- Ну что?

- Передали, получили ответ... Цифра "15"... - Андрейка пытается восстановить дыхание после бега. - Доктор сказал, чтоб поспешал сюда...

- Добро, шагай внутрь.

Пятнадцать минут... Бежать сюда - минут семь. Значит, - уже скоро, очень скоро появится наша "кавалерия из-за холма"...

Обхожу вокзал и уже возвращаюсь к крыльцу, когда становится слышен звенящий перестук рельсов и негромкий рокот дизеля. Бегу назад и появляюсь на перроне одновременно с притормаживающим у главного входа "Неуловимым мстителем"! За которым, астматически пыхтя, появляется паровоз с двумя пассажирскими вагонами, из которых ещё на ходу выпрыгивают штурмовики Стефанова! Вот теперь - почти всё!..

На погрузку ушло минуты три. Император с семьёй и диверсами в качестве бодигардов обосновался в первом вагоне, "янычары" набились во второй, "Неуловимого" пристегнули впереди паровоза. По путейскому телеграфу перепуганный местный "маркони" передаёт в Питер ещё несколько букв, на том конце ждут их и знают, что делать. Тихо, без обычного свистка, паровоз трогается с места, и мы едем. Если кому-то захочется приключений на одно нежно-интимное место, и он попробует нас остановить, - две пушки, девять пулемётов, полсотни самозарядок и автоматов Фёдорова, два десятка пистолетов-пулемётов к вашим услугам, господа камикадзы...

*

Царскосельский вокзал кажется вымершим, вокруг - ни души. Мы, правда, заехали в Царский павильон, и времени на часах - два ночи с копейками, но мне, всё же, кажется, что все желавшие убыть из Питера сегодня ночью вдруг резко передумали. Хотя - нет, вру, пока мы "причаливали", на перроне появился командующий Отдельным Петроградским военным округом генерал от кавалерии Келлер в сопровождении нескольких разномастных сущностей, попадающих под определение "другие официальные лица". На мгновенно выстроившееся оцепление это оскорбление не распространяется.

- Господа, прошу и далее сопровождать меня и мою семью. - Негромкой фразой Император перечёркивает мои теперь уже несбыточные мечты незаметно для всех исчезнуть. Приходится организовывать "коробочку" на перроне. Не совсем дружелюбные взгляды-прицелы диверсов заставляют встречающую шушеру съёжится и выдерживать безопасную дистанцию, так что к Самодержцу подходит только Фёдор Артурович. Доклад и беседа остаются за пределами сознания, всё внимание - охраняемому периметру. Взгляд скользит направо до конца павильона, затем обратно, никаких резких и неправильных движений пока не замечено.

Наконец-то обмен мнениями закончен и мы, окружив наших ВИПов, выводим их к подъезду, где уже ждут машины. Большая часть из которых мне знакома. Как я понимаю, для транспортировки Семьи Фёдор Артурович выбрал самое правильное решение - мою бронереношку из Ораниенбаума, только пулемёт с турели снял. Ну так оно и правильно, вместимость десантного отсека - семь человек в полной боевой, сверху - съёмная крыша. Для двух взрослых, четырёх барышень и одного подростка места вполне хватит, тем более, что ехать недалеко и недолго. Рядом в качестве эскорта стоят ещё два Рено, но уже "а ля штабс-капитан Мгебров", причём даже не с максимами, а с льюисами в раздельных башнях. Дальше - пара открытых грузовиков неизвестной мне масти, "Скорая", и замыкают колонну два броневика. Кажется, - не принятые официально на вооружение двухпулемётные Шеффилд-Симплексы. Надеюсь, в случае чего, будут воевать лучше, чем их тёзка с аргентинцами в тысяча девятьсот восемьдесят втором... Ну и наконец за ними гарцует в ожидании конвойная казачья сотня.

На всякий случай загоняю сверху на броню своего БТРа Котяру с одолженным у морпехов мадсеном и второго номера с магазинами. На случай, если кто-то захочет сделать пакость с крыши, или верхних этажей. Сами располагаемся в первом грузовике, второй занимают матросы Воронова. В "Скорую" грузятся разномастные цивильные сущности, замеченные на вокзале, к моему стыду оказавшиеся врачами, причём, рекомендованные самим Павловым. Казаки-уральцы, возглавляемые суровым бородатым дядькой-есаулом, обтекают колонну, беря её в живое кольцо. Короткий гудок мгебровской реношки, в которой едет Келлер, и мы трогаемся...

