– Ты желаешь излечить их? Думаешь, это в твоих силах? – гневно вскричала леди Варгартен. Она встала рядом с мужем, в темных глазах ее полыхал огонь, бледные щеки рдели жаром.

– Я попробую. Я бы хотел понять, что происходит.

Она яростно тряхнула головой.

– Они вырвутся из сетей лишь тогда, когда дьявол отпустит их души на смерть. Когда он завладевает душами людей, тогда они пускаются в пляс. Когда он увлекает их в ритме танца, ничто не в силах противостоять ему. Никто не в силах ему сопротивляться. Слабы они, и дьявол пожинает свою жатву.

– Думаете, они одержимы? – встрепенулся брат Пьетро.

– Моя жена потеряла сестру. Ее увели танцоры, – пояснил лорд Варгартен. – В прошлый раз.

– Она была совсем ребенком! – гневно выкрикнула леди Варгартен. – Но какой ребенок устоит перед флейтистом, наигрывающим чудесные мелодии? Этот чародей явился невесть откуда и увел за собой всех детей из деревни: они убежали за ним, танцуя, да так и не вернулись домой. Умчалась с ними и моя сестра. И этим людям ты сострадаешь? Над ними будешь творить молитвы? Да разорвать их на части и бросить подыхать.

– Куда он увел их? – спросил Фрейзе.

– Говорят, гора расступилась, и они протанцевали внутрь, в волшебную страну, которую пообещал им флейтист. Куда они ушли? Кто увел их и зачем? Что этому проходимцу потребовалось от десятка ребятишек? Кто знает… Как бы там ни было, а детей мы больше не видели. Нигде не смогли отыскать их следов, хотя искали по всем направлениям.

Брат Пьетро перекрестился.

– Месса, экзорцизм – все это напрасная трата времени, – с чувством проговорила она, глядя на Луку. – Есть лишь одно средство, которое может справиться с этой чумой…

Лорд Варгартен сделал предупреждающий жест, словно желая остановить ее.

– И какое же это средство, ваша милость? – спросил Лука.

– Утопить их. Если души их прибрал дьявол, то пусть он и заботится о них: течение подхватит их тела и унесет прочь, и ты избавишь город от этой заразы.

– Но если они невинны, – возразил Лука, – если это временное помешательство, тогда они умрут во грехе, и убиенные души их будут взывать к моей совести.

Леди только дернула плечами.

– Сумасшедшим не место среди живых. Кому до них какое дело? Исповедуешься, и совесть твоя снова чиста, как у палача, казнившего ведьму. Зато они будут мертвее мертвых и исчезнут из нашей жизни. Да и какие они люди? Они – моровая язва.

Большинство людей, не задумываясь, согласились бы с ней. Однако у Луки имелись собственные представления о том, что такое справедливость и сострадание, поэтому он лишь скользнул взглядом по ее суровому прекрасному лицу и ничего не ответил.

– Мерзкие твари, вот кто они, – прошипела она. – Они не такие, как мы. А не таким, как мы, незачем жить среди нас. Пусть держатся от нас подальше. Они уничтожают все, к чему прикасаются. Самое лучшее, если их просто…

– Просто что? – подхватил брат Пьетро.

– Neco, – ответила она по-латыни. Видимо, латинское neco, означавшее «замучить до смерти, умертвить», звучало благообразнее простого «убить» на ее родном языке. А может, она надеялась, что стоит ей только произнести что-то на латыни, как танцоры, словно по мановению волшебной палочки, улетучатся из Маутхаузена и владения лорда Варгартена превратятся в самое прекрасное место на свете. Как будто людей можно взять и заставить исчезнуть, превратив их в струйку дыма, как будто их можно сжечь, словно поленья, развеяв пепел по ветру, как будто их можно вымыть из города приливной волной.

– Поеду-ка я с вами, – сказал лорд. – Вышибем их из Маутхаузена. Не желаю видеть их на своих землях.

– Хотелось бы вернуть их по домам, – заметил брат Пьетро. – Как только мы вышибем их из одного города, они отправятся в другой, и число их будет только множиться.

– Другие города меня не волнуют, – отрезал лорд Варгартен.

– Зато они волнуют нас, – сказал Лука. – Мы сделаем все возможное, чтобы излечить этих несчастных от безумия. Мы в ответе за них. Они такие же люди, как мы.

