем, что было в мире, от случайной встречной до корицы в яблочном вине. Закрыв за ними стеклянные двери, незнакомка повернулась к Тесею и тихо сказала:

— Я знаю, что пытается сделать мой сын.

— Вы миссис Гринграсс?

— Зовите меня Долорес. Мой муж не сказал вам о проклятии, верно?

За стеклами оранжереи зло посвистывал ветер, а внутри, среди диковинных цветов, в сыром, переполненном запахами полумраке, было душно до тошноты. Тесей ослабил узел галстука.

— Мистер Гринграсс сказал, они с сыном в ссоре, но...

— Это моя вина. — Долорес прижала к груди руку, вышивка кроваво вспыхнула между ее бледными пальцами. — Если в любви можно быть виноватой. Я... Я должна была выйти замуж не за Гэбриела. То есть, не за мистера Гринграсса. У меня был жених, которого я почти не знала, его выбрал отец, и я... просто сбежала, вместе с Гэбом. С мистером Гринграссом! Мы поженились в Ирландии, в том городе на границе, совсем как маглы!.. — Она переходила от тревоги к нежным воспоминаниям и назад стремительно, как актриса. — Этьен не простил мне это.

— Ваш жених?

— Да. Он... Он проклял меня. И Гэбриела, и весь наш род. Это проклятие передалось моему сыну, и теперь он пытается снять его, но это невозможно! Проклятия крови неразрушимы, но Гектор... Я боюсь, он может совершить что-то непоправимое. Прошу, найдите его, остановите, пока еще не поздно!

— Простите, но в чем суть этого проклятия? Оно сводит с ума? Заставляет становиться зверем?

Долорес прерывисто вздохнула.

— Оно возвращает долг. «Гринграсс отнял у меня прекрасную Долли, и однажды я отниму прекрасную Долли у Гринграсса». Так сказал Этьен.

— Он угрожает вам? Хочет похитить вас из семьи?

Миссис Гринграсс вдруг засмеялась.

— О, мистер Саламандер, я уже вовсе не в том возрасте, чтобы кому-то захотелось отнять меня у супруга!.. К тому же Этьен давно мертв.

— Тогда что...

— Неужели не ясно? — шепчуще вскрикнула Долорес. — Если в нашей семье родится девочка, проклятие убьет ее! Отнимет у Гэба дочь, или внучку, или правнучку, новую «прекрасную Долли» за то, что он отнял у Этьена невесту. У меня только один сын, мы не осмелились... Гектор ни о чем не знал, мой муж рассказал ему правду совсем недавно, тогда они и поссорились. И теперь он ищет способ освободиться от этой... этой мерзости. — Она сжала одну руку другой так, будто кровь в ее собственных венах причиняла ей боль. — Я не знаю, на что он мог решиться...

Извращенная жестокость подобных проклятий славилась с самых древних времен. Снять их было невозможно, сила их с годами только росла, непредсказуемость и неизбежность их проявлений ужасала. Несчастье семьи Гринграссов было чудовищно, но неотвратимо, а судя по страху Долорес, Гектор способен принести еще больше зла своими безрассудными попытками спастись, но все это не имело отношения к кофе, куклам и Лите.

— Я благодарю вас за информацию, Долорес. Мы сделаем все возможное, чтобы найти вашего сына, — сказал Тесей и шагнул было к двери, но остановился. — Этьен, ваш жених. Вы ведь помните его фамилию?

По лицу Долорес он видел, что именно этого вопроса она боялась, но ждала.

— Розье, — прошептала она.

«Винда Розье, чистокровная волшебница из древнего французского рода, обнаружена мертвой этой ночью».

Долорес вдруг взяла Тесея за руку. Пальцы ее дрожали.

— Я знаю, о чем вы думаете, — выдохнула она, умоляюще глядя ему в глаза, — но Гектор не делал этого! Он никого не убивал! Поверьте мне!..

Долиш докладывал, что целители до сих пор не выяснили причину смерти жертвы. Винда Розье была убита чарами куда более редкими и страшными, чем даже Авада Кедавра.

— Я надеюсь, что вы правы, — Тесей мягко, но решительно освободился из ее рук и вышел из оранжереи.