– Не кричи на меня, – попросила его. – Я тоже устала. И мне, как и тебе, все это надоело. Мне тоже хочется домой. И я, как и ты, понимаю, что за нами никто не придет, никто не поможет выбраться отсюда. Нет смысла ждать чего-то извне. Но, заметь, я не срываюсь на тебе.

Тирон смотрел на меня, не мигая. Затем взлохматил свои отросшие волосы и отвернулся.

– Пойду напеку лепешек, – сообщил он. – И мяса надо больше нажарить.

Мне бы обрадоваться, но почему-то задело это равнодушие. Конечно, я бы не согласилась остаться, не для того изрекала мысль, но… Тирон ведь даже не попытался уговорить. Ох, Одноликий! Что за вздор рождается в моей голове? Я должна найти людей, и хорошо, что хоть кто-то озаботился едой в дорогу, сама бы вспомнила о ней, уже проголодавшись.

– Сшей себе пока сумку, – велел Тирон, выглянув из дома. – Не в руках же все понесешь.

А после ужина он не только проверил результат шитья, но и собственноручно сложил в сумку все нужное, взвесил ее вес и даже раскачал, испытывая швы на прочность.

– Годится, – заключил Тирон.

Я только кивнула в ответ. Страх перед дорогой медленно прокрадывался в меня, сея сомнения и порождая трусливые мысли. Я силилась гнать их прочь, но с каждой минутой затея казалась все более опасной.

А вот Тирон стал спокойней, будто мое решение смягчило его и сняло раздражение. Наверное, он устал от меня, от моей бесполезности, от постоянного присутствия рядом. Или, может, его стали посещать размышления, что умереть должна была я, а не его друзья. Хотя, в случае последнего, он бы вряд ли каждую ночь обнимал меня, как что-то дорогое ему.

Перед сном я постаралась убедить себя в скорой встрече с родными. Представила улыбку Армелии, нелепые шутки Вивиана, прищур дяди целителя, виноватое, как бывало после проделок, лицо Даяна и рыжий локон на пальце Павлы. Хранителям нельзя иметь привязанностей, об этом нам с Вивианом твердили с детства. Иначе род угаснет. Но я не могла не любить тех, с кем выросла. Не могла сказать, что они не нужны мне, и я не скучаю по ним. И мне страшно представить обстоятельства, при которых придется выбирать: родные или благополучие рода целителей. Именно таким выбором пугали нас с Вивианом. Возможно иметь только одно, но не все сразу.

– Лучше выйти рано утром, поэтому постарайся уснуть, – посоветовал Тирон, заметив, что я не сплю.

– Пытаюсь, – ответила ему и прикрыла глаза, прекращая рассматривать потолок в сумерках. – Уже стемнело, а волкопсов нет.

– Радуйся. Можно спокойно уснуть, не слушая этот вой.

– Да, ты прав, – согласилась с ним. – Тирон, ты настолько устал от меня?

– Ты о чем?

– Ты весь день ходил раздраженный, злился, но, как только я сказала, что уйду, ты успокоился.

– Я не устал от тебя, Дамиана. И не злился на тебя. А теперь спи. Если ты, конечно, не передумала.

– Не передумала, – подтвердила я.

Устроившись удобнее, я уткнулась в плечо Тирона и, наконец, смогла успокоить мысли.

Проснулась затемно. Одна. С улицы доносилось рычание, лай и вой, но более громкие и озлобленные, перемежаясь с руганью Тирона. Я встала и аккуратно открыла дверь. Внутренняя решетка была закрыта, а внутри внешней горел костер. Я уже хотела вернуться на кровать, как передо мной возник Тирон. Он отпер решетку и, оттеснив меня, вошел.

– Огня они не боятся, – сказал, когда закрыл дверь. – Жаль. Солнце мы сотворить не сможем.

Он зажег свечи, сполоснул руки и умылся.

– Есть хочешь?

– Нет.

– Собирайся потихоньку, скоро рассвет. А там и солнце взойдет. Учитывай, что останавливаться мы практически не будем, поэтому одевайся удобно.

– Мы?

– Мы, – повторил Тирон. – Не думаешь же ты, что я желаю тут остаться до конца своих дней?

– Нет… просто… Просто я думала, что ты желаешь от меня избавиться.

– А я думал, то ты хочешь вернуться домой.

