Достав из кармана карту Петербурга 2014 года, Сергеев попытался сориентироваться по ней на местности. На расстоянии примерно четверти километра на восток от станции Ланская имелся очень четкий ориентир – хорошо видимая возвышенность, точнее гряда, берег древнего моря. В XXI веке ее называли горкой. Внимательно присмотревшись, Виктор обнаружил ее и в этом времени.

Достав из кармана проволочную пилу, он ловко и быстро спилил небольшое деревце и, очистив острым ножом ствол от веток, воткнул как шест в землю, привязав к его вершине кусок красной материи.

По договоренности с Антоном, завтра из его автомастерской будет сделан пробный выход в прошлое. И оставленный знак поможет «времяпроходцам» поточнее определиться на местности в XIX веке. О чем ему и сообщат во время ближайшего сеанса связи. Тогда же Ольга Румянцева вернется в свое время. Впрочем, это тоже произойдет лишь завтра, но уже ближе к вечеру.

А пока что наша «кузина-белошвейка» с княгиней Одоевской проводила рейд по тем местам, которые и в веке XIX, и в веке XXI получили название «Смерть мужьям». Ну, или, если сказать точнее, не самим мужьям, а их финансам. То есть по магазинам, в которых могут часами пастись модницы, и где самые красивые вещи стоят почему-то, с точки зрения их супругов, слишком дорого.

«Как там Ольга? Надо будет расспросить ее подробно обо всем, когда мы вернемся с князем домой», – подумал Сергеев…

Когда мужчины ушли, дамы с веселым щебетанием начали одеваться. В гардеробе у княгини было много разных нарядов, так что переодеть Ольгу в платье, которое жители XIX века не посчитали необычным или слишком вульгарным, оказалось делом довольно простым. К тому же «кузина-белошвейка» неплохо разбиралась в костюмах того времени и знала, что и куда предназначено.

Правда, она немного похихикала над нижним бельем. Панталоны 40-х годов XIX века доходили до колен и были как бы разрезаны надвое. Половинки для каждой ноги кроили отдельно и соединяли их завязками или пуговицами у талии, на спине. Таким образом, шаговой шов в промежности был открыт, для удобства дам… Ну, в общем, в определенных случаях. Скажем, захочется справить малую нужду, а тут вам и корсет, и куча юбок. Мода XXI века была в этом отношении намного удобней и практичней.

Потом Ольга достала косметичку и начала священнодействовать. Нельзя сказать, что представительницы прекрасного пола николаевских времен пренебрегали косметикой. Но такого изобилия туши, теней, помад и прочего женского «камуфляжа», какое взяли на вооружение современницы Ольги, у тогдашних прелестниц не было. Так что княгиня со своей гостьей еще минут сорок крутились у зеркала, с удовольствием занимаясь столь приятным для женского сердца делом. Ну, а потом они отправились на прогулку по Невскому.

Для начала решили заглянуть в Гостиный двор, который тогда совсем не был похож на знаменитую питерскую Гостинку XXI века. Это было сборище лавок купцов, торговавших самыми разными товарами. Там можно было купить практически все, что производилось в России. Ольга вспомнила, что сюда любили заглядывать Пушкин и Гоголь. И если первый уже ушел из жизни, то с Гоголем у нее был вполне реальный шанс повстречаться. Правда, Николай Васильевич сейчас находится в Риме, но на будущий год он должен приехать в Россию, чтобы напечатать первый том своих «Мертвых душ».

Ну, а пока дамы разглядывали товар, который раскладывали перед ними разбитные приказчики. Эти ребята были прекрасными психологами. Куда там до них нынешним менеджерам по продажам! Уйти из лавки и ничего не купить было просто невозможно. Приказчики осыпали покупательницу комплиментами, уговаривали даму, зашедшую в лавку для того, чтобы «просто посмотреть», купить именно эту вещь, которая именно ей к лицу и превращает будущую обладательницу в неотразимую красавицу.

Ольга и княгиня оказались морально устойчивыми и ушли из Гостиного двора без покупок. Хотя Ольга и положила глаз на некоторые вещи.

