А в лагере тем временем начался самый настоящий хаос. Пришедшие в себя гномы, осознавшие свое рабское положение, яростно набросились на эльфов. Кто-то сильно кричал, кто-то просто улепетывал, а кто-то отчаянно сражался. В целом, сила была на стороне вооруженных эльфов. Но Луг не собирался упускать инициативу из рук и, используя элемент внезапности, напал на ничего не подозревающих горных эльфов, азартно вылавливающих вышедших из-под контроля гномов. Луг сражался как вихрь, крутясь и носясь между противниками, а его копье, казалось, жило отдельной от него жизнью. Практически каждый выпад, каждый финт смуглого эльфа находил уязвимое место очередного противника. Биггвир тоже не стоял на месте, прикрывая Луга со спины, хотя тот в этом и не нуждался. Одновременно с тем юный эльф выцеливал особенно ловких горных эльфов, которые своими длинными и тонкими, немного изогнутыми клинками безжалостно расправлялись с безоружными бородачами. Почувствовав поддержку, гномы стали напирать на горных эльфов еще более яростно, хватая все, что попадется под руку и сражаясь с бывшими хозяевами что было сил. Эльфы начали отступать.

Но тут в схватку вступило новое действующее лицо. Фомор, до того, казалось, безучастно наблюдавший за восстанием гномов, снял с пояса какую-то странно изогнутую металлическую дубину с многочисленными вырезами, углублениями и наростами. Фомор направил свою дубину на ближайшую кучку гномов, теснивших нескольких эльфов, и из нее вырвался светящийся луч. Этот яркий луч буквально разрезал гномов на части, оставив на земле их изуродованные трупы, пахнувшие жаренным мясом. Фомор на этом не остановился, методично сокращая численность гномов со своей недосягаемой высоты. Гномы дрогнули. Биггвир в страхе попятился, зачарованно глядя на странное оружие богов. Даже Луг остановил свою неистовую карусель смерти, спрятавшись за одно из лагерных строений. Против фомора, закованного в броню, от которой стрелы и копья просто отлетали, эльфам было нечего противопоставить.

В этот момент на арене боевых действий появился Хрэсвельг. Зайдя фомору во фланг, тролль начал раскручивать вокруг себя двумя руками большущий камень. Раскрутившись как следует, Хрэсвельг бросил камень в сторону фомора, издав при этом яростный крик. Камень угодил исполину по рукам, выбив из них его чудесное оружие. В этот момент Хрэсвельг, демонстрируя чудеса скорости и ловкости, бросился вслед за упавшим оружием фомора. Гигант тоже не стоял на месте, сделав два больших шага и наклоняясь за своей чудесной дубиной. Но тролль оказался быстрее. Поднырнув под склонившимся тяжелым фомором, Хрэсвельг выхватил оружие великана буквально у него из под носа. Сделав длинный перекат, тролль оказался вне досягаемости длинных могучих рук гиганта. Направив на фомора его же оружие, как будто знал, как с ним нужно обращаться, Хрэсвельг выстрелил. Из огромной странной дубины, едва умещавшейся в немаленьких руках тролля, вырвался тот же огненный луч и попал фомору прямиком в грудь. Гигант отшатнулся, сделав два больших шага назад. Тролль на этом не успокоился и выстрелил еще раз, на этот раз проделав в голове гиганта, увенчанную огромным закрытым шлемом, ровную округлую дыру. Под взглядами нескольких десятков эльфов и гномов, на секунду застывших в немом изумлении, фомор тяжело рухнул на землю, подняв целое облако пыли.

В этот момент все закричали, поднялся еще больший хаос. Видя смерть своего бога, горные эльфы буквально обезумели – они с утроенной яростью накинулись на гномов и их помощников. Биггвир, едва успевая отстреливаться от наседающих на него противников, услышал, наконец, долгожданный сигнал к отступлению, поданный Лугом. Не задумываясь, юный эльф тут же кинулся к спасительному лесу.

***

Мимо пробежало уже несколько групп горных эльфов, преследующих разбежавшихся гномов. Биггвир, вспомнив все, чему его учила Бейла, вжался в крупную трещину большого дерева, буквально став с ним одним целым. Пока что маскировка у него получалась вполне приемлемая. Но вечно так продолжаться не могло. Горные эльфы, в пылу погони не замечающие деталей окружающей природы вскоре станут более внимательными, а значит, маскировка лесного эльфа перестанет действовать, и он окажется лицом к лицу с противником в самом невыгодном для себя положении. Надо продвигаться вперед.

