Август стал невыносимым.

В те годы мы не ругались. Я пыталась вначале, но быстро поняла, что споры с ним заканчиваются запиранием в спальне со щелчком замка. Честно говоря, спустя какое-то время нам, так или иначе, не о чем было больше спорить. Я не понимала, почему мне нельзя покидать дом, а он бы не стал объяснять. Так было решено и никаких ответов я не получила, бессмысленно и пытаться. Я надеялась, что став более добросердечной, какой я была прежде, я смогу смягчить его, но это не сработало. В действительности, чем дальше, тем более одержимым он становился.

— Я не могу перенести мысль о том, что ты уходишь отсюда, Эверли, — сказал он в приступе паники. — Пожалуйста, просто делай, как я говорю, и оставайся в комнате, пока я не вернусь. Мне нужно, чтобы ты осталась.

Его руки тряслись, пока он пытался пригладить волосы, глядя в зеркало, и поправить галстук.

— Хорошо, — прошептала я, в который раз чувствуя себя побеждённой. — Я останусь.

И я осталась.

Всегда оставалась.

Не знаю, почему я не уходила. Я могла. Это было просто.

Нет ничего сложного в том, чтобы взломать замок или выломать дверь. Бог знает, что ещё можно найти в интернете. Если бы у меня действительно была необходимость... нужда в этом, я бы что-нибудь придумала. Я могла уехать... если бы хотела. Я всегда говорила Райану и Табите... даже самому Августу, что он держал меня взаперти в той комнате. Но, знаете что? Единственным, кто держал меня взаперти, была я.

Даже если я сама того не осознавала, это был мой выбор – остаться. Я выбрала своё место рядом с человеком, до тех пор, пока ненависть к нему не начала выкипать через край.

С тех пор я научилась тому, что лучше сражаться, чем сдерживаться.

Из попыток засунуть всё поглубже не выходит ничего хорошего. Но стоило мне повернуть ручку и войти в дом, как я почувствовала оживающую внутри меня тревогу.

«Какой Август встретит меня сейчас?»

Будет ли он тем, кого я оставила в прошлом? Жесткий и устрашающий, не желающий уступить ни дюйма. Или он будет тем, кто наравне со мной справлялся с проблемами – партнёр, а не главнокомандующий?

Я от всей души надеялась на последнее, потому что больше не была беззащитной пешкой в чужой игре.

— Август? — позвала я, оглядывая холл на признаки присутствия Августа.

«Что если его здесь нет?»

— Здесь, — ответил он. Я пошла на звук голоса в гостиную, где обнаружила его, зажигающего свечи по всей комнате. Всё пространство было залито мягким светом, отблески огоньков плясали на стенках и потолке. Это было красиво и романтично – полная противоположность тому, что я ожидала, входя внутрь.

Мы встретились глазами, и я увидела в них раскаяние раньше, чем услышала его в голосе.

— Я больше никогда не оставлю тебя в середине ссоры, — пообещал он, подходя ближе. — Мне так жаль.

Я покачала головой.

— Это я должна извиняться. Ты заслужил объяснение, а то, что вышло у меня сегодня, было просто ужасным.

— Нет, — Август остановил меня, — я понимаю, что превратил твою жизнь в хаос. И знаю, что нужно какое-то время, чтобы ко всему привыкнуть.

— Да, — улыбнулась я, — ты превратил мою жизнь в хаос. Но мне напомнили, что иногда хаос – это то, что нужно в жизни. С того момента, как я оставила тебя в больнице, я просто помешалась на том, чтобы моя жизнь стала максимально простой и безопасной. Думаю, поэтому меня так тянуло к Райану. У него был мягкий характер, и я знала, что он не навредит мне. Но любовь – это нечто большее, и, к несчастью, он понял это раньше меня.

— Думаешь, ты смогла бы осознать это рано или поздно? — спросил он.

Я с шумом выпустила воздух из легких.

— Не знаю. За мной есть привычка избегать очевидное, если ты ещё не заметил.

Август фыркнул с усмешкой.

— Нет, никогда не замечал ничего подобного.

Я ткнула его в плечо, пока он убирал с моего лица выбившуюся прядь волос.

— Даже если ты самая упрямая женщина на планете, я рад, что ты моя. К тому же, я совсем не против время от времени вцеловывать в тебя здравый смысл, — сказал он с кривой ухмылкой.