– Ты не так понял…

– Да все я понял, Дамиана. Но пойдем мы вместе. Если ты пойдешь одна и найдешь людей, то я об этом не узнаю. Никто за мной не сунется в это место, а значит, мне придется прозябать тут до самой смерти или до зубов волкопсов, что, по сути, одно и то же. А если не найдешь… Об этом я тоже не узнаю. К тому же ты слишком «домашняя» и просто не сможешь идти нагруженной, выдохнешься уже через пару часов. А еще я знаю точно, в какую сторону не нужно идти.

– Хорошо, – откликнулась я, не решаясь выдать своих чувств. Радость, облегчение, даже воодушевление – вмиг заполнили меня, заслоняя собой все страхи.

– Ну, раз хорошо, то собирайся, – распорядился он. – Чем раньше выйдем, тем больше времени у нас будет.

Убедившись, что волкопсы ушли, Тирон открыл решетку, несколько раз качнул ею, как делал каждое утро, проверяя, не затаился ли где зверь, и лишь потом махнул мне рукой, подзывая к себе. Сумку он забрал сразу, а вот флягу с водой, оказавшейся единственной, и то, потому что его мама наполняла ее каким-то отваром, Тирон оставил мне. На последующий вопрос, почему он так поступил, был ответ, что в случае чего вода мне понадобится больше. Уточнять, какой это может быть случай, я не стала. Перед дорогой лучше думать о чем-то хорошем. О том, что скоро все это закончится, и я окажусь в окружении родных. А позже, когда в памяти сотрется свежесть пережитого, я буду вспоминать об этих днях, как о сне. Далеком, нереальном сне, где все случилось понарошку.

К полудню сил на дальнейший путь у меня не осталось. Одновременно хотелось пить, есть и спать, но никак не идти. Ноги горели, тело зудело, голова была тяжелой. Но я шла.

Тирон предлагал остановиться для отдыха, но я не соглашалась. Прав он был, называя меня «домашней». Мало того, что для проживания в таких условиях я не приспособлена, так еще и неразумно не прислушиваюсь к советам. Может, если бы не упрямилась, не переоценивала себя, то дорога далась бы мне легче.

– Одноликий, какое же пекло! – воскликнула я, остановившись.

– По лесу идти тяжелее. И медленнее, – сказал Тирон и протянул руку, прося флягу.

– Я все понимаю, но сегодня жарче обычного.

– Тебе кажется, – ответил он, хлебнув воды. – Просто деревья давали немало тени. Да и ты на солнце не задерживалась.

– Может быть, – вздохнув, я сделала глоток. – Воды уже немного осталось.

– У нас река под боком, – невозмутимо сообщил он. – Можешь допить и новой набрать. Мы потом в сторону отойдем, на тот холм. Глянем, что за ним, – Тирон указал направление: чуть вперед и влево.

– Снова холм, – вновь вздохнула я.

– Снова. Там отдохнем, осмотримся и поедим. Но если хочешь, мы можем вернуться.

– Нет уж, – не согласилась я. – Идем вперед. Только воды наберу и умоюсь.

Несмотря на усталость, подъем на холм давался мне относительно легко. Возможно, дело в том, что, оглядываясь назад, я видела, сколько мы уже прошли. А может, просто во мне открылись скрытые запасы сил. Или, чего не хотелось допускать, Тирон сбавил темп, и потому казалось, будто я иду значительно бодрее.

– Ты никогда не задумывался, кто раньше жил в доме? – спросила я. – И как он соорудил решетку? Она даже в землю вкопана!

– Мне кажется, она цельная, – ответил Тирон. – То есть такая клетка, дно которой находится под землей.

– Хочешь сказать, что сначала установили решетку, а потом внутри ее дом? А та, что внутренняя, как была сделана?

– Я не знаю, Дамиана. Наше счастье, что кто-то потрудился над защитой.

Он прибавил шагу, отдаляясь от меня. Но я тут же догнала его.

– Не делай так больше.

– Как? – уточнил Тирон.

– Я не так много вопросов задаю, чтобы избегать ответов, – пояснила ему. – И не беги, я едва поспеваю.

– Ты задаешь неудобные вопросы, на которые у меня чаще всего нет ответов, – сказал он, перейдя на тихий шаг.

– А вслух порассуждать? Поделиться со мной своими мыслями?

Тирон взглянул на меня и усмехнулся.

– Что?

– Ничего.

– Ну вот снова! Ты словно на ступенях постоянно! Только начинаешь что-то говорить, но тут спотыкаешься и замолкаешь.