Соответственно, охране не приходилось прежде сталкиваться с таким оружием.

До первых трех стражников оставалось шагов десять. Кнут щелкнул, описав расплывчатую восьмерку; раздались вопли, брызнула кровь – почти черная в сумраке переулка. Два летерийца покачнулись.

Оул оказался перед крайним стражником в первом ряду. Правая рука скользнула по древку до выступа под левым полулунным лезвием, рукоять вытянулась параллельно предплечью, когда оул’данец поднял топор, блокируя отчаянный удар короткого меча стражника. Затем оул’данец двинул локоть вперед, и правое лезвие, сверкнув, прошло под край шлема летерийца, прорубило переносицу и лобную кость и окунулось в мякоть мозга. Оул’данец скользнул мимо падающего стражника, и кнут, раскрученный над головой, захлестнул шею четвертого летери – тот взвизгнул, уронил меч, цепляясь за смертельные лезвия, – а оул припал к земле, опершись о ригту, и тут же резко ударил. Пятый стражник попытался заслониться щитом, но опоздал.

Рывок кнута обезглавил четвертого стражника.

Оул выпустил рукоятку кадарана и, ухватив ригту двумя руками, шагнул вперед и ударил последнего стражника в горло, перебив трахею.

Подобрав кнут, он двинулся дальше.

Ворота в пятидесяти шагах слева, облепленные стражниками, – и все смотрят в его сторону.

Он побежал к ним.

Атри-преда Биватт лично командовала отрядом копейщиков из двадцати всадников. Она пустила лошадь легким галопом по следу кровавой бани.

Два патриотиста посреди переулка. Пять городских стражников в конце переулка.

Выскочив на улицу, атри-преда повернула скакуна налево и обнажила меч, приближаясь к воротам.

Везде тела – не меньше двадцати, и только двое, похоже, еще живы. Биватт уставилась на жуткую сцену, чувствуя, как щиплет под доспехами холодный пот. Повсюду кровь: на булыжниках, высоко на стенах и на самих воротах. Отрубленные конечности. Вонь от разорванных кишечников, разбрызганные внутренности. Один из выживших визжал, мотая головой; у него были отрезаны обе руки.

Натянув поводья, Биватт увидела сразу за воротами четырех лежащих лошадей, вываливших всадников на дорогу. Оседающая пыль показала, что остальные из первого отряда бросились в погоню.

Второй выживший подковылял к атри-преде. Он получил удар в голову, из-под вмятины на шлеме кровь текла по лицу и по шее. Стражник смотрел на нее глазами, полными ужаса. Он открыл рот, но говорить был не в силах.

Биватт снова осмотрела место битвы, потом повернулась к своему финадду.

– Ведите отряд дальше, догоните их. Оружие наголо, проклятие! – Она перевела взгляд на стражника. – Сколько их?

Он шумно сглотнул.

Появились еще стражники. К потерявшему руки воину спешил костоправ.

– Ты слышал вопрос? – прошипела Биватт.

Стражник кивнул и сказал:

– Один. Он был один, атри-преда.

Один? Смешно.

– Опиши его!

– Чешуя – его лицо покрыто чешуей. Красной, как кровь!

Со стороны дороги показался всадник из ее отряда.

– Первый отряд копейщиков весь погиб, атри-преда, – крикнул он высоким голосом. – Они там, на дороге. И все лошади – кроме одной. Командир, нам преследовать?

– Преследовать? Идиот – конечно, преследовать! Догнать!

За ее спиной раздался голос:

– Это описание, атри-преда…

Она развернулась в седле.

Орбин Правдолов, покрытый потом, стоял посреди трупов, глядя на атри-преду маленькими глазками.

Бриватт оскалилась.

– Да, – рявкнула она. Красная Маска. И никто другой.

Глава Патриотистов Дрена, сморщив губы, осмотрел трупы, лежащие вокруг.

– Похоже, – сказал он, – его изгнание из оул’данских племен подошло к концу.

Да.

Спаси нас Странник.

Брол Хандар вышел из экипажа и оглядел место битвы. Глядя на нанесенный урон, трудно было представить, каким оружием пользовался нападавший. Атри-преда приняла на себя командование над прибежавшими солдатами, Орбин Правдолов стоял в теньке, на пороге караульного помещения, и тихо наблюдал.

