Интересно, кто из этих двоих проиграл? Хотя – нет, даже знать не хочу!

Следом за мной на улицу, ежась под проливным дождем, вывалились мои соученики.

– Зря он, – сказал Монброн Эль Гракху.

– Надо было просто сказать, что, мол: «Дамы, рад вас видеть, но не более того». А теперь все только усугубится. Реван, можешь мне поверить, я-то знаю! Эраст, подтверди, что я в подобных вещах разбираюсь ого-го как!

– Вы о чем? – я тряхнул седельные сумки, сбивая с них воду.

– Мастер Эвангелин повел в обеденную залу, ужином кормить и вином поить, – пояснил Эль Гракх. – Я считаю, что он прав. Это женщина, нельзя ей просто так сказать: «До завтра». Особенно если учесть, что она на фон Рута жутко зла.

– Только так и надо им всем говорить, – возразил ему Гарольд. – Иначе они на шею сядут.

Я не стал слушать их спор дальше, а опрометью пустился обратно, в сухое и теплое здание гостиницы. Пока суд да дело, я как раз тихонько проскользну в номер.

И ведь почти проскользнул. Жалко только, что «почти» не считается.

– Как удачно, – раздалось у меня за спиной. – Эраст, птенчик мой, помоги-ка мне.

Обладательницу этого голоса я узнал бы в любом случае. Даже самой темной ночью. Даже пьяный до изумления.

Боги, лучше бы мне никогда его не слышать. Повторюсь – я не трус. Трусы не выживают там, где я умудрился остаться в живых.

Но не в этом случае.

Да даже мастер Гай – и то меня так не пугает, со всей своей хитростью и безжалостностью.

– Мистресс Виталия, – повернулся я к говорившей и изобразил дружелюбную улыбку. По крайней мере, постарался это сделать. – Чем могу служить?

– Приятно, – сказала женщина. – Приятно, когда молодые люди так вежливы по отношению к дамам. Знаешь, Эраст, нравы пали очень сильно. Примерно так же, как сейчас твои седельные сумки.

Что есть – то есть. Сумки я не удержал. Но оно и понятно – Виталия, как оказалось, в коридор вышла в таком виде… Ну если не считать некоторое количество украшений за одежду, то почти без ничего. Нельзя же принять за одежду некую прозрачную накидочку, которая не столько скрывала ее прелести, сколько подчеркивала их. Не скажу, что я увидел для себя что-то новое, но все-таки определенный элемент неожиданности в этом был. Достаточный, чтобы я не удержал в руках свой груз.

Не каждый день с таким сталкиваешься, согласитесь?

– Вот, не могу расстегнуть цепочку, – печально сообщила мне женщина, поддев пальчиком достаточно массивное золотое изделие, красующееся на ее шее. – Раньше все было просто и понятно – через голову надел, через нее же и снял. Но года три назад из Халифатов пришла мода на замки, которые застегивают украшения. Я слежу за подобными вещами и всегда стараюсь быть в теме происходящего. Опять же – красиво, когда цепь оплетает женскую шейку, а не свисает до груди. Но вот расстегивать их – это такая мука! Так что, ты мне поможешь?

– Разумеется, – обреченно подтвердил я. – Где там ваш замочек?

– Ну не здесь же мы будем этим заниматься? – повертела головой магесса. – Заходи в мою комнату, там и разберемся что к чему.

– Не думаю, что это хорошая идея, – возразил ей я. – Мой наставник вряд ли одобрит подобное. Он человек довольно строгих правил. Плюс тем самым я могу бросить тень на вашу репутацию…

– Герхард – человек строгих правил? – расхохоталась Виталия. – Разумеется, годы меняют всех, даже меня, но в то, что Ворон стал моралистом, я поверить никак не могу. Я слишком хорошо его знаю, чтобы принять подобное на веру. Что же до репутации – то невозможно испортить то, чего нет в помине. В нашем сообществе меня называют «распутной тварью» и даже еще хуже. И, скажу тебе так, мой сладкий, – за дело. Слаба, каюсь, никогда не могла сдержаться, чтобы немного не напроказничать. Нет, по молодости кое-как держала себя в руках, даже имела репутацию крайне разборчивой девицы, но после решила, что жизнь одна, и разбрасываться на всякие условности – глупость невероятная. Да иди уже сюда. Мне холодно! Тут дует!

