Длинный Коготь плясал в его руке, выписывая финты, о которых Джон раньше никогда не слышал. Он отражал удары Короля Ночи под немыслимыми углами и постепенно сам начал прощупывать защиту древнего существа, ища лазейку, в которую можно было нанести удар. Два воина сражались на равных, и цена их победы и поражения была огромной. Джон знал, что если проиграет сегодня, то весь этот мир, его мир, будет обречен. Пройдет время, Король Ночи вновь наберется сил, а затем обрушится на Вестерос снежной лавиной, под которой затем будет погребен и Эссос. Живым не будет спасения.
— Зачем тебе это?! — прохрипел Джон, парируя очередной удар.
— Чего ты добиваешься?! — он и не надеялся получить ответ, но все равно продолжал спрашивать. — Чего ты хочешь?!
Бой на миг прекратился. Король Ночи отступил на шаг, и впервые его губы зашевелились. До слуха Джона долетел звук, похожий на шелест снега, скользящего по насту. И в этом шелесте Король Севера неожиданно услышал ответ:
— Свободы.
Королевский тракт полыхал, будто был усеян розжигом, жаркое пламя растопило снег и лед. Люди с криками разбегались, стараясь спастись от огня, бросали свои вещи и, подхватив детей, пытались выбраться с тракта, но вокруг было только болото, зыбкие трясины которого не смог до конца сковать даже мороз. Высоко в небе раздался грозный рев, и многие в ужасе застыли на мечте, не в силах пошевелиться, но драконы почему-то не спешили атаковать. Они кружились высоко в небе, а потому Берик позволил себе оглядеться.
Тракт за их спиной полыхал, огонь и не думал угасать, но Дондаррион отметил, что удар пришелся туда, где еще пару минут назад их позиции подвергались атакам вихтов. Да, люди погибли, сгорев в огне, но обычные люди — крестьяне, торговцы, ремесленники и, самое главное, дети — не пострадали. Удар пришелся на самый хвост колонны, где были в основном солдаты и ополченцы. Но легче от этого не становилось. Запах гари разъедал нос, от вони сожженных тел тошнило, и тех, кто был слаб желудком, выворачивало наизнанку. Повсюду были слышны вой, стоны и плач. Кто-то только что лишился отца, брата или сына.
Животные метались в страхе, пытались убежать, утягивая за собой телеги и сани, которые опрокидывались, поклажа падала в грязь. Пришлось быстро наводить порядок, пока ужас полностью не поглотил людей и тракт не превратился в одно огромное кладбище. Берик отдавал приказы, и люди, которые в столь отчаянный час нуждались в твердой руке, поспешили их выполнять. Часть людей поспешила к животным, которых требовалось срочно успокоить, пока те окончательно не ухудшили ситуацию. Другие спешили успокоить людей и навести среди них порядок, пока те не устроили свалку.
Рев драконов стал доноситься все дальше и дальше, пока не стих окончательно, но Берик, как и многие другие, все равно не спускал тревожного взгляда с неба. Кто знает, что опять взбредет в голову драконьей королеве?
— Вот же сука! — прохрипел Тормунд, грязный с головы до ног. Рыжая борода свалялась, и одичалый сейчас скорее напоминал медведя чем человека. — Увижу эту тварь — убью!
— Похоже, у тебя будет такой шанс, — ответил Берик, указывая мечом в ту сторону, куда улетели драконы.
По грязной дороге бежала хрупкая невысокая фигурка в белых одеждах, которые стремительно меняли окрас на коричневый. Девушка задыхалась на ходу, но упрямо бежала в их сторону, а за ее спиной взмыл в небо огромный черный дракон. Он кружил над королевой, пристально следя за тем, чтобы никто не причинил ей вред.
— Как думаешь, — спросил Тормунд, — если я шарахну эту дуру топором по голове, что это образина сделает?
— Сожжет нас всех, — тут же ответил Дондаррион. — Судя по всему, только эта девчонка и может их сдержать.
Судя по тому, что никто не попытался придушить королеву Вестероса, остальные тоже это понимали, а потому ничто ничего не предпринимал, но в спину Дейенерис Таргариен северяне смотрели исключительно с ненавистью. Сама Матерь Драконов, прекрасно понимая чувства окружающих, безошибочно вычленила в толпе лидеров, на которых все смотрели в ожидании приказаний. Она поспешила к ним, отметив про себя их измученный вид.
