— Если не знаете о навыках жевания, лучше тогда брать пюрешки — точно не прогадаете! На какую стоимость вы рассчитываете? — осторожно осведомился консультант.

— Чтобы ЭТО можно было есть, а мне в глазах… матери не выглядеть жмотом, — обречённо буркнул Колян. — Они первый раз в Москве.

— А! Ну конечно! — паренёк благодушно улыбнулся и указал варианты. Колян, закатив глаза на нерусские названия и их ценник, накидал в корзину половину отечественного корма с чёткой маркировкой «Телятина», «Яблоко», «Кабачок» и половину западных изысков типа «Крем-суп из кролика и брокколи», «Соте из индейки с рисом», «Фруктовый салатик» и прочий бред. Потом был выбран сок и печенюхи. Перед банками с детскими питательными смесями Коле захотелось тихо застрелиться. Зачем вещать всему миру кликухи бурёнки или козы, с которых это молоко доили и сушили?! Когда достаточно на одной банке написать: «Сиська левая», а на другой — «Сиська правая». И мужики сберегут от дополнительного ненужного стресса и без того расшатавшуюся, не подготовленную к внезапному отцовству нервную систему. Решив, что такой серьёзный продукт наобум брать нельзя, Николай гордо отъехал от «молочного стеллажа», постреляв глазами приблизительный ценовой ряд и лишний раз посочувствовав Митьке. Пару пачек памперсов Фролов прихватил по среднему табличному весу лялек, и только тогда понял, что не спросил у расстроенного мальчика-одуванчика пол своих детей. Колян взял универсальные «влагоудерживатели», догрузив тележку до солидной горки четырьмя пачками влажных салфеток и двумя поильниками. Со всем этим скарбом мужчина, визжа разъезжающимися колёсиками, подгрёбся на кассу, где его в три пары рук быстро «пробили, упаковали и обоб…рассчитали». Пять тысяч с карточки улетели в одну секунду, даже не чирикнув на прощанье. Ему в утешение сунули какие-то бонусные купоны на тыквенный сок и «Лего». Гружёный товарами детского потребления, как последний верблюд, Колян резво доскакал до своей машины, раскидал покупки по креслам салона и рванул навстречу счастью.

Ностальгируя по прошлому марш-броску с Ксюхиными пакетами, Фролов так же лихо поднялся пешком до знакомой двери, оббитой лопнувшим в двух местах дерматином. «Дверь надо менять на металлическую! А то вынесут за „спасибо“, хотя, что там у них брать?» — мелькнуло в голове Коляна. Мужчина помялся на пороге, несколько раз вдыхая последние глотки свободы, и надавил на мягкую кнопку звонка. Фролов просто губу прикусил, чтобы не реализовать чудовищно актуальное желание сорваться с места и удрать, куда ноги унесут. Но мужик устоял, не дрогнул перед горой проблем! За дверью заскреблись, защёлкали бесхитростными поворотами ключа и наконец-то явили мрачному взгляду Фролова напряжённо застывшего юношу.

Митька в домашнем был ещё более тонким и воздушным, милым каким-то в растянутой футболке и джинсовых, затёртых на коленках бриджиках. Светлые волосы мальчишки были слегка влажными, растрёпанными и собранными на затылке в смешной хвостик. Митя посмотрел на огромную внушительную мужскую фигуру, на не менее внушительные фирменные пакеты в руках гостя и жалко улыбнулся.

— Почему не спросил: «Кто?» — сердито рыкнул Фролов, мальчишка втянул голову в худенькие плечи. — Посторонись-ка!

— Я в глазок… — начал было Митя, но притих под тяжёлым взглядом мужчины. — Кому мы тут нужны? — шепнул пацан минутой позже, когда Колян быстро развесил свою верхнюю одежду по хлипким крючочкам прихожей. Из комнат пахнуло молочным уютным духом, а не ссанками, как ожидал Фролов, и тут же раздался звонкий, разделяющийся на два голоса рёв. Митя зайкой метнулся в комнату и тут же быстро и ласково начал что-то говорить на совершенно непонятном языке.

«НУ, ВОТ И НАСТАЛ МОМЕНТ ИКС!» — подумал Колян и, не оттягивая больше ни минуты, вошёл в знакомую спаленку. На кровати сидел один заспанный светлоголовый бутуз, а второй горестно завывал на руках Мити.

— Проголодались! — парень прижался щекой к пухлой щёчке ребёнка. — Поможете покормить?

А Коляну послышалось: «Сдайте кровь в комнате напротив!»