Выйдя снова на Невский проспект, княгиня и Ольга стали прогуливаться по тротуару, беседуя о своем, о девичьем. Ольга Степановна много и интересно рассказывала о годах, проведенных в Зимнем дворце. Она стала фрейлиной императрицы Елизаветы Алексеевны – супруги императора Александра I – всего в шестнадцать лет.

Оказывается, быть фрейлиной – не такая уж большая радость. Это прежде всего одиночество во дворце. Бедная девушка, которая жаждет общения с подругами или кавалерами, должна проводить двенадцать часов в стенах своей комнаты. Или же одиноко шагать по усыпанным песком аллеям, для того чтобы на час появиться за императорским чайным столом с любезной улыбкой, остроумной шуткой, не проявляя ничем ту смертную скуку, которая тяготеет над ней целый день.

Ольга вспомнила то, что писала в своих мемуарах одна из фрейлин, Анна Тютчева, дочь знаменитого поэта: «Мое сердце еще очень плохо дрессировано в смысле официальной чувствительности и не умеет еще отвечать созвучием всем августейшим радостям и горестям. Ремесло придворных вовсе не так легко, как это думают, и, чтобы его хорошо выполнять, нужен талант, которым не все обладают. Нужно найти исходную точку опоры, чтобы с охотой, добровольно и с достоинством играть роль друга и холопа, чтобы легко и весело переходить из гостиной в лакейскую, всегда быть готовым выслушивать самые интимные поверенности владыки и носить за ним его пальто и галоши… Государи вообще любят быть объектами любви, любят поклонение, с чрезмерной наивностью верят в тот культ, который они внушают. Поэтому их доверие легче приобрести лестью, притворной привязанностью, чем привязанностью подлинной, которая исходит из искреннего чувства».

Император Николай I был весьма строгих нравов и безжалостно избавлялся от тех фрейлин, которые пытались отвлечься от своих придворных обязанностей и вспомнить о том, что они не только придворные, но и просто красивые и молодые девушки. Фрейлины не имели права выезжать ни в свет, ни в театр без разрешения императрицы. Девушек, живущих при дворе и каждый день видевших царя, многие почему-то считали влиятельными персонами. Но это было совсем не так. Одна из фрейлин николаевских времен вспоминала: «В наш Фрейлинский коридор ходили всякие люди просить помощи и подавать прошения, вероятно, полагая, что мы богаты и могущественны. Но ни того, ни другого в сущности не было».

Главной должностной обязанностью фрейлины являлось суточное дежурство при своей хозяйке. Это было довольно тяжело – двадцать четыре часа безотлучно находится рядом с императрицей. При этом подчас приходилось выполнять множество неожиданных поручений.

«Действительная» служба фрейлин при дворе, вопреки распространенному мнению, была достаточно тяжелой. Они несли посменно суточные (или недельные) дежурства и должны были в любое время являться по первому звонку императрицы.

Правда, за эту нелегкую службу платили немалые деньги – четыре тысячи рублей. Но и расходы фрейлин были немалые. Основная часть их приходилась на туалеты. Их надо было менять три раза в день. Даже дома фрейлина не могла одеваться как хотела. Ее туалет всегда должен был соответствовать ее рангу, и к обеду декольтированное платье было обязательным. То же самое платье не надевалось, конечно, много раз. Должны были быть в гардеробе и дорогие платья не для балов, а, скажем, для посещения церковных служб, свадеб, похорон, дней рождения, именин и тому подобного.

В феврале 1826 года Ольга Ланская познакомилась в Москве с князем Владимиром Одоевским. А уже в конце марта они объяснились, и князь попросил руки своей избранницы. Ольга Степановна, будучи фрейлиной, ждала разрешение на брак от вдовствующей императрицы Елизаветы Алексеевны. Таковое было получено в августе, а в сентябре они поженились. При этом, как фрейлине, из средств Министерства Императорского двора ей выплатили приданое – двенадцать тысяч рублей ассигнациями. После выхода замуж она лишилась фрейлинского шифра – золотого с бриллиантами вензеля императрицы на банте. Фрейлины носили его на левой стороне груди. Но она сохранила право быть представленной императрице, и ее приглашали на торжественные балы в Зимний дворец вместе с мужем.