========== — 1 — ==========
Кегрон
В лицо мне дул тёплый летний ветер. Лёжа на небольшом плато, я чувствовал запах моря, пускай до него и было отсюда приличное расстояние. День начинался просто прекрасно, а большего мне и не надо. При этом сегодня должна состояться долгожданная встреча. Многие месяцы мы не виделись, однако, как говорил мой отец, терпение никогда не остаётся без награды. И сегодня я её получу!
Маарриш
Я помню резкую боль в ладони, когда этот глупый птенец клюнул половинку свежего манго из моих рук. Огромный орлиный клюв с чуть загнутым кончиком нанёс мне глубокую рану, из которой заструилась кровь. Грифон забавно вскинул уши, больше похожие на два неприглаженных пера и потешно, по-птичьему покосившись и склоняя голову на бок, вдруг лизнул мою ладонь. Зверь был очень молодой, не более десятка лет. Большеголовый, с небольшими белоснежными крыльями. «Невоспаривший», то есть ещё на крыло не вставший. С пронзительно ярко-жёлтыми глазами и острыми когтями. Я нашёл грифона там, куда мне выползать строжайше запрещалось. Он сидел как большой кот, подвернув под себя лапы, и лишь длинный львиный хвост с кисточкой сметал с земли мелкий сор. Грифон смотрел на закат, от восторга приоткрыв большой клюв. В багряных лучах заходящего солнца, расплавляющего кромку горизонта, белая шкура сияла, а белоснежные крылья были словно присыпаны золотой пудрой.
Нас всегда учили ненавидеть птиц…
Мы слишком разные
Мы дети разных стихий
Мы никогда не станем друзьями…
В моей руке был спелый ароматный фрукт, которыми я объелся в саду, а выкинуть было жалко. Грифон, не задумываясь долго, беспечно подскакал ко мне знакомиться. Передние орлиные лапы в движениях смотрелись комично, пока взгляд не опускался на чудовищные кривые когти. Я замер. Я, конечно, полагал, что куда разумнее этого птенца-переростка. Обнюхав мне руку с манго, грифон вдруг клюнул…
Странный сон… Давно я не вспоминал о том глупом детёныше… Я любил убегать к озеру, а он ждал меня там, чтобы проводить за горизонт солнце и поиграть до первой звезды.
Потом меня наказали… Спустя время я снова улизнул из Паталы, чтобы найти грифона, но больше я его не видел.
Сегодня мне исполнилось сорок лет, и я готовился к приключению всей моей жизни. Из всех детей я единственный, кто родился с двумя парами рук, а не с тремя. Неудачник. Несчастливый. Но я верил, что настанет день, когда меня отпустят из величественно мрачных чертогов под священной горой Меру, и передо мной распахнётся огромный неизведанный мир. Меня душило осознание того, что в Патале — подземном царстве нагов — я не добьюсь ничего выше поста младшего советника…
Колесница, которая по воздуху принесла меня к морю, была запряжена орлами. Я сжался на её дне, боясь даже высунуть голову. Надо мной простиралось ярко-синее небо. Солнце слепило и сушило кожу, но вместе со страхом в моём животе всё сжималось от предчувствия долгожданной свободы и новых открытий.
Когда мне в лицо бросился порыв свежего йодистого ветра, оставив капли солёной морской воды на губах, колесница мягко приземлилась. Я выполз на твёрдую землю и возблагодарил богов, что остался невредим. Оглядевшись, я двинулся вперёд, следуя своей никогда не подводящей интуиции.
Наконец, шум бьющихся о скалы волн дал мне понять, что я рядом со своей целью.
На небольшом плато, вылизанном ветрами, лежал огромный грифон и так знакомо восторженно смотрел на облака.
