Однако наиболее болезненным для правых был аграрный вопрос. Здесь столкнулись экономически интересы дворянства, занимавшего руководящие посты в правых партиях, и крестьянства, из которых состояла их рядовая масса. Исходя из принципов незыблемости частной собственности и отрицательно относясь к требованиям отчуждения помещичьей земли, Союз русского народа выдвинул требования продажи по низким ценам казенных земель, организации государственной переселенческой политики, развития мелкого кредита, повышения земледельческой культуры и т. д.
По-разному правые оценивали столыпинскую аграрную реформу, что стало одной из причин раскола Союза русского народа. А. И. Дубровин и его сторонники негативно относились к идее разрушения крестьянской общины, которая, по их мнению, препятствовала обезземеливанию сельского населения, его пролетаризации и росту революционных настроений в деревне. Вместе с тем у сельской общины, подчеркивали идеологи правых, помимо экономической имелась важнейшая социальная функция. Она являлась средой воспроизводства патриархально-монархического сознания русского крестьянства. Консерваторы полагали, что проекты чиновников-«прогрессистов», направленные на модернизацию русской деревни, вели к глубинным социокультурным сдвигам, что в итоге могло привести к крушению всей русской государственности.
Наряду с поборниками общинного землевладения в рядах правых присутствовали поборники столыпинской аграрной политики, в частности, бессарабский помещик В. М. Пуришкевич, а также курский помещик Н. Е. Марков. Эта часть монархистов поддерживала курс на капитализацию сельского хозяйства, считая общину тормозом экономического развития России. Кроме того, они опасались, что община представляет собой сплочённую социальную организацию страдающих от малоземелья крестьян, разрушение которой сможет отвести угрозу от помещичьей собственности.
Национальный вопрос занимал в идеологии и программе СРН важнейшее место. Ключевым его элементом вопреки распространённому мнению был не еврейский, а окраинный вопрос, суть которого заключалась выработке эффективных механизмов интеграции национальных окраин в общегосударственное культурно-правовое поле. Консерваторы выступали сторонниками унитарного территориального устройства Российской империи, унификации всех сфер жизни на окраинах, в том числе в Финляндии, Польше, на Кавказе [61].
Программные документы правых партий обосновывали идею «единства и нераздельности Российской империи». Это могло быть достигнуто, по мнению правых, только тогда, когда основа государства – русский народ – будет наделен определенными правами и привилегиями, которые должны были обеспечиваться твердой и планомерной политикой государства. При этом в число русских включались малороссы (украинцы) и белорусы. Ряд неотъемлемых и обязательных мер, связанных с закреплением положения русского народа, как «государствообразующего», необходимо было осуществить на всей территории империи. Одной из таких неотъемлемых мер признавалась необходимость обязательного повсеместного осуществление того, «чтобы русский язык был языком власти, администрации, общественных учреждений, войска, суда и государственной школы» [62].
В то же время, ряд лидеров правых партий, например В. М. Пуришкевич, выступали за установление тесных связей с российскими мусульманами как наиболее консервативной и верноподданной части населения Российской империи. Местные отделения СРН в Поволжье тесно сотрудничали с татарскими общественными организациями и мусульманским духовенством. Часть местных татар были членами региональных консервативных организаций. В Казанской губернии наряду с черносотенным «Царско-Народным Русским обществом» существовало «Царско-Народное Мусульманское общество»– татарская мусульманская черносотенная организация [63].
После первой русской революции популярность правых монархических организаций, в том числе СРН, пошла на спад. Численность консервативных партий неуклонно сокращалась. Многие местные отделения существовали лишь на бумаге. Это объяснялось затуханием революционного процесса в стране после 1907 г.: многие сторонники правых партий посчитали свою миссию по борьбе с революцией выполненной, а дальнейшее пребывание в их составе неоправданным. Сказывалось разочарование значительной части крестьян и рабочих отсутствием конкретных действий по решению насущного аграрного и рабочего вопросов, а также усталость от социальной демагогии и популизма лидеров правых партий.
