Мне это нужно – поговорить с тобой хотя бы так. Еще раз вспомнить твое лицо, голос, улыбку.

Не бойся, я не стану больше докучать тебе письмами до востребования. Куда проще сразу сжигать написанное.

Сержант Рассел умный мужик, хоть глядя на его рожу это трудно предположить. Он вправил мне мозги за один вечер. А потом назначил десять нарядов вне очереди за прогулы занятий, и, чтобы окончательно выбить дурь, заставил почти шесть часов подтягиваться, отжиматься и ползи по полосе препятствий, пока я не рухнул мордой в грязь.

Знаешь, удивительно эффективные воспитательные меры. Я просто в восхищении. Если у меня когда-нибудь будет сын, попрошу сержанта провести мастер-класс.

Мои цели не поменялись, изменились только формулировки и уровень притязаний. Раньше я мечтал что-то доказать тебе. Теперь я хочу этого для себя.

Да, деньги и слава играют не последнюю роль в моем решении. Но главное: я чувствую и знаю, что могу это. И мне нравятся вызовы, которые Норд-Джек ставит передо мной.

Я доучусь. Стану самым известным монстрохантером империи. Заработаю столько, что мне не стыдно будет встать с тобой рядом. И тогда мы снова встретимся.

Я люблю тебя, Кари. И все еще мечтаю однажды назвать своей.

Послания от Чарльза больше не приходили.

“Ну и пускай проваливает! Мне все равно”, – со злостью повторяет себе Кари. Но проблема была как раз в том, что ей не все равно. Совсем не все равно.

Она скучает по искренним строкам. Скучает по волшебному ощущению, что ею восхищаются, ее любят, боготворят. Не из-за денег и славы, не потому что надеются с ее помощью получить какие-то преференции. Просто так. Потому что Кари такая, какая есть.

Особенная для кого-то.

Она так и не смогла выбросить его письма. Хотела, но рука не поднялась. Более того: порой, устроившись вечером в кресле с бокалом вина, она перечитывает их. И злится, отчаянно злится. На себя, за то что не может забыть своего несостоявшегося жениха.

На Чарли, за то что тот посмел от нее отказаться.

Здравствуй, Чарльз.

Сама не знаю зачем я это пишу.

Наверное, чтобы сказать тебе, что ты трус.

Ты год морочил мне голову своей любовью, а потом просто сбежал. Ты трус, Чарльз. И не надо рассказывать, что делаешь это из любви ко мне. Все, что любой человек, оборотень или демон делает, он делает для себя. Всегда.

Твое раздутое эго оказалось больше твоей якобы “любви”. Что, задевает, когда твоя женщина будет успешнее, богаче и известнее? Так вот, у меня для тебя новость: я не твоя женщина.

Не смей подходить ко мне, не смей больше писать.

И убирайся из моей головы, чтоб тебе во Врата провалиться!

Не твоя Кари.

На последнем знаке Кари с такой злостью вонзила шило, что оно не только проткнуло бумагу, но и наполовину вошло в планшетку. Она выдохнула со злостью, выдернула и смяла листок.

Полегчало…

Чарльз прав – что-то в этом есть. Сама возможность хоть так высказать все что накипело освобождает.

Разумеется, она не станет отправлять это письмо – слишком красноречивое свидетельство своей капитуляции. Но, возможно, еще напишет.

И не раз.

***

Моя милая Кари.

Наверное, это глупо, но я слежу за твоей карьерой. Собираю все статьи и заметки о тебе. Особенно дорожу теми, где есть твои фотографии.

Ты стала еще красивее. Глаз отвести невозможно.

И я все больше убеждаюсь, что все сделал правильно.

Дни летели за днями, поделенные между работой и бесконечными интервью, которые Раум полностью спихнул на нее.

– Я не хочу! – возмущалась Кари поначалу. – Почему я должна тратить на это время?

– Потому что так надо, – снисходительные нотки в голосе Раума раздражали. – Детка, ты – лицо компании, живая легенда.

