— Я передумал. Расскажите мне все.

Эдди домчался до дома, припарковал «Дукати» и стал ждать очкастую. Он был готов к тому, чтобы заявить о своей ненависти к Карлтону Дрейку на весь долбаный и прогнивший мир. Он был готов пойти на риск, и это его возбуждало больше, чем мысли об Энн.

***

«Довыпендривался», — подумал Эдди, пока ноги сами несли его по коридорам и лестницам «Фонда Жизни». В лесу он думать перестал совсем. Его тело само выбирало направления, уворачивалось, наклонялось, прыгало то в сторону, то вверх, то вниз. Эдди чувствовал, что тушка временами теряет стабильность, меняет форму и вибрирует, словно пытается переделать себя изнутри. Но он старался не забивать голову лишними проблемами. Альтернативного варианта у него все равно не было, и Эдди предпочел мыслительному процессу автоматизмы и выбросы адреналина. Подумать он и дома успеет. Не горит. Сейчас главное спастись.

Он отдался полностью скорости и инстинкту самовыживания. В голове стало пусто, как в вакууме — ни тревоги, ни страха. «Странно», — это была единственная мысль, которая промелькнула у него на самом краю сознания в тот момент, когда он, словно по волшебству, взмыл на вершину сосны.

«Странно», — ОН поймал незнакомое слово нового носителя, синхронизировался с ним. Действительно странно. Носитель его принял, и ОН чувствовал себя внутри достаточно уютно. Но полного симбиоза не было. ОН решил усилить эквалайзинг.

***

«Со мной что-то не то», — подумал Эдди. Он никогда не мог ВОТ ТАК взбираться на самые высокие деревья. И ему никогда раньше не чудились голоса в голове. А во время скачки по лесам и заборам ему как будто кто-то что-то говорил. Но вполне возможно, что и показалось. Дальше заниматься самоанализом Эдди было лень.

Когда он очень быстро добежал до дома, его начало бросать то в жар, то в холод. Он оставил сообщение Доре на автоответчике, сумбурное и нелогичное, страшно захотел пить, потом есть. Потом его вытошнило всем вместе. Тут уж не до самоанализа.

Эдди сел рядом с унитазом, вытер рот рукавом, отдышался и осмотрел руки, бока, колени, порванные вдрызг «сникерсы». Через дыры можно было рассмотреть зеленые промокшие носки и мизинец правой ноги. «Хорошо, что купил три пары.»

Эдди поднялся, зашел в ванную и взглянул на себя в зеркало. Где синяки? Он практически лбом проломил дерево. Где кровь и ошметки кожи? Хотя, к едрени фени ссадины! Как он вообще еще ходит?! Во время погони он все списал на адреналин. Но, кажется, ошибся. Не иначе подцепил какую-то заразу в этой их сраной лаборатории. Эдди решил проверить склеры на предмет желтухи, но тут с изображением что-то произошло, Эдди шарахнулся, подскользнулся и грохнулся в ванную.

Когда пришел в себя, подумал, что вылезти не сможет и пожалел, что оставил телефон на холодильнике. Самое время было набрать девять один один. Однако вылез из чугунного корыта сам, хоть и со второй попытки. Снова удивился. Ни боли, ни головокружения. В голове легкость и ощущение парения. Ебаный в рот.

Такого не могло быть! У него должно было быть, по крайней мере, сотрясение и вывих плеча. Эдди дернул плечом. Вывиха там не было. Эдди взял телефон и стал перелистывать фотографии, сделанные в лаборатории. Но вопрос о том, что с ним такое творится, не оставлял его в покое. В голове Эдди пошел сложный процесс сложения «два плюс два». Не дождавшись результата, он отложил телефон и решил проверить догадки не логическим, а опытным путем. Размахнулся, зажмурил глаза и ударил себя изо всех сил в живот — подождал. Ни следов костяшек, ни покраснений, ни боли. Он ничего не почувствовал.

Эдди подошел к дверному косяку и шарахнул по нему головой. Из глаз посыпались искры. Но плохо стало только косяку. От него отлетела здоровая щепа и трофеем упала к ногам. Не смешно.

Эдди не был легковерным человеком. Не такова была его профессия. Он сломал себе ноготь, почти вырвал его нахрен из большого пальца — опять ничего не почувствовал и более того, ноготь вырос на его глазах и стал черным. Эдди сморщился и позеленел. Дело принимало трагический оборот.