Она цапнула меня за плащ, который я так и не снял с плеч, и буквально втащила в свою комнату. Как я успел схватить сумки – даже не знаю.

Надо заметить – комната у нее была роскошная. Я даже не ожидал увидеть в дыре, которой, бесспорно, являлся Руасси, такое убранство. Вроде бы обычная гостиница, небольшая, располагается в порядком траченном временем здании – и поди ж ты!

Золоченые подсвечники, мебель с шелковой обивкой, гобелены по стенам, дубовый стол с чернильницей и разбросанными на нем свитками, здоровенная кровать на коротких и толстых дубовых ножках.

Очень впечатляет.

– Так. – Виталия сноровисто стянула с меня плащ. – Вот это сразу на пол. Иначе ты мне все тут изгваздаешь.

Что меня поражало – она словно не ощущала того, что практически обнажена. Как некое животное, вроде лани. Более того – я и сам начинал воспринимать это как нечто нормальное и естественное.

– Думаю, дорожный камзол тоже лишний, – ее пальцы пробежались по пуговицам моей одежды. – Давай-давай, стягивай. Ты к даме пришел, а не в обеденную залу. Что ты краснеешь? Между нами все, что могло случиться, уже случилось. Или ты забыл?

– Как вы могли подумать? – я бросил камзол на кресло. – Дня не было, чтобы не вспоминал ту ночь.

– Боишься. – Виталия сделала шажок назад и с довольной гримаской оглядела меня с головы до ног. – Я это ощущаю. Ох, как ты меня боишься! И это хорошо. Это правильно. Разумеется, может настать момент, когда я пожалею о том, что сделала с тобой. Нет-нет, я не про близость. О другом речь. О том, как я тебя сломала.

– Хотел бы я знать, что за момент такой может настать, когда одна из величайших волшебниц Рагеллона пожалеет о том, что ей сделано, – не удержался я.

– Изволь. – Виталия подошла к невысокому столику, на котором стоял длинный кувшин и несколько хрустальных кубков. – Например, ты станешь великолепным магом. Почти всемогущим, невероятно влиятельным и очень, очень уважаемым. А я… Я к тому времени буду увядшим цветком, потасканной магичкой, вынужденной продавать на рынке всякий хлам сельскому дурачью, да гадать им же по ладони для того, чтобы не сдохнуть от голода. Что морщишься, ученик? Ты разве не знал, что старость для женщин в магическом сообществе равна приговору? Нашу красоту поддерживает магия, и стоит только ей стать чуть слабее, лицо сразу начинает напоминать сушеное яблоко, а все тело оплывает, ровно жир на сковороде. Мужчинам на это плевать, они не боятся стариться, а вот мы… Это вечный страх, он был, есть и будет. Десятилетиями, веками быть красивой, и почти в один миг потерять все навеки – это ужасно. И что самое скверное – чем старше мы становимся, тем меньше сил у каждой из нас остается. У мужчин такого не бывает, а вот у нас – запросто. Такова магическая природа. Несправедливо, да, но с ней не поспоришь. Так вот – ты стал… К примеру, архимагом, а я – никем. И вот мы случайно встретились. Неужели ты не сведешь счеты с той, кто когда-то тебя так унизила?

Магесса наклонила кувшин над одним из кубков и наполнила его рубиново-красным вином.

– Не знаю, – подумав, ответил я. – Скорее всего, нет. Не потому, что я такой хороший, а потому, что смерть для вас в этом случае будет не столько наказанием, сколько благодеянием. Разумнее оставить вас мучаться осознанием того, что вы стали никем, когда-то быв всем.

– Весьма неглупый ответ, – как мне показалось, удивилась Виталия, наполняя второй кубок. – На редкость. Держи, заслужил.

Если честно, пить вино из ее рук мне не хотелось. Кто знает, что там, в бокале? Яд – вряд ли, нет ей смысла меня травить. Да и по закону нельзя это ей делать до того момента, пока я обучение не закончу. Но вот какая-нибудь экзотическая дрянь в вине запросто могла оказаться. Дурман или что-то в этом роде.

– Вот только не случится такого никогда, – весело, не сказать – задорно, сообщила мне женщина. – Ты не станешь великим магом. Не успеешь. Ты умрешь гораздо раньше.