— Эти люди в одиночку сражались против нашего общего врага, а я чуть было их не сожгла, — думала Дейенерис. Ее трясло от ужаса произошедшего, девушка проклинала саму себя, глядя на чумазые лица детей, в глазах которых плескался страх.
Поздно, слишком поздно она заметила, что армия вихтов рассыпалась в прах, но Дейенерис не могла понять, в какой момент это произошло. Еще мгновение назад мертвые нападали на северян, но уже через миг, когда она уже отдала приказ своим детям, вихты вдруг исчезли. Только это могло оправдать ее поступок, но легче от этого Бурерожденной не становилось.
— Пришла полюбоваться на пепелище? — без лишних церемоний прямо в лоб спросил ее грязный бородач, опиравшийся на рукоять топора.
В любое другое время наглец был бы уже мертв, но сейчас Дейенерис чувствовала себя виноватой. В глазах бородача плескалась ярость, и было видно, что он с трудом сдерживает самого себя. Его компаньон, одноглазый мужчина в изношенной кольчуге держался куда лучше, но осуждение читалось на его лице невооруженным глазом.
Королева прошла мимо них и взглянула на то, что сама же и учинила. Вонь стояла ужасная, грязь противно чавкала под ногами, но Дейенерис было наплевать. Ее взгляд был прикован к скорченным фигурам, огонь оплавил их черты, но даже слепец был понял, что то были люди.
— Вы опоздали, королева Дейенерис, — устало проговорил Берик, от чего Бурерожденная вздрогнула. — Все закончилось.
Взгляд Дейенерис устремился дальше по тракту, который извивался, зажатый с двух сторон непроходимыми болотами. Где-то там, вдали, раскинулось северное королевство, которое никогда не согласится присягнуть Железному Трону. Не после того, что произошло. Королева понимала это четко и ясно, и ей оставалось лишь надеяться на то, что с северянами удастся договориться о мире.
— Мне нужно встретиться со Старками, — произнесла Дейенерис Таргариен.
— Ну что же, — произнес Берик, не позволив Тормунду наговорить лишнего. Тот уже порывался высказать все, что думает о желаниях Матери Драконов. — Это будет непросто.
Бой все длился и длился, казалось, что ему не будет конца. Могло показаться, что прошли века с того момента, когда ледяной меч Короля Ночи скрестился с валирийским мечом Короля Севера. Какой сейчас час? Какой день? Какой год? Джон не имел ни малейшего понятия, весь его мир был сейчас сосредоточен на этом поединке, самом важном в его жизни. Все, что было до этого, — сущая мелочь, ерунда, не представляющая никакой ценности. Что значила битва за Винтерфелл, когда на кону стояла судьба целого мира? Санса боялась сперва Джоффри, а затем Рамси? Посмотрела бы она на того, с кем Джон скрестил мечи!
От каждого взмаха ледяного меча воздух звенел, искрясь от мороза, но холод отступал при каждом взмахе Длинного Когтя. Казалось, будто меч, некогда вобравший в себя жар драконьего пламени, сейчас отдавал всего себя. Узкая полоса света пылала на его кромках, отражаясь в синих глазах Короля Ночи. Удар за ударом, выпад за выпадом, противники выкладывались на полную, но не смогли даже достать друг друга.
На миг Джону даже стало страшно от мысли, что это сражение будет длиться до конца времен. Быть может, это и есть тот самый единственный способ, чтобы остановить этого монстра, связав его бесконечным боем? Ведь Джон до сих пор не знал, что породило Короля Ночи и какая магия поддерживает в нем жизнь. Тот сказал, что желает свободы, но что удерживает его и как именно он видит свое освобождение? Может ли быть так, что именно в этом заключается предназначение Азора Ахая, о котором говорила жрица Мелисандра? Кто бы знал…
Джон отразил удар, который, достигни он цели, пронзил бы его насквозь. По непонятной причине он не чувствовал слабости, его не беспокоили раны, желудок не крутило от голода, а мышцы не сводило от усталости. Казалось, что все то, что свойственно обычным людям, стало ему чуждо. Может он уже и сам стал мертвецом, просто не заметил этого?