Биггвир вылез из своего убежища и осторожно, вымеряя каждый шаг, вглядываясь в листву и ощупывая пространство впереди себя ментальным вниманием, стал пробираться к подножию Светлых Гор. Еще раньше он понял, что в пылу битвы начал отступление в неверном направлении, оставив гигантского орла и своих друзей по другую сторону горы. Что же теперь поделаешь, придется как-то выкручиваться. Биггвир вздохнул и вдруг услышал в отдалении речь горных эльфов, одновременно ощутив эмоции злого торжества.

Обратившись в слух и удесятерив осторожность, Биггвир подкрался к толстому дереву, за которым на полянке разворачивалась интересная картина. Четверо горных эльфов, поймав в сеть гнома, глумилась над ним, потешаясь и решая, убить его сразу или же для начала как следует помучить. Бородатый гном в рабочей одежде, весь оплеванный и избитый, сидел посреди поляны, скованный сетью и хмуро смотрел на своих мучителей.

- А спорим, я этому карлику за один взмах меча бороду отхвачу? – веселился один из эльфов.

- Смотри, голову вместе с бородой не прихвати, - хохотал другой.

- Ну а что, может, мы его к остальным притащем?

- Да зачем, все равно все они не жильцы уже… давайте лучше как следует развлечемся!

Эльфы хохотали, сбрасывая напряжение битвы, в то время, как Биггвир задумчиво смотрел на последние четыре зачарованные стрелы, сиротливо выглядывавшие из его зеленого расписного колчана. Если я промахнусь хотя бы одной стрелой, думал лесной эльф, мне конец. От изогнутых, тонких и гибких, как змеи, клинков горных эльфов мне не уйти. В то же время, жалко того гнома, они ведь убьют его, рабовладельцы проклятые… Может, лучше тихонько обойти это место трагедии одного гнома стороной? Горные эльфы как раз пока что заняты.

Биггвир глубоко вздохнул, успокаивая мысли и прислушиваясь к своему сердцу. Сердце, вся его душа рвалась помочь несчастному гному, волею судьбы ставшему случайной жертвой четырех эльфийских отморозков. Биггвир еще раз вздохнул. Нет. Не может он бросить в беде страдающего в то время, когда есть шанс помочь. Даже если проигрыш будет стоить ему жизни. Юный эльф вытащил из колчана последние четыре стрелы и наложил их на тетиву.

***

Гном сидел в сетке, мысленно отстранившись от эльфов, выбирающих наиболее долгий и мучительный способ его казни. Он вспоминал жену и детей, благоразумно оставленных в Свартальвхейме – городе нижних альвов, двергов или гномов. Хоть жена его и отговаривала, Яри решил уйти на заработки в дальние штольни, где, как говорили, платят впятеро дороже. Гному, едва сводящему концы с концами, и при этом имеющему четырех детей, это предложение показалось настоящим светом в конце длинного тоннеля жизненных неудач. И вот он итог – попав под ментальную власть горных эльфов, Яри полгода проработал на этих ублюдков, свято веря в то, что он выполняет какую-то сверхважную миссию. Разумеется, отпускать гномов после вахты никто не собирался – превращенные в рабов дверги работали на своих хозяев до тех пор, пока просто не валились замертво. После чего в Свартальвхейме на досках объявлений появлялись новые заманчивые вакансии, на которые велись такие вот простофили, как Яри. Гном обреченно покачал головой. Да, ему просто в очередной раз крупно не повезло, как не везло всю жизнь. И сейчас, видя, как эльфы измываются над ним и понимая, что ничего хорошего ждать от них не следует, гном в последний раз мысленно обратился к жене, посылая ей свои извинения за такого никчемного мужа.

Яри уже приготовился к смерти, скорее всего, долгой и мучительной, как вдруг раздался тихий свист, после чего эльфы-мучители, схватившись за свои шеи, в которых торчали тонкие стрелы, с перекошенными лицами попадали на землю. Не веря в свою удачу, гном подумал, что это, быть может, внутренние разборки эльфов, в которых ему по-прежнему не светит ничего хорошего. Но нет – эльф в зелено-серой одежде, чуть более низкого роста, чем его горные собраться, внимательно оглядев поляну из-за широкого дерева, вышел, быстро подбежал к опутанному гному и не говоря ни слова разрезал сеть тонким изящным ножом.