— Руки… перед смертью… помою? — прохрипел мужчина, и Митя кивнул, дрожа уголками пухлых губ.

Когда Колян вернулся из ванной, то обозначился не сразу. Стоял и смотрел из-за дверного косяка на мальчишку. Митя, стоя на коленях перед кроватью, менял близнецам подгузники, причём уже в ход пошла новая, купленная Фроловым пачка. Мальчишка трогательно ворковал нежным голосом, уговаривая племяшей не орать, поглаживал им пухлые ножки и ручки. Колян смотрел на длинные Митины спину и ноги. Не дать ни взять Ксюха минус пять лет без сисек и круглой попы! И ещё эта трогательно тонкая, беззащитная шейка, снова не прикрытая волосами. У Фролова дрогнули пальцы, словно он уже ощутил под ними бьющуюся жилку и эти птичьи хрупкие косточки. Отчего его так тянуло эту шейку потрогать, легонько сжать, чтобы Митька вскинул огромные испуганные глазюки? Пацан-то, собственно, не виноват, сидит вон с мелочью, как привязанный, думает, во что переодеть, чем накормить, как ублажить, а самому-то наверняка хочется и в кино, и в клуб с ребятами-девчатами. Митя чуть прогнулся в затёкшей пояснице и как-то не по-мужски повёл плечами. Колян нахмурился, глядя, как мальчишка устало встаёт с коленок.

— Чем кормить-то надо? — Митька вздрогнул. — Иди посмотри ассортимент, что я приволок: может, мужики сегодня нормально поужинают, а не попьют молока из сухого порошка.

Пацан покорно двинул на кухню. Колян присел на корточки перед кроватью. Один малыш, чуть побойчее и крупнее, тут же уверенно сел на попу и сунул кулачок в рот. Второй, явно оробев и приготовившись опять пустить слезу, лежал на пузе в позе сфинкса. На покрывале были разбросаны замысловатые игрушки.

«Понятно, почему дети сейчас такие замороченные акселераты! — хмыкнул Колян. — Блин, у меня одного нормальные заводные машинки, что ли, были, собачка, лягушка, юла, пирамидки, кубики, а не эти выкидыши кубика Рубика и погремушки-мутанты?!»

— Ладно, мужики, мы это недоразумение прогресса исправим. Баба Вера достанет с антресолей чемодан с моим детским барахлом, тогда и поигра… — Колян осёкся. Значит ли это, что он вот так просто согласился с неожиданным недоказанным отцовством?

К нему деловито подполз тот бутуз, что был крупнее, и начал теребить навороченные часы Николая, с явным намерением стащить цацку с большой руки. Меньшой мальчик передумал реветь и теперь с интересом наблюдал за бесстрашным братом, который пыхтел и начинал злиться. Почувствовав приближающуюся истерику задницей, Колян быстро сдёрнул с запястья часы и вручил упрямому малышу. Кожаный ремень тут же проверили «на зуб», сморщились и начали крутить в маленьких пухлых ручонках. Уже нерешительно подползал второй кроха, явно намереваясь отработать новую игрушку, за что немедленно получил часами по темечку, благо дело несильно. Но заорал мощно! Стены содрогнулись!

В спальню влетел Митька, немного бледный и покрывающийся красными пятнами.

— Вы… зачем так потратились?! — губы пацана чуть дрожали. — Это очень дорогое питание! Я не могу это принять!

— Ты дорогое не видел! — проворчал Колян. — Не может он! А их чем будешь кормить? Грудью? Где эта кукушка дерзкая? Почему бросила тебя без денег со своим выводком и слиняла?! Мне в глаза не решилась посмотреть, или я хоть секунду вёл себя, как сволочь?! Да ни разу такого не было! — Остапа потихонечку несло. Голос набирал басовитых сердитых нот и уже гремел в маленькой комнатке, пугая малышей. Митька попятился, хлопая ресницами, белесыми пушистыми ресницами, пока не влип в стеночку.

— Я принёс это детям! Что ты там выбрал из кучи пищевого извращения, а? Кроликов в сливочной хрени? Вот и иди — грей! Пусть только попробует невкусным оказаться! Я этих продавцов всё с баночками заставлю схомячить! И сок там подбери! И не надо строить передо мной голодную оскорблённую интеллигенцию. Это подарки, а не подачка, уяснил?

Митя кивнул и опустил глаза: гордость в чести, но лучше остаться в живых, так, кажется, какой-то киногерой сказал? Пока Колян пробовал малышей на вес, довольно бесстрашно по очереди подержав их на руках, юноша вернулся с двумя мисочками и полными новенькими поильниками.