Кегрон
Мда… Долгие годы прошли с тех пор, как мы виделись в последний раз. Чудо природы — человек с огромным, изумрудным змеиным хвостом, двумя парами рук и такими же изумрудными глазами. Что в нём было привлекательного? Не знаю, но вам и не понять. Меня тянуло к нему, тянуло уже давно и сильно. И я сам затрудняюсь ответить, почему… Однако, лишь завидев его тёмные волосы, я рванулся к нему на всех парах с явным желанием зализать его до смерти. Странная это штука — привязанность. Возникает на пустом месте, но заставляет нас идти на многое…
Маарриш
Почти вдвое подросший грифон рванул ко мне, как истосковавшийся пёс. Меня так родные никогда не встречали! До неотвратимого столкновения тел оставалось всего ничего. Маарриш, дурная голова! Откуда ты знаешь, что у зверя на уме?! Но что-то во мне неожиданно смирилось с уготованной судьбой, и я просто раскрыл объятия всех четырёх своих рук. Меня сшиб с ног белоснежный ураган, в маховых перьях беснующихся от радости крыльях засвистел ветер, а мой хвост сплёлся с львиным хвостом грифона. Так он помнил и ждал меня? Когда я забыл и смирился?
Величественный зверь, хранитель воздушных пределов, нависал надо мной, стараясь не раздавить своей массой и смотрел прямо в глаза. Я погладил чуть приоткрытый клюв, и моё лицо стремительно облизал длинный язык. О, тысячеглавый змей Ананта-Шеша, владыка космического океана, позволь, чтобы это неизвестно почему возлюбившее меня неукротимое создание было разумным!
Кегрон
— Прошло столько лет, и всё же судьба уготовила нам ещё одну встречу, — сказал я, легко облизывая щёку нага и миролюбиво улыбаясь, — и всё же, ты не зря назвал мне своё имя, ещё тогда, при первой встрече. Ты считал, что это бесполезно, ибо я был не столь разумен для восприятия твоего языка, однако, Маарриш, не стоит недооценивать наш род. Я безумно рад снова видеть тебя, мой первый и единственный друг!
Маарриш
Не знаю, почему, но я возликовал сильнее, чем удивился.
— Извини, не помню, чтобы называл тебе своё имя. Но то, что ты его запомнил, само по себе удивительно. Я говорил с тобой на языке Нагов и о разумности грифонов даже не помышлял. Единственный друг твой? Значит ли это, что жизнь твоя была достаточно тяжела, как и моя? Или… ты просто не смог ни с кем найти общий язык? Стой! Прежде всего, скажи мне своё имя!
Кегрон
— О, Великие! Ну, конечно же! Мы, грифоны, столь одиноки в своих странствиях, что иногда совсем забываем о манерах… Моё имя — Кегрон, Маарриш, я рад вновь познакомиться с тобой, — я улыбнулся иронии этой шутки.
Маарриш
— Кегрон Белоснежный! — я попробовал это имя на вкус.
Для моего языка трудновато даются имена без наличия шипящих. Итак, теперь мы официально были представлены, и я подозревал, что всё мне объяснить придётся именно грифону.
— Почему ты решил нарушить своё одиночество, Кегрон? И подпустить настолько близко к себе существо, с которым твоё племя ведёт непримиримую вражду уже не одно тысячелетие?
Кегрон
— Нет, мой друг, не я решил нарушить одиночество, — сказал я, мягко улыбаясь, — мы это сделали. И разве может глупое, бессмысленное противостояние родов помешать воссоединению душ? О, Маарриш, сколь долги были мои ожидания… Я бы никогда не позволил надуманной вражде разделить нас навсегда!
Быть может, он не понимал, почему столько значил для меня. Но вскоре мне предстояло открыть эту тайну…
Маарриш
Наги восприимчивы к страданиям, вызванным небрежностью существ и незнанием правильного поведения в мире природы. Недаром нас считают Древнейшими. Поэтому мы часто учим людей и иных созданий этого мира, когда они ведут себя столь невежественно или заблуждаются. Выражение нашего недовольства или волнения может проявляться по-разному, в зависимости от того, как сильно мы хотим наказать или помочь. Наги щедро одаривают чистых помыслами. Настолько щедро, что простолюдины превращаются в раджей. Хотя люди порой непримиримы, глухи и слепы.
Мой дед и отец — хранители древнейших знаний Мироздания.
Кстати, в моей сумке…
— Кегрон, я кое-что привёз из Паталы. Мне дали это перед отлётом.
Я достал довольно крупное кожистое яйцо.
Кегрон
Взглянув на то, что держал в своих руках Маарриш, меня в первый раз за всё время проведённое с ним охватили страх и ненависть. Я не мог объяснить, в чём причина такой своеобразной реакции моего тела. Ничего естественного мною не двигало, только неизведанные мною первобытные инстинкты.
— Убери это! — и куда это подевалась моя игривость, — Просто, убери!
