— Какая задница! Отпад! — взвыл Роман и уставился на свой стояк. — Ну ничего, я в самолёте отыграюсь, — грозно пообещал он.
В течение примерно получаса по квартире носились два парня, проверяя, всё ли взяли в дорогу, на ходу засовывали в рот бутерброды, сталкивались в дверях лбами, ворчали, что хоть у них и трёхкомнатная квартира, но разойтись почему-то ну никак не удаётся. Куда один, туда вечно и другой суётся.
— Куда столько сумок?! — взвыл Ромыч, вылупив глаза на большую кучу из поклажи запасливого любовника. — Это я всё переть должен?
— Мне это всё нужно. А вдруг похолодает, а вдруг жарко будет, а подарки твоей маме… Бля-а-а! — тут же воскликнул Валька. — Куда такие огромные сумки?
— Зато всего две. Всё своё ношу с собой, — гордо заявил Ромка.
— Это я всё должен таскать? — в свою очередь возмутился парень.
— Такси на что?
— Ах да. Самолёт! Опаздываем! — тут же спохватился Валентин, заорав на всю квартиру так, что соседи, наверное, проснулись.
***
Парни спешно погрузились в такси.
— Гони! — велел Ромка водителю. — Опаздываем, — и тут же повалил Вальку на заднее сидение.
Водила хмыкнул, решил сделать вид, что не понимает, что там происходит за его спиной, и дал газу. Поскольку было раннее утро, то машин на трассе было немного, и такси мчалось довольно быстро. Ромыч ловил своего любовника на поворотах, тот всё норовил свалиться куда-то на пол, вероятно, отлынивая от супружеских обязанностей. Валька лежал под ним и делал вид, что активно сопротивляется. Ну неудобно же целоваться взасос при посторонних. А поскольку мама Валентина воспитала хорошо, и он всегда заботился о душевном состоянии других людей и старался не калечить их ранимую, хрупкую психику, то сейчас он очень сопереживал таксисту, как бы тот чего лишнего не подумал, не возмутился, не заволновался, не возбуд… Короче, парень был заинтересован, чтобы их доставили в аэропорт живыми и вовремя.
Поэтому он мычал в губы Ромычу не очень громко, всё больше как-то пыхтел, пытаясь перевернуться, но на узком сидении это у него не получалось. Зато от столь нехитрых манипуляций, как-то обтирание об любовника в области паха, с целью завалить его на сидение самому, у Ромки опять произошёл «напряг» в области того самого паха. Он мечтал высвободить своё семейное достояние и прикоснуться им хотя бы к голому животу русоволосого парня, а ещё лучше засадить ему. Но почему-то трясло, заносило, успевай только вернуть любовника на супружеское… то есть заднее сидение такси. Прицелиться было немного несподручно или несподхуйно. Водила явно знал своё дело и гнал исправно. И только Ромыч с довольным пыхтением вознамерился пристроиться, а Валька впился ногтями в его спину, забравшись под футболку, как мужчина объявил:
— Приехали, — и резко затормозил, поставив такси на стоянку. — С вас, молодые люди… — он назвал сумму.
— Почему так дорого? — возмутился Валька, выкарабкавшись наконец-то из-под плечистого Ромки.
— За моральный ущерб положено доплачивать. Это вам хорошо тут шуры-муры разводить, а у меня жены под боком нет, а смена только началась. И вот так целый день на заднем сидении слушаешь сопения, пыхтения… А Сонечка дома, и я не железный.
— Да поняли мы всё, — проворчал Ромыч и отдал мужику деньги. — Купишь своей Сонечке шоколадки, — вытряхнул любовника из машины.
— Бляха-муха! Да его Сонечка лопнет и прыщами вся покроется от такого количества шоколада. Ты сколько ему денег дал? Это он нам ещё должен доплачивать за подслушивание и, возможно, подсматривание. Ой, неудобно как-то при посторонних, — спохватился Валька.
— Опомнился, — засмеялся Роман, волоча сумки в здание аэропорта.
***
Они чуть ли не бегом ворвались в терминал, расталкивая всех и ища место регистрации. Валентин вклинивался в толпу, словно ледокол, а его любовник тащился сзади, волоча кучу сумок и явно гордясь своей второй половинкой. «Пробивной парень, не пропадёт в жизни», — улыбался Роман, глядя на то, как стройный Валентин сшибает плечами всех мужиков подряд, а между женщинами ловко лавирует. Наконец-то положили свои паспорта на регистрационный стол.
— Я не боюсь. Честно, — пытался успокоить себя Валька, возведя глаза к потолку и начав уже медитировать.
— Спокуха. Не разобьёмся. Я к тебе уже столько раз летал и, как видишь, живой пока.
— ПОКА! — завыл Валька. — Что значит, пока? А потом? Я не хочу умирать! Я ещё с тобой вместе в Европу не ездил! Я ещё… у меня столько дел на земле! Я не хочу в небо!
— Не волнуйтесь, молодой человек, — попыталась успокоить русоволосого парня девушка, которая проводила регистрацию. — Самолёты аэрофлота надёжны и безопасны. Пока ещё не было ни одного крушения.
— Пока! — опять завыл Валька. — А вдруг сегодня будет не пока!
Ромыч, видя, что у любовника начинается трясучка, заткнул его рот… ладонь бы он прокусил с перепугу, поэтому пришлось закрыть ему рот поцелуем.
Работники аэропорта, понимая, что в сложившейся ситуации это лучший выход из паникёрского состояния молодого человека, деликатно промолчали и даже за локоток пододвинули Ромку, присосавшегося к Валентину, к металлоискателю. Сумки их тоже услужливо поставили на ленту, попросив допить воду до отлёта, на что Ромыч огрызнулся, что взрывать самолёт, который везёт его на родину, в его планы не входит, а потому в бутылке не жидкая взрывчатка, а обычная вода. Валька, почувствовав, что его рот на время освободился, вновь завыл как полицейская сирена:
— Я жить хочу-у-у!
— Ну так живи! Кто тебе не даёт? — рявкнул Роман и пропихнул любовника через металлоискатель, попытался пройти через него сам, но мигалка замигала и пищалка запищала. Ромыча попросили вынуть все ключи и прочие металлические вещи. Тот ругался, что у него нет ключей, а есть только плеер и телефон, и что да заткните вы кто-нибудь вторую сирену под названием «завывающий Валентин», оглохнуть же можно! На это заявление ему ответили, что заткнуть рот молодого человека таким же манером они не смеют, ибо он не является ни их парнем, хоть некоторые девушки уже начали строить симпатяге глазки, в тайне мечтая…
Но размечтаться им Ромыч не дал. Он решительным жестом выложил всю технику на столик и наконец-то добрался до своего любовника, подхватив его под руку, дабы тот не осел на пол в порыве стремления к выживанию. Ромка потащил Валю к автобусу.
Как только они зашли, дверь захлопнулась. Валентин с ужасом сообразил, что на волю ему уже не выбраться, и дорога теперь лишь в одном направлении: к этому корыту с крыльями и на колёсиках.
— Ты меня спасёшь? А там есть спасательные жилеты? А кислородная маска? А…
Ромычу было интеллектуально лень отвечать на столько вопросов сразу, ибо время было раннее, и он хотел спать. Гораздо проще было укусить парня за ушко, прошептать непристойности, отчего Валька зарделся, заулыбался и, забыв, что недавно хотел жить или собрался помирать, точные свои намерения он уже не помнил в горячих ладонях брюнета, ляпнул довольно громко:
— Что, правда, потрахаемся прямо в самолёте? Ну тогда я согласен лететь.
Тут Валентин вдруг обнаружил, что на них уставилось много пар заинтересованных глаз, правда, чем именно они заинтересовались, он так и не понял. Стройный парнишка решил не грузиться по этому поводу, а прошептать Ромке на ухо в ответ, что он с ним сделает в ближайшее время. Ромыч воспринял идею восторженно, отчаянно закивал головой, да так, что шейные позвонки чуть не хрустнули.
***
— Я не полезу наверх по этой лесенке! — раздавались на всё поле вопли одного из пассажиров.
— Это не лесенка, а трап, — подталкивал его под задницу молодой, плотного телосложения брюнет.
— А мне какая разница, как это называется? Я не хочу лезть в это корыто на колёсиках!
Но тут Ромка дотолкал всё же любовника до входа в самолёт и начал искать их места.
— Почему такой маленький? — озадачился Валентин. — Я на больших привык летать.
— Чего?! — остановился, как вкопанный, в проходе Роман. Валька, охнув, налетел на его широкую спину.