Может быть какой-нибудь идиот, вроде Дрейка, и порадовался бы обретению неуязвимости в обмен на потерю чувствительности, но только не Эдди. Это была самая плохая новость за последние шесть месяцев. Он ее не просил, эту пизданутую неуязвимость, и уж совсем нечестно было заплатить за нее такую высокую цену. Жизнь без работы он себе представлял очень хорошо, жизнь в бегах после сегодняшней вакханалии в лаборатории «Фонда Жизни» — тоже. Пофиг. С риском для жизни он мог бы прожить достаточно долго. Но потеря тактильной восприимчивости — это ставило жирный крест на всей его интимной жизни! На личном внутреннем барометре Эдди под названием «Говно случается» стрелка стремительно приближалась к отметке «паника». В тридцать шесть лет Эдди не представлял себе жизни без секса. В конце концов это единственное, что у него оставалось на высоте. А какой секс, когда ты уже ничего, совсем ничего не чувствуешь? Вам любой импотент скажет — никакого.

Эдди сделал шаг к кухонному закутку - надо было выпить чего-нибудь китайского и горячего. Газ он зажег почти автоматически и подумал о газовых камерах. Угореть было бы лучше, чем жить до ста лет импотентом и неудачником.

***

ОН открывал для себя новое и опасное. Долгое время ЕМУ внушали, что ничто во вселенной не способно причинить вред клану. Как он был по-детски доверчив! Нельзя верить всему, что говорят Старейшины! Мало того, что Земля была опасна наличием кислорода, на этой планете ЕГО, кажется, еще и траванули каким-то неизвестным животным ядом. Теперь эта дрянь активировала сенсорные отростки, которые давно уже стали рудиментами, и забила анализаторы. Яд что-то сделал с его тактильной индифферентностью. Хуже и придумать нельзя. Ох, не надо было залезать в кролика!

Идея прилететь сюда казалась теперь все менее и менее здравой. ЕМУ очень хотелось разнести планету по камушку и забыть о ней, как о воплощении собственных ошибок. Но без носителя ОН не мог сделать даже этого.

ОН посмотрел на лежащее в ванной идеальное тело идеального носителя Эдди и разозлился еще больше. Что за напасть! Яд мешал его разумным клеткам взять под полный контроль разум Эдди и вывести его из отключки. Оставалось только ждать.

ОН сидел внутри экзоскелета и чувствовал, как у НЕГО начинает болеть шея, голова, плечи, задница. А ведь это были не его шея и задница! С каждой минутой чувствительность прогрессировала и делала ЕГО все больше уязвимым. Даже кислород по сравнению с этой чумой был не так уж плох. Его рудиментарные сенсорные отростки намертво слились с нервными окончаниями Эдди, ловили ощущения, а те будоражили и замутняли сознание. Желание поохотиться и поесть отошло на второй план. ЕМУ вдруг захотелось индивидуальности, имени, захотелось обустроить экзоскелет Эдди с комфортом.

«Надо сделать из Эдди временный дом». Такая мысль никогда бы не пришла в анализаторы ни одному из его братьев, не пришла бы она и ему, будь он в здравом уме. Но он в нем не был. Поэтому нашел мысль привлекательной, она его позабавила и немного примирила с выпавшими на ЕГО долю неудачами. Но с чего начать?

ОН начал с самоидентификации — если есть дом, то должен быть и хозяин. По правилам, давать себе имя самому было нельзя — ЕГО должны были назвать старейшины после большой охоты третьего цикла. Но ОН всегда считал: если нельзя, но очень хочется — то можно. Порылся в разуме Эдди. Там была такая помойка, что пришлось долго искать подходящее. Так долго, что он пропустил момент, когда Эдди пришел в себя, вылез из ванной и отправился в комнату.

Пока Эдди пялился на изображения в телефоне, и пытался себя покалечить, ОН раскопал в нейронных сетях «веном». Слово понравилось. Оно точно описывало все, что с ним произошло на Земле и приятно ложилось на язык. Веном так Веном. ОН принял слово в себя и синхронизовался.

Затем Веном решил, что настал черед разобраться с симбиозом нервных окончаний, проверить как это работает, насколько все плохо и как от этого избавиться. Для этого надо было провести эксперимент. Эдди стоял у плиты, ждал пока вскипит чайник, был совершенно поглощен суицидальными мыслями и не оказывал никакого сопротивления симбиозу.