– Но почему я? Это даже не моя теория, ее автор – Алан…

– Ты хочешь, чтобы я его показывал журналюшкам? – удивился демон. – Ага, он им наговорит, ты же знаешь.

Кари мрачно кивнула, признавая его правоту. Ее гениальный друг, ставший за вклад в магическую науку самым молодым профессором в истории, патологически не умел общаться с нормальными людьми. Тем более с хищной журналистской братией.

– Нет, детка, только ты, больше некому. Ты умна, красива, умеешь держаться и знаешь когда надо промолчать. Да они от тебя кипятком писают, – он покровительственно похлопал Кари по плечу, и волчица еле сдержалась, чтобы не выругаться.

Чтобы угнаться за тобой, мне придется постараться, но я готов. Мой амбициозный проект сердит и прост, как сержант Рассел с похмелья. Я закончу обучение, поднимусь до генерала, попутно заработав на истреблении монстров столько, чтобы твои капиталы показались так, мелочевкой на булавки. Для этого надо всего-то:

А) Закончить Норд-Джек за год экстерном;

Б) Получить назначение в Исхэлл;

В) Стать национальным героем (не обязательно, но очень желательно);

Г) Создать собственную хантерскую компанию и выдвинуться в число крупнейших частных поставщиков энергетики в стране;

Д) Приехать к тебе однажды на черном “Драконе”, подарить миллион лилий и увезти с собой в закат.

Отличный план, согласись. Уверен, я управлюсь уже к началу следующей недели.

***

Кари устала. Ее утомляет мишура, идущая комплектом к славе и большим деньгам. Шумиха. Назойливое внимание прессы. Бесконечные просители, которым надо, чтобы Кари дала денег, выступила в поддержку какого-то проекта, рассмотрела их бредовую и антинаучную идею, помогла с разработкой. Дельцы, желающие перекупить или переманить перспективную ученую из конкурирующей компании. Настырные мужчины с “очень серьезными намерениями”…

Раздражают знакомства на презентациях, когда какой-нибудь младший сын главы клана сначала задает вопрос вроде бы по делу, а потом незаметно переводит разговор на личное, расточая приторные комплименты. Кажется, что на нее объявлена настоящая охота, и Кари не нравится чувствовать себя дичью. Тонкий слух волчицы безошибочно различает фальшь в сладких речах.

– Ах, эти парни – настоящие красавчики – сплошные мышцы и животный магнетизм, – громко вздыхает ее секретарь – Бриджит. – И чего вам не хватает, госпожа Маккуин?

– Нравятся? Забирай, – усмехается слепая волчица.

Она не видит с рождения, и слова “настоящий красавчик” для нее просто бессмысленный набор звуков. А что до магнетизма, то ни к одному из этих надоедливых мальчишек ее не тянет и вполовину так сильно, как когда-то тянуло к Чарльзу. Не перехватывает дыхания, не подкашиваются ноги, не горит кожа от прикосновений.

Так чего они кружат рядом, как акулы, почуявшие запах крови?!

Да, она – Кари Маккуин, завидная невеста. И ее тошнит от толпы смазливых красавчиков, мечтающих залезть в ее душу и постель.

Дни утекают слишком быстро. У меня постоянно ощущение, что я не успеваю.

Остается только надеяться, что ты дождешься. Что в твоей жизни не появится какой-нибудь пустоголовый богатенький хлыщ, который навешает лапши на уши и украдет у меня.

Когда я думаю об этом, то становлюсь просто больным от ревности и обиды. Но знаешь: это отлично помогает в тренировочном бою, когда выматываешься так, что даже пальцем пошевелить – подвиг. Не дает отступить и сдаться.

Нет, я не жалею, что отказался от встречи. Потому что слишком хорошо понимаю – сейчас мне просто нечего тебе предложить.

Но так будет не всегда.

Проходит год и новость о гениальной Кари Маккуин потихоньку уходит в прошлое. Журналисты и публика постоянно голодны до свежих сенсаций, а изобретение магофона уже вчерашний день. Тем более, что несмотря на все исследования сотня миль так и осталась пределом дальности для голосовой связи.