Наместник подошел к Биватт:

– Атри-преда, я вижу здесь трупы только ваших солдат.

Она уставилась на него взглядом, в котором угадывался страх:

– В город проник воин оул.

– Так это работа всего одного воина?

– Убивать – простейший из его талантов.

– Значит, вам известно, кто это.

– Наместник, у меня очень много дел…

– Расскажите о нем.

Поморщившись, Биватт жестом предложила отойти в сторону. Пришлось перешагивать через трупы, распростертые на скользких булыжниках.

– Наместник, я, похоже, отправила на смерть отряд копейщиков. И не расположена к долгим разговорам.

– Сделайте одолжение. Если у самых ворот города войска оул’данов, нужен организованный отпор – общий, – добавил Брол, заметив ее оскорбленный вид, – включая тисте эдур, а не только ваших солдат.

Подумав, она кивнула.

– Красная Маска. Это единственное имя, под которым мы его знаем. А о его происхождении даже оул’даны судят лишь по легендам…

– А на самом деле?

– Летур Аникт…

Брол Хандар яростно зашипел и бросил взгляд на Орбина, который подобрался поближе.

– Почему любая катастрофа начинается с имени этого человека?

Биватт продолжила:

– Годы назад произошла стычка между богатым племенем оул и управителем. Говоря по-простому, Летур Аникт положил глаз на богатые стада племени. Он отправил агентов, которые ночью пробрались в лагерь и сумели похитить молодую женщину – одну из дочерей вождя клана. Надо сказать, у оул было в привычке похищать детей у летери. В общем, у этой дочери был брат.

– Красная Маска.

Она кивнула.

– Младший брат. Так или иначе, управитель забрал девушку в свой дом, и вскоре она стала его должницей…

– Разумеется, даже не заметив. Да, понимаю. И в оплату долга и за ее освобождение Летур потребовал стада ее отца.

– Примерно так. И вождь клана согласился. Увы, когда воины управителя уже подходили к лагерю с драгоценным грузом, девушка вонзила кинжал в собственное сердце. Дальше только хуже. Солдаты Летура Аникта напали на лагерь, убивая всех…

– Управитель решил получить стада во что бы то ни стало.

– Да. Однако выяснилось, что остался один выживший. Через несколько лет стычки стали свирепее, и войска управителя обнаружили, что проигрывают сражение за сражением. Начались засады. И впервые прозвучало имя Красной Маски – нового вождя. А дальше точных сведений еще меньше. Похоже, состоялось собрание кланов, на котором выступил Красная Маска – то есть спорил со старейшинами. Он хотел объединения кланов перед летерийской угрозой, но старейшин убедить не удалось. В ярости Красная Маска наговорил лишнего. Старейшины потребовали извинений, он отказался, и его изгнали. Говорили, он отправился на восток, в дикие земли между нами и Колансом.

– А в чем смысл маски?

Биватт покачала головой:

– Не знаю. Ходит легенда, будто он убил дракона – сразу после потери семьи. Он был тогда буквально ребенком, так что история малоправдоподобна. – Она пожала плечами.

– Значит, вернулся… – промолвил Брол Хандар. – Или другой воин оул раздобыл маску и с ее помощью пытается вселить ужас в наши сердца.

– Нет, это именно он. Он использует кнут с лезвиями и двуглавый топор. Это оружие само по себе легендарное.

Наместник нахмурился:

– Легендарное?

– Легенды оул гласят, что их народ однажды столкнулся с врагом далеко на востоке. Кадаран и ригта были созданы для борьбы с этим врагом. Подробностей не знаю, разве что тем врагом были не люди.

– Каждое племя хранит легенды о былых войнах, об эпохе героев…

– Наместник, оул’данские легенды не такие.

– Вот как?

– Да. Во-первых, оул проиграли войну. Поэтому и бежали на запад.

– А летери не отправляли экспедиций в дикие земли?

– Последняя экспедиция была полностью уничтожена, а единственная выжившая сошла с ума от пережитого. Она упоминала какую-то Шипящую ночь. Видимо, голос погибели. Так или иначе ее сумасшествие не поддавалось лечению, и ее предали смерти.