— Это нечестно, и ты это знаешь.

— В любви и на войне всё честно, детка, — со смешком сказал Август. — И в тот момент я не мог противостоять тебе ни секунды. Ты была так зла, так полна огня и страсти. Убийственное сочетание.

— Я почти уверена, что сейчас покусаю тебя, — недобро улыбнулась я, припоминая нашу первую ночь. — И может, прольётся кровь. Хей, это что пахнет картошкой фри? — спросила я, улавливая неожиданный аромат жареной еды.

Август расхохотался и поцеловал меня в лоб.

— Еда никогда не проходит мимо тебя, верно?

— Точно не картошка фри.

— Я надеялся, что к твоему приходу всё будет готово, но ты меня опередила, поэтому я не успел разобрать пакеты, — объяснил он, поворачиваясь и указывая на несколько пакетов, стоящих на кофейном столике.

— О, здорово, что ты не готовил, — сказала я, в шутку смахивая пот с лица. Он закатил глаза, мы подошли к коричневым пакетам, и я окинула взглядом содержимое.

— Нет. Я не готовил. В конце концов, ты нужна мне живой.

Погладив Августа по спине, я пожалела его задетое самолюбие.

— Не волнуйся. Позже я научу тебя готовить... хоть что-нибудь, я надеюсь.

— Спасибо. Может сыр-гриль?

— Ну, я не знаю. Там нужно использовать плиту. Уверен, что готов к этому?

— Вот задница. Почему бы тебе не взять что-нибудь из еды? Я знаю, это твоя любимая. По крайней мере, мне так кажется.

Я уставилась на него с удивлением, а потом любопытный взгляд метнулся к кофейному столику.

— Картошка и чизбургеры? Это одни из моих любимых блюд. Как ты узнал?

Он показал на картонную коробку у телевизора, пока, набрав еды, мы устраивались на диване.

— Когда я вернулся домой, я был очень зол, — сказал Август. Я виновато закусила губу. — Я не понимал, почему ты хочешь держать нас – меня – в секрете. Но чем больше я об этом думал, тем яснее осознавал, что с тех пор, как вышел из больницы, я так сильно хотел, чтобы кто-то, хоть кто-нибудь, смог понять, каково это – быть мной. Хоть один день побыл бы в моей шкуре и понял, каково это, когда у тебя отобраны все твои воспоминания. Я хочу сказать… чёрт... да я даже не помню, как потерял девственность. Совсем ничего не помню.

— Шарла Ньюман. И тебе было шестнадцать, — с насмешкой прервала его я.

Он запнулся и цыкнул на меня.

— Не в этом смысл, но спасибо. Нужно будет поискать её на Фейсбуке.

Я фыркнула, откусывая бургер, а Август продолжал.

— В общем, как я сказал... я не раз хотел, чтобы кто-то был рядом. Но пытался ли я подумать и понять кого-то другого? Я был так зол на тебя, но пробовал ли я задуматься, почему ты не пустила происходящее в твои отношения с сослуживцами? Я сидел себе, и всё во мне кричало, чтобы хоть кто-нибудь понял меня, но черта с два я хотел сделать это сам.

— И ты прошерстил коробку с фотографиями?

— Да, — ответил он, — Брик вернул их мне, и я задумался, что если хочу лучше понимать тебя, неплохо было бы начать с этого.

Я улыбнулась, поглядывая на коробку.

— И что ты обнаружил?

— Тебе нравится красное дерево. И гамбургеры. Все фотографии с дней рождения за несколько лет сделаны в одной и той же бургерной. Я просидел несколько часов, пытаясь разобрать, что это за место, но не смог.

— Она закрылась несколько лет назад, — грустно ответила я. — Мы перестали ходить туда, когда ты... прежний ты... решил, что дни рождения нужно отмечать более экстравагантно.

Парень молчал и разглядывал жирный бургер в своих руках.

— Ну, больше его нет, так что мы будем создавать новые воспоминания.

— Мне это нравится, — я широко улыбнулась, вспоминая свои дни рождения, проведённые с картошкой фри и молочными коктейлями, а не шампанским и икрой.

— Только есть одна проблема, — сказал он.

— Какая?

— Я не знаю, когда у тебя день рождения, — улыбнулся Август.