Эдвард уже двинулся по подземному ходу. Пауэл не без опаски последовал за ним.

Пригнувшись и держась на некотором расстоянии друг от друга, они шли довольно долго. Узкий подземный ход привел их к тоннелю, тоже довольно узкому. Шум многократно усилился.

Эдвард и Пауэл переглянулись.

— Лучше не терять времени. — Пауэл улыбнулся. — До полуночи осталось всего две минуты.

Согнувшись в три погибели, они двинулись дальше. Внезапно яркий свет заставил их зажмуриться, и тут же их оглушил поистине адский грохот.

Они стояли в тоннеле, освещенном десятками мощных прожекторов. Несколько рабочих долбили отбойными молотками стены тоннеля, а рядом огромный экскаватор поднимал ковш, наполненный породой.

Грязные и помятые, они стояли и ошеломленно смотрели на эту фантасмагорическую картину.

Пауэл громко крикнул, так, чтобы Эдвард услышал его:

— Строительство метро!

Эдвард кивнул. Никто не обращал на них внимания. Бригадир, сидевший в конторке, посмотрел на часы.

Внезапно огромная стальная пасть ковша возникла над грудой породы рядом с Эдвардом. Пауэл отчаянно замахал, чтобы тот посторонился. Но Эдвард споткнулся о камень и упал, потом попытался встать. Однако ноги его скользили, а пасть экскаватора между тем угрожающе нависла над ним своими раскрытыми челюстями.

Пауэл похолодел от ужаса.

Бригадир проходчиков опять взглянул на часы и нажал на кнопку. Взвыла сирена, и почти тотчас умолк двигатель экскаватора.

Пауэл перевел дыхание и бросился к Эдварду, помогая подняться.

Машинист экскаватора выбрался из кабины и присоединился к другим проходчикам. Смена закончилась. Переговариваясь, рабочие направились к клетке лифта. Тем временем новая бригада уже готова была приступить к работе.

Эдвард вытер пот со лба.

— Ох, Пауэл, вы со своим вольным толкованием старых текстов чуть не загнали меня в могилу. Или вы это нарочно?

— Кстати, уже тридцать первое марта, — проговорил, отряхиваясь, Пауэл. — С днем рождения, Форстер!

За грохотом экскаватора нельзя было разобрать ответ Эдварда.

Комиссар Бонсанти удобно расположился в кресле в холле гостиницы «Гальба». Он спокойно курил сигарету и наблюдал, как нервно ходит из угла в угол Барбара.

Девушка была сильно встревожена.

— Синьорина, ну почему бы вам не присесть? У меня уже голова кругом идет от вашего хождения.

— Я обратилась к вам за помощью. А вынуждена любоваться, как вы засыпаете в кресле.

— У меня был весьма трудный день, а завтра мне рано вставать, — невозмутимо ответил Бонсанти. — Ваши россказни про потусторонний мир подействовали на меня, как сказка на ночь. Но повторяю, не волнуйтесь… Ведь с профессором его чичероне, Пауэл. А он хорошо знает свое дело, поверьте мне.

Барбара остановилась перед комиссаром. Маленькие кулачки ее были сжаты. Волосы рассыпались по плечам.

— Если с профессором Форстером что-нибудь случится, вы лично будете отвечать! Слово даю!

— Конечно… конечно… Какая горячая синьорина. Ну еще бы, ведь он профессор Кембриджского университета. Или дело не только в этом? — Комиссар посмотрел на внутреннюю сторону запястья, где у него был циферблат часов. — Если только ваш профессор не задумал перекопать весь Рим, то должен появиться здесь с минуты на минуту… А вы, синьорина, верите в эту самую магию и всякие такие штуковины?

— Ах, какое это сейчас имеет значение…

— Уверен, что с магией жить было бы куда легче. Делаешь вот так, — он щелкнул пальцами, — и появляется призрак.

В этот момент, словно по волшебству, открылась дверь, и появился Эдвард.

— Черт побери, даже мне это удалось! — в изумлении воскликнул Бонсанти.

Одежда Эдварда была в грязи, волосы встрепаны.

Барбара бросилась к нему на шею и расплакалась. Эдвард обнял ее:

— Барбара, все закончено… Со мной все в порядке. Как видите, ничего не случилось.

— Простите. — Барбара достала платок. — Но когда вы сказали на лекции о том ужасном пророчестве, о вашей смерти, да еще так проникновенно и убедительно, — я испугалась!

