«Куда, Мурашова? Сядь на место! Немедленно, я сказала!»

И дальше уже следила за Вероникой, не отводя глаз. Даже если бы на тарелке было что-нибудь съедобное, Вероника не смогла бы это проглотить под пристальным взглядом воспитательницы. Каждый раз, когда Вероника делала очередную попытку удрать из-за стола, Ирэна Степановна рявкала:

«Сядь на место, я сказала! И ешь! Никуда не пойдешь, пока все не съешь, поняла?»

Наконец за длинным столом осталась только Вероника. Она даже сделала вид, что ест, – размазала морковь по тарелке, отчего та стала еще противнее, поковыряла котлету. Но котлета, во-первых, была сама по себе невкусной, не то что домашние, а во-вторых, тоже насквозь пропиталась морковью. Ирэну Степановну эти манипуляции не обманули. Сперва она просто ждала, постукивая ногтями по столу, потом подошла к Веронике.

«Капризничаем, Мурашова? – прошипела Ирэна Степановна. – Люди в блокаду клейстер ели и опилки, а ты от нормальной еды нос воротишь! Съела всё, быстро! Сейчас же!»

Вероника хотела сказать, что она не капризничает, а ее просто тошнит от вареной морковки. И лучше она съест опилки, если так уж сильно надо. Хотя сейчас вроде не блокада. Но глаза Ирэны Степановны были белыми от злости, и Вероника просто оцепенела под ее взглядом.

«Съела всё, быстро! Сейчас же!» – повторила воспитательница, нависая над Вероникой.

И та по-настоящему испугалась. Ей показалось, что Ирэна Степановна сейчас оторвет ей голову – в отместку за ту куклу. Или запихнет эту проклятую морковь ей в рот насильно. Или сначала оторвет голову, а потом запихнет в нее морковь. Именно такие желания светились в пылающих гневом глазах воспитательницы. Вероника пискнула от ужаса, как загнанный в угол зверек, и вдруг, неожиданно для самой себя, сбросила тарелку со стола, а сама метнулась в сторону. Воспитательница прыгнула за ней, но поскользнулась на размазавшейся по полу моркови и упала.

Вероника успела выбежать из столовой. Метнулась в раздевалку – одеться и бежать домой, но поняла, что не успеет. Потом к выходу – просто бежать домой, без одежды, в тапочках, все равно, папа поймет и защитит. но на пороге столовой, преграждая коридор, уже появилась разъяренная Ирэна Степановна, живописно украшенная морковкой и кусочками котлеты. Оставались игровая или туалет. Задыхаясь, Вероника влетела в игровую, огляделась – позади уже быстро стучали каблуки Ирэны Степановны – и отчаянно метнулась к Димке Воронову, спряталась за него и зажмурилась от ужаса. Каблуки процокали почти в полной тишине. Выждав целую вечность, Вероника осторожно приоткрыла глаза.

Ирэна Степановна нависала над Вороновым с перекошенным от злости лицом. А Воронов смотрел на Ирэну Степановну.

«Так, – сказала воспитательница. – Так…»

«Да?» – спокойно спросил Воронов и взял Веронику за руку.

Он стоял перед ней, как скала. И кажется, ни капельки не боялся. И Вероника вдруг тоже перестала бояться. В один миг. Поверила, что ничего с ней не будет. Пока Воронов рядом и держит ее за руку. И с отчаянной храбростью посмотрела в глаза Ирэны Степановны.

Ситуацию разрядила нянечка.

«Ой, Ирочка Степанна, а чегой-то у тебя с платьицем? – простодушно спросила она. – Не видишь разве? Ты поди застирай, а мы пока с детками порисуем или в кубики поиграем».

Ирэна Степановна дрогнула и как-то обмякла, будто у нее из деревянно-прямой спины вынули стержень. И, отворачиваясь, сказала уже почти нормальным голосом:

«Я с твоими родителями еще поговорю, Мурашова».

Разговор получился, наверное, не совсем такой, как предполагала Ирэна Степановна. Потому что, продержавшись до дома, Вероника все-таки разрыдалась. Она не хотела ябедничать, но и от папы не привыкла ничего скрывать, поэтому рассказала ему всё. И после этого Ирэну Степановну в садике она больше не видела. До конца недели с их группой была одна нянечка, а с понедельника появилась новая воспитательница, молоденькая, улыбчивая и добрая. Так стало значительно лучше. Но Вероника теперь в любом случае не боялась ходить в садик. Она опять чувствовала себя спокойно и безопасно, как раньше, потому что дома по-прежнему был папа, а в садике – Димка Воронов.