Углубляющийся кризис массового консервативного движения и выбор дальнейшей стратегии развития в условиях развивающегося парламентаризма обусловил раскол СРН. В конце 1908 г. из рядов Союза вышел В. М. Пуришкевич и ряд его сторонников, которые основали Русский народный союз имени Михаила Архангела (СМА). В 1912 г. в результате конфликта А. И. Дубровина и Н. Е. Маркова Союз русского народа распался на Всероссийский дубровинский Союз русского народа (ВДСРН) и обновленческий Союз русского народа. Одной из причин раскола в консервативном лагере стало отношение к Государственной думе, которая, по мнению консерваторов, умаляла власть самодержавного монарха и представляла собой посредника, отделявшего государя от народа. Однако, если дубровинцы так и остались бескомпромиссными противниками российского парламента, то сторонники В. М. Пуришкевича и Н. Е. Маркова допускали возможность участия правых в работе Государственной думы, хотя и выступали за изменение формулы выборов с целью отсечения леворадикальных элементов и представителей от национальных окраин. В отличие от ВДСРН, практиковавшего непарламентарные методы политической борьбы, вплоть до применения насилия, «обновленцы» использовали легальные способы политической деятельности: от думской трибуны до газет и листовок, лояльно относились к правительству Столыпина.
Первоначально консерваторы выступали за разгон Государственной думы. По итогам выборов в I Думу представители правых партий не получили ни одного мандата. Отказавшись от союза с октябристами, они потерпели сокрушительное поражение, получив всего 9,2 % голосов выборщиков. Сами они объясняли это тем, что почти не участвовали в предвыборной борьбе.
На выборах во II Государственную думу правые изменили тактику, вступив в негласный блок с октябристами и выставив ряд общих кандидатов. За список правых проголосовали 25 % выборщиков от всех курий, что свидетельствовало о поляризации политических сил в стране. Черносотенцам не удалось создать самостоятельную фракцию, хотя депутатами II Государственной думы стали 16 крайне правых депутатов, в то числе В. М. Пуришкевич и П. А. Крушеван. Они понимали, что их силы слишком незначительны, чтобы противостоять либерально-радикальному крылу и по-прежнему призывали правительство распустить учреждение, состоявшее «из революционеров».
Новое «Положение о выборах» после роспуска II Государственной думы 3 июня 1907 г. позволило крайне правым получить около 45 мест. Ряды крайне правых в Думе пополнились ещё одним ярким лидером – Николаем Евгеньевичем Марковым. Внешне он очень напоминал Петра I, за что его прозвали Медным всадником.
Правые депутаты проявляли большую активность в разработке новых законопроектов. За пять лет (1907–1912 гг.) с участием правых были разработаны и утверждены 2197 законопроектов, ставших законами. С думской трибуны консерваторы поднимали вопрос о состоянии русской армии и флота, их боеспособности и вооружении. В думской деятельности правых большое место отводилось вопросам просвещения народа. Предложения, разработанные на съездах и частных совещаниях правых партий и организаций в 1908–1909 гг., легли в основу правительственного курса в области образования [64].
Помимо законотворческой деятельности думская деятельность правых депутатов отличалась эпатажным поведением их лидеров, которые провоцировали своих политических оппонентов, срывали заседания, устраивали скандальные акции. Я. В. Глинка, прослуживший одиннадцать лет в Думе в качестве начальника канцелярии, говорил о Пуришкевиче: «Он не задумается с кафедры бросить стакан с водой в голову Милюкова. Необузданный в словах, за что нередко бывал исключаем из заседаний, он не подчинялся председателю и требовал вывода себя силой. Когда охрана Таврического дворца являлась, он садился на плечи охранников, скрестивши руки, и в этом кортеже выезжал из зала заседаний» [65].