— Иногда полезно ошибаться. — Эдвард погладил девушку по голове, как ребенка. — Самовнушение сыграло со мной плохую шутку.

— А теперь, когда все позади… можно поздравить вас?

— Это самый необыкновенный день рождения в моей жизни. — Эдвард посмотрел в сторону бара. — Пойдемте выпьем чего-нибудь, мне это просто необходимо.

Бонсанти, на которого никто не обращал внимания, поднялся с кресла:

— Прекрасная идея. Присоединяюсь к поздравлениям и, разумеется, к приглашению пропустить бокальчик-другой.

Только тут Эдвард увидел комиссара.

— Вижу, вы вернулись с пустыми руками, профессор, — заметил Бонсанти. — Ничего не нашли?

— Нет.

— Жаль… Понимаю ваше разочарование. Вы потрясающе решили довольно сложную логическую задачу. По крайней мере, так мне рассказал мой агент, присутствовавший на лекции… Успех был полнейшим… Мне очень жаль.

— Самое досадное, что никто так и не появился возле ангела. Ни одна живая душа не пришла поискать… Убедиться в моей правоте.

— Честно говоря, я так и предполагал. Они струсили. Отступили в последний момент. И, зная эту публику, я не удивляюсь. Это всего лишь люди, профессор. Не маги и не духи.

По глазам Эдварда нельзя было понять, разделяет он мнение комиссара или нет. А Бонсанти продолжал:

— Вас можно понять. Вы оказались тем, кому в нашем столетии было предназначено раскрыть тайну. То есть — или раскрыть тайну, или умереть в ночь с тридцатого на тридцать первое марта. Ну а теперь, поскольку вы живы и к тому же полностью выполнили вашу задачу, кто-то другой должен завладеть этим самым знаком повеления…

Барбара согласно кивнула:

— Да, именно так и должно быть.

Бонсанти покачал головой, не меняя своего добродушно-ироничного тона:

— Или же еще проще: магия не выдержала испытания временем. Сейчас у нас 1971 год, синьорина… в космических полетах больше магического, чем в путешествии на метле… Времена Байрона, Витали, Брандани, Тальяферри бесконечно далеки от нас и больше не вернутся… Простите мне эту прозу. Однако, в самом деле, выпьем мы сегодня или нет?

Все трое забрались на высокие стулья у стойки. Их усталые лица отражались в зеркале напротив. В эту пору в баре не было других посетителей. Ночной портье подал им три полных бокала и бесшумно удалился.

— Здраво рассуждая, мы можем выдвинуть три гипотезы о том, что вы могли найти, — сказал Бонсанти, рассматривая свой бокал на свет. — Какой-то мистический знак… Сокровище… Или еще что-то третье… — Эдвард оставался невозмутимым. — Что же именно? — Прежде чем ответить, Бонсанти взглянул на профессора, желая понять его настроение. — У меня возникла одна мысль насчет этого мистического знака. Правда, надо ее хорошенько обдумать. Но об этом поговорим чуть позже. Рассмотрим сначала вторую гипотезу — какое-то сокровище… Да, на мой взгляд, тут имела место не мистика, а самое банальное сокровище. Буквально — что-то весьма дорогое.

Барбара изумилась:

— Тайное наследие Бальдассаре Витали?

— Я не берусь судить, какого свойства это сокровище. Может, один из многих кладов, какие, согласно легендам, зарыты по всему Риму. Известен целый список этих сокровищ. Надо только верить в их существование… Сказочные сокровища королевы Амальсунты или же императора Тиберия… Первое зарыто под Колизеем, другое — в Домус Аурэа… И еще где-то таится золотая статуя польского короля, не говоря уже о знаменитом кладе германского завоевателя Одоакра, погребенном на дне Тибра. — Комиссар обратился к Эдварду: — Вы никогда не слышали о сокровище Одоакра? Чтобы разыскать его, несколько лет назад было даже создано некое анонимное общество…

Бонсанти отпил вина. Эдвард и Барбара смотрели на него с интересом, ожидая продолжения рассказа.

— А теперь, профессор, попробуйте представить себе группу людей… Нет, это вовсе не какая-нибудь банда — в их поступках я пока не усматриваю никакого криминала, поэтому и не счел возможным вмешиваться. Так вот, попробуйте представить себе нескольких фанатиков, которых объединяет увлечение оккультными науками, ну и тому подобным… Признаюсь, я не очень-то силен в этой области…