Димка несколько раз приходил к Веронике в гости и, кажется, понравился папе. К слову, он ему заранее понравился – после того, как Вероника рассказала историю с морковкой. А потом Воронов пропал. Кажется, они с семьей куда-то переехали. Но Вероника на него обиделась. Получилось, будто он ее бросил и даже не попрощался. И в садике без него стало как-то неуютно, хотя Веронику никто там больше не трогал.

Скоро началась школа, где все было по-другому, хотя в чем-то и похоже на садик. И Вероника опять скучала по Воронову. С ним тут было бы куда лучше. Вообще, как-то спокойнее и проще жить в незнакомом мире, когда есть кто-то, за чью спину ты можешь спрятаться в любой момент. Например, если за тобой погонится взбешенная воспитательница детсада или горный барс. Необязательно, что это понадобится, но сама по себе возможность очень успокаивает. Конечно, дома по-прежнему оставался папа, но за пределами квартиры приходилось как-то справляться самой.

Со временем Вероника сдружилась с Алиской Дегтярёвой, и вдвоем уже стало полегче. Конечно, в смысле защиты на Алиску полагаться было нельзя: она сама боялась чего угодно, даже лягушек и ящериц, хотя, на взгляд Вероники, трудно найти животных безобиднее.

И вдруг опять в Вероникиной жизни появился Воронов. Как будто никуда и не пропадал. И он сидит сейчас где-то совсем рядом, может быть за стенкой, в соседнем классе. Это было так необычно и чудесно, что Вероника, каждый раз вспоминая об этом, растерянно и недоверчиво улыбалась. В конце концов ее улыбку заметила Алиска. Пихнула подругу локтем в бок и прошептала:

– Ты чего сегодня такая странная, Ничка?

– Какая?

– Зависаешь все время. И пялишься в пустоту. Ты, может, призраков научилась видеть, как эта, ну девчонка из «Таймлесса», как ее?

– Ты чего, совсем?! Какие призраки?! – фыркнула Вероника.

– Или ты влюбилась? – продолжала допытываться настырная Алиска. – В Арагорна? Фу, он же старый! И даже не эльф! Или в этого своего знакомого из столовки? То есть из детсада?

– Еще чего! – возмутилась Вероника и почему-то покраснела.

Вероника выучила расписание восьмого «Б», в котором учился Воронов. Чтобы случайно, как бы между делом встретить его в коридоре. Ну, она ведь пообещала Алиске познакомить их.

А как это сделать, если его не увидеть самой?

Первый раз она перестаралась с маскировкой, спрятавшись за учебником, и Воронов прошел мимо, наверняка ее не заметив. Во второй раз все почти получилось. Он увидел Веронику, кивнул, сказал: «привет!» – и даже улыбнулся. Но опять прошел мимо. Наверное, спешил на урок, который уже начинался.

Надо было придумывать что-то серьезнее.

Вероника готовилась несколько дней. А потом опять как бы случайно встретила Воронова напротив кабинета физики. И, прежде чем он успел кивнуть и пройти мимо, быстро сказала:

– Привет! А у меня как раз к тебе вопрос. Насчет Перельмана. Ты вроде специалист?

– Какой вопрос? – удивился Воронов.

Вероника показала ему книжку.

– Я вот тут кое-что не понимаю…

– О, «живая математика»! – восхитился Воронов. – классная книга! Не знал, что ты такое читаешь. – он с интересом посмотрел на Веронику. – Я думал, девчонки любят романы про любовь или там журналы с модами… А если маленькие – то сказки.

– Много ты знаешь про девчонок! – обиделась Вероника и покраснела.

На самом деле ей нравились сказки и романы про любовь. Но это не значит, что она была такая ограниченная. Фантастику она тоже любила. И приключения. Но вот про «живую математику» узнала несколько дней назад, когда прочитала про Перельмана. Хотя неожиданно книжка ей понравилась, и Вероника уже почти всю ее проглотила. Вот бы такие учебники были в школе, как интересно было бы учиться!

– У меня вообще-то сестра, – заметил Воронов.