– Нет, не такие же, – резко возразила леди Варгартен. – Да как же ты не понимаешь? Они как евреи, египтяне, неверные или иноземные пришельцы. Как оттоманы, мусульмане. Они живут вдали от нас и совершенно на нас не похожи. Они не такие же люди, как мы! Они – другие. И обращаться с ними надо соответствующе. Раз они чужие, значит, они – враги.

Лорд Варгартен сделал знак капитану стражи, и тот поспешил в караульную. Загудел колокол, и из башенок на крепостной стене, из хибарок возле замка и из самого замка посыпались люди: кто-то был грязный, кто-то жевал схваченный впопыхах ломоть хлеба, кто-то был статный и готовый к несению службы. Все они собрались в караульной возле конюшни и томились там в ожидании приказа. Начальник арсенала начал выдавать пики и мечи; стражники, выстроившись в ряд, принимали из его рук оружие, подпоясывали кожаные куртки.

– Пока воины готовятся, не желаете ли разделить с нами трапезу? – спросил лорд Варгартен. – Они скоро управятся, но еще надо оседлать лошадей и раздать оружие.

– Благодарю, – поклонился Лука, а Фрейзе заметно приободрился при мысли о завтраке.

– Прошу.

Трое мужчин поднялись вслед за лордом и его женой по лестнице и очутились в замке, в необъятных размеров зале, под сводами которой, на высоте примерно двух этажей, были вырезаны проемы: сквозь них влетали и вылетали птицы и носились юркие ласточки, высматривающие между черных громадин-балок подходящее место для гнезд. В центре залы, словно исполинское бивачное кострище, располагался камин, огороженный по кругу камнями; в нем до сих пор тлели не прогоревшие за ночь дрова. На полу, выложенном плитами, разлеглась свора гончих; двенадцать собак вскинули остроконечные морды и вразнобой застучали по полу хвостами, приветствуя лорда и его леди.

Лорд Варгартен отдал приказ выскочившему из кухни прислужнику, и тот кинулся к обширным стеллажам, высившимся позади длинного стола и заменявшим собой винный погребок. Обнеся всех легким пивом, он выскользнул из залы, спустился по лестнице и потрусил через лужайку к пекарне, чтобы вскоре вернуться с корзинкой, полной рогаликов.

Из двери, спрятанной в недрах холла, вынырнул поваренок, держа поднос с мясом, и гости, усевшись во главе стола, славно позавтракали вместе с хозяевами. Закончив трапезу, лорд Варгартен отправился за стеганой курткой и шлемом, а заодно решил проверить, оседлана ли его лошадь. Леди Варгартен, восседая в кресле с высокой спинкой, величественном, как трон, скользнула по Луке оценивающим взглядом.

– Избавься от них, – заговорщицки сказала она ему. – Пока у тебя есть такая возможность. Отгони их к реке и утопи, как бешеных собак. Разве бешеный пес стоит твоей жалости? Утопи их.

Внезапно пища показалась Луке до того безвкусной, что он вскочил на ноги, поклонился госпоже замка и вышел на залитый солнцем крепостной двор.

А Изольда и Ишрак тем временем осмелились сойти вниз, в таверну, из окон которой виднелась конюшня. Время от времени кто-нибудь из горожан проскальзывал внутрь, приподнимал шляпу и сообщал, что танцоры утихомирились, барабан и докучливая скрипка умолкли, и молодые дамы могут безбоязненно выйти прогуляться по площади. В минуты подобного затишья открывались магазины, священник вел службу, жизнь в городе входила в повседневное русло, и все делали вид, что город не захвачен ордой безумных танцоров.

– Я бы сходила к мессе, – мечтательно протянула Изольда. – Церковь – только площадь перейти.

– Лучше оставаться внутри, – заметила Ишрак.

– Я бы вам не советовал, – прервал ее какой-то мужчина. – Оставайтесь лучше здесь, в четырех стенах. Целее будете. Вас бы тянуло на улицу, если бы там, допустим, свирепствовала чума? Разумеется, нет, если в вас, конечно, есть хотя бы крупица здравого смысла.

Входная дверь вздрогнула от стука. Хозяйка глянула в глазок, восторженно взвизгнула и отворила тяжелый засов. В таверну, сгибаясь под тяжестью увесистого тюка, вошел бродячий торговец.