По берегу канала проезжаем госпиталь и какое-то странное здание с четырьмя трубами за ним, поворачиваем направо и едем уже по набережной Фонтанки... Наша "кавалькада" в тусклом свете редких уличных фонарей, наверное, кажется проснувшимся обывателям, буде таковые имеются, полным сюром, сейчас ещё панику подымут... Так, а это что?.. Ага, Семёновский мост... Направо... Череда всяких доходных домов, слегка разбавленных особняками... О, Апраксин двор... Малый театр...

Поворачиваем направо, не доезжая до Аничкова моста с его знаменитыми Клодтовскими конями... Вот уж не повезло скульптору! Раз пять, наверное, лошадок отливал, а их раздаривали всяким проходимцам типа германского императора и короля Сицилии, заменяя на мосту гипсовыми копиями...

Всё, приехали! Обзорная экскурсия по ночному Питеру закончена. Останавливаемся перед кажущимся в ночном освещении кроваво-красным Аничковым дворцом. На первом этаже горит пара окон, за воротами - броневик, на всякий случай сопровождавший нас стволом пулемёта, казаки с карабинами наизготовку. Быстренько спешиваемся и стараемся неявно занять удобные для боя места... Но это уже не требуется. Навстречу Келлеру, бесстрашно вылезшему из своего "бронетакси" выходит могутный такой казачина, не уступающий ростом самому генералу. Черкеска, кинжал и шашка, отделанные серебром, раздвоенная борода... Кажется, я знаю, кто это. Камер-казак и личный телохранитель вдовствующей императрицы Тимофей Ящик. Выполняющий, насколько я понимаю, ещё и особо деликатные поручениям Марии Фёдоровны...

Обмен короткими фразами, Ящик козыряет Фёдору Артуровичу, затем машет своим, чтобы открывали ворота. Броневики заезжают внутрь прямо к самым дверям, мы чешем следом, задачу бдить и охранять никто не отменял. Опять "коробочка", Императорская семья выбирается на крыльцо, Аликс, видимо, от пережитого еле держится на ногах, буквально повисает на руке мужа, Котяра снова берёт на руки цесаревича, сомлевшего в дороге, все заходят внутрь. Мы с Вороновым замыкаем шествие, повинуясь знаку Келлера...

Почти на пороге, наплевав на все правила приличия и этикета, нас встречает вдовствующая императрица Мария Фёдоровна. Как и положено каждой уважающей себя бабушке, сначала уделяет всё внимание внуку и внучкам, прислуга мигом, чуть ли не на руках растаскивает царевен и Наследника с сопровождающими врачами по комнатам. Наступает черёд взрослых. Взаимная неприязнь снохи и свекрови общеизвестна, а потому младшая императрица чуть ли не через силу переставляет ноги, но старшая решает в такую минуту не опускаться до личных обид и, сделав пару шагов навстречу, обнимает сначала Аликс, затем Николая.

- Генерал Келлер обещал мне, что здесь твоя семья, Ники, будет по настоящему в безопасности. - Голос императрицы-мамы звучит звонко и сильно, несмотря на возраст. - Не так ли, Фёдор Артурович?.. А кто эти офицеры? Они принимали участие в спасении?.. Представьте мне их!..

- Командир 1-го отдельного Нарочанского батальона капитан Гуров...

Щёлкаю каблуками и делаю короткий полупоклон-кивок.

- Младший офицер Гвардейского Экипажа лейтенант Воронов. - Павел Алексеевич повторяет мои действия.

- Я бесконечно благодарна Вам, господа, за спасение моего сына и его семьи, за верность присяге и долгу...

Продолжить благодарственную речь она не успевает, Александра Фёдоровна закатывает глаза и оседает на пол. К упавшей императрице мы с Вороновым успеваем одновременно. Осторожно подхватываем под мышки и пытаемся приподнять с пола...

- Врача! Немедленно врача! - Старшая императрица не теряет самообладания и выдаёт целеуказания в открытую дверь. - Кто-нибудь, помогите! Быстро сюда!..

В комнату влетают слуги и пара врачей, что встречали нас на вокзале. Один из докторов склоняется над распростёршейся безвольной куклой Аликс, пытается нащупать пульс на запястии, потом на шее, хмурится и командует столпившимся вокруг: