Он оказался в небольшом, капитально огороженном справа и слева прочными стальными решетками участке поперечного коридора. Впереди – еще один дверной проем, но уже без самой двери, обе створки которой, видимо, заклинило внутри стен. Панель электронного замка справа на стене была кем-то разворочена: крышка отсутствовала, а почерневшие обрывки проводов торчали из ее ниши наружу подобно маленьким щупальцам. Осветительные панели на потолке не работали. Их заменял закрепленный кем-то на двух прутьях в метре над головой мощный ручной фонарик. Шагах в трех-четырех за перегородками коридор тонул в темноте. Толстый слой серой пыли на давно не мытом полу в освещаемой области ясно говорил о том, что там уже месяцы, если не годы, никто не ходил, не считая клонов, оставивших сегодня после себя несколько рядов одинаковых следов. Откуда-то справа сквозило, вынуждая Ноль-шестьдесят-четвертого надолго здесь не задерживаться.
Потратив минуты полторы на то, чтобы осмотреться, Алекс продолжил путь. Проход с заклинившей дверью вел к небольшой лестнице в один пролет. Освещения здесь, в отличие от коридора, не было – лишь часть ярко-белого конуса, создаваемого фонариком, проникала снаружи – из-за спины Алекса, позволяя увидеть только несколько верхних ступеней. Следуя полученному совету, он спускался, придерживаясь за металлические перила.
Внизу ждала еще одна дверь: темный прямоугольник, обрамленный тончайшей светящейся полоской. На этот раз – не раздвижная, а обычная – закрепленная на петлях. Легонько толкнув ее, Алекс вошел в новое просторное и на этот раз заметно лучше освещенное помещение, вид которого пробудил в глубине сознания Ноль-шестьдесят-четвертого новые воспоминания.
…Он стоит на трибуне перед корреспондентами новостных служб со всего мира и сильно волнуется перед началом своего выступления. Окружающие смотрят на него с надеждой. Надеждой на то, что его открытие сможет спасти планету от возникшей угрозы. От Ока Разрыва, внезапно появившегося и сразу исказившего немалую область посреди целого города. Но он почему-то сомневается в том, что это открытие поможет окончательно устранить угрозу, в природе которой выдающиеся умы человечества пока еще не разобрались окончательно. И это его гложет, так как обязательно необходимо вселить в души людей надежду. А для этого придется врать. Иначе обнаруженный им способ возможного закрытия Разрыва может не сработать. Кроме того, корпоративное начальство не потерпит испорченной презентации. Они пока еще не боятся Разрыва так, как должны бояться. До конца не понимают того, что может из себя представлять это явление и какие последствия – нести за собой. Вместо угрозы они видят в нем очередную возможность побольше заработать и улучшить боевое оснащение собственной частной армии. И это тоже заставляет его волноваться. Без финансирования со стороны самой крупной из транснациональных корпораций задуманное спасение человечества казалось просто невозможным, но то, что слишком самоуверенные ее хозяева могут потом сотворить, используя открытие в корыстных целях, пугало. Заключив с ними вынужденное соглашение, альтернативой которого могло быть его тихое устранение и присвоение ими исключительных прав на использование обнаруженных им способов воздействия на окружающий мир, он лелеял надежду на то, что сможет найти способ предотвратить использование собственного изобретения в сомнительных целях…
– С тобой все в порядке? – вопрос стоящего у входа клона в серой рубашке с номером 080 на груди вывел Алекса из пучины внезапно нахлынувших воспоминаний, которые почему-то казались ему чужими. Не мог он представить себя ученым. С другой стороны, опыт последних минут уже показал, насколько ощущения и память могут обманывать, если последняя была искусственно перезаписана.
– Все хорошо. Никак не приду в себя после пробуждения, – ответил Ноль-шестьдесят-четвертый, оглядывая огромный конференц-зал, заполненный десятками таких же клонов, как тот, что вывел его только что из забытья. На всех – одинаковая серая форма с темно-красным номером на груди. И общее лицо клонов явно отличалось от того, которое должно быть у него, исходя из воспоминаний. И от лиц его разбудивших.
Если все они – Алексы, то и он сам, значит, должен сейчас выглядеть также. А это имя – всего лишь название поколения клонов, к которым принадлежит его нынешнее физическое тело. Но что-то внутри подсказывало, что память о прошлом, о той презентации могла появиться только в том случае, если когда-то он был кем-то другим. Не тем, кем себя считал, вспоминая как впервые засыпает в капсуле. Совмещение памяти сразу двух личностей в одном теле? Но Алексу это почему-то казалось невозможным. Откуда-то он точно знал, что перезапись субквантовой сигнатуры памяти обязательно должна стирать все исходные воспоминания в теле-приемнике по тому же принципу, что и упомянутый Первым мемо-ластик. Если только кто-то не нашел способ переноса отдельных ее фрагментов.
Чтобы убедиться в своих догадках, следовало поговорить с другими Алексами. Но сначала – заполучить одежду потеплее. И обязательно – обувь. Обогревающие коммуникации под холодным полом конференц-зала то ли отсутствовали, то ли не функционировали, и босые ступни Ноль-шестьдесят-четвертого уже начинали мерзнуть. Видимо, поэтому все Алексы здесь и были в такой же обуви, как их разбудившие.
Найти того, кто выдавал одежду, не составило труда: на трибуне перед рядами кресел за длинным столом со стопками формы расположился клон в кожаной куртке. Один из разбудивших – с лицом точно таким же, как у Первого. Узнав от Алекса его номер, клон молча вывел на груди одной из рубашек на столе соответствующее число пульверизатором с бордовой краской. И посоветовал надевать ее после обуви, штанов и всего остального. На вопрос о том, когда разбудившие внесут больше ясности в происходящее, клон предложил подождать. По его подсчетам выходило, что спящих Алексов осталось не так уж и много – значит, и объяснения скоро будут получены. Поэтому, переодевшись, Ноль-шестьдесят-четвертый отправился к самому крупному из скоплений себе подобных, надеясь извлечь побольше информации из сравнения их воспоминаний со своими.
Для того, чтобы сделать определенные выводы, Ноль-шестьдесят-четвертому хватило нескольких часов общения всего лишь с десятью Алексами из полусотни, которой достигла их численность за это время. Периодически в конференц-зал приходили новые клоны. И Ноль-шестьдесят-четвертый вел по получаемым ими номерам обратный отсчет до того момента, когда сможет узнать то, о чем не способны сообщить владельцы копий его нынешнего физического тела.
В их памяти сохранились только события последней симуляции, после которой не применялся мемо-ластик. А вид конференц-зала, в отличие от помещения с капсулами, не вызывал у других Алексов никаких ассоциаций с событиями в прошлом. Они вообще не помнили ничего, кроме своей миссии по проникновению в самое сердце Искаженной территории с контейнером, заполненным связанным веществом для формирования бомбы, внутри собственного псевдотела.
Но между ними и Ноль-шестьдесят-четвертым обнаружилось еще одно немаловажное различие. То, как они воспринимали все происходившее во время симуляции и сейчас – после пробуждения. Их понимание оказалось поверхностным. И отличалось от понимания Ноль-шестьдесят-четвертым так же, как отличаются взгляды на окружающий мир обычного, далекого от науки человека, и ученого, осознающего суть и закономерности сложнейших процессов. Причем, в прямом смысле. Никто из Алексов, кроме него, не понимал, каким образом происходит копирование памяти из оригинального, рожденного физического тела в тело искусственно выращенного клона. Осознавали, что их тела являются всего лишь клонами из-за своей схожести в самых мельчайших чертах и деталях, но не знали таких терминов как «субквантовая сигнатура памяти» или «квантовая запутанность». Пытались дать хоть какие-то разумные объяснения происходящему, но для этого не хватало знаний и словарного запаса. Поэтому Алексы периодически путались в своих догадках.
