– Она не всегда была такой, – говорит он. – Я имею в виду Ник… Принцессу. Но теперь это не имеет значения. Рассвет уже близко. У нас в самом деле нет времени…

– Хватит ходить кругами! – рычу я. – Просто объясни.

Муса издает стон.

– Если я отвечу на один-единственный вопрос, ты наконец отвяжешься? И мы сможем пойти в безопасное место?

Я смотрю на Дарина, но тот неопределенно пожимает плечами. В конце концов, этот Муса вывел нас на свободу, как обещал. Его ответа нам будет достаточно. Если мне что-то не понравится, я стану невидимой и вырублю его, а мы с Дарином скроемся.

– Хорошо, – говорю я. – Только один вопрос. Кто такой Пчеловод и как его найти?

– Ах, Лайя из Серры, – он улыбается. Зубы у него белые и крупные, как у лошади. И, закатывая рукав, протягивает руку, так что я наконец могу рассмотреть в рассветном сумраке его татуировки. Это дюжины больших и маленьких насекомых, образующих узоры вокруг улья.

Пчелы.

– Пчеловод – это я, – говорит Муса. – И не говори мне, что сама не догадалась.

Много дней подряд я стараюсь любой ценой отогнать призраков от пограничной стены. Я упрашиваю их, заманиваю, угрожаю. Одним небесам ведомо, что может случиться, если они вырвутся наружу. Кажется, что с каждым часом их беспокойство растет. Из-за этих проклятых завываний я уже собственных мыслей не слышу.

Прошло две недели после нашей встречи с Аубарит, а я еще не нашел способа переправлять призраков дальше и не знаю, как помочь факире. Я ухожу спать в хижину Шэвы, благодарный небесам за это маленькое убежище – единственное место, где я могу отдохнуть. У входа меня атакуют призраки, яростные, как южный тайфун.

– Она не должна была…

– Мой муж, скажи мне, здесь ли он…

– Ты не видал мою любимую малышку…

Я даже испытываю чувство вины, когда захлопываю за собой дверь дома и избавляюсь от них. На сегодня с меня достаточно. Я слишком вымотался и злюсь на себя за свои промахи. Ненавижу даже сильное облегчение, которое испытываю в полной тишине.

«Спи в доме. Там они тебя не достанут».

Каким-то образом Шэве удалось заворожить дверь дома, чтобы сквозь нее не могли проникать призраки и слышаться их голоса. И эта частичка волшебства не умерла вместе с ней. Она знала, что мне понадобится место, где я могу собраться с мыслями, и я благодарен ей за заботу.

Но благодарность моя длится недолго. Я прибрался в доме, приготовил себе еду, от которой Шэва всегда воротила нос, но вот заснуть никак не могу. Я меряю домик шагами, разрываясь от чувства вины. Башмаки Ловца Душ по-прежнему стоят у ее кровати. Стрелы – она как раз недавно делала стрелы – лежат неоперенными на ее рабочем столе. Все эти маленькие признаки присутствия друга раньше давали мне успокоение – особенно в первые дни после ее смерти. Дом служил напоминанием о том, во что Шэва верила – я смогу стать Ловцом Душ.

Но сегодня ночью воспоминания о ней для меня мучительны. Почему ты не слушал меня, Элиас? Почему так плохо учился? Небеса, как она была бы сейчас разочарована во мне!

Я в бессильной ярости пинаю дверь. Это глупо, теперь у меня болит нога. Вся моя жизнь кажется мне сотканной из ситуаций, в которых я вел себя как идиот, и что-то исправлять уже поздно. Когда-нибудь в жизни я буду действительно знать, что делать, и делать, что знаю? Или моя судьба – просто стать никчемным бесполезным стариком, который только и умеет, что страдать из-за очередной совершенной им глупости?

Прекращай ныть, – резкий голос Керис Витурии неожиданно звучит у меня в голове. Есть вопрос: как можно ускорить продвижение призраков и помочь им выйти за пределы Земель Ожидания. Теперь найди ответ. Вот и все.

Я вспоминаю слова Аубарит: «Твоя задача – переправлять призраков, а для этого тебе нужно покинуть наш мир и не тратить время на чужаков». Ее слова напоминают о совете Шэвы. Но ведь я уже покинул мир живых людей. Я попрощался с Лайей и Дарином. Я больше не пускал в лес никого из посторонних. Еду себе незаметно беру из поселений вместо того, чтобы просто покупать ее у торговцев, чего бы мне так хотелось.

«Лес откроет тебе то, что помнит, скрывая». Какое отношение Таинства факиров имеют к Мауту? Или у этих слов совсем иной смысл?

«Возможно, лес и означает деревья, а возможно, и что-то совсем другое», – сказала Аубарит. Может, слово «лес» означает призраков? Но они недостаточно времени провели в Землях Ожидания, чтобы узнать что-то такое, чего не знаю я…

Хотя, если хорошенько подумать, есть призраки, которые довольно долго находятся здесь.

Истаявшая. Я хватаюсь за оружие – скорее по привычке, вряд ли оно мне понадобится – и бросаюсь наружу. Я ведь слышал ее голос как раз перед тем, как вошел в дом! Но сейчас ее здесь нет…

Элиас, думай! Думай, болван! Истаявшая обычно старалась избегать Шэвы. Эта женщина-призрак всегда спрашивает об одном и том же – не видел ли я «ее любимую малышку». А еще, в отличие от других привидений, она не боится воды и даже любит ее. Ее место отдыха – источник к югу от моей хижины.

К источнику протоптана широкая тропа, отлично мне известная: когда я только начал жить с Шэвой в ее доме, она то и дело гоняла меня за водой. «Зачем быть таким сильным и мускулистым, – поддразнивала она, – если при этом ленишься носить тяжести и помогать друзьям?»

Над водой я вижу белую фигуру, похожую на сгусток тумана. Это Истаявшая. Она, по своему обыкновению, сидит у источника и смотрит на текущую воду.

Заметив меня, она пугается и хочет улететь. Истаявшая сейчас не в том настроении, чтобы разговаривать. Но я не собираюсь так просто ее упускать.

– Ты все еще ищешь свою любимую малышку, верно?

Истаявшая замирает – и переносится ко мне так быстро, что едва не врезается в меня своим призрачным телом.

– Ты знаешь, где она? – голос ее вдруг делается таким счастливым, что я испытываю чувство вины.

– Нет, пока не знаю, – отвечаю я искренне. – Но, возможно, ты могла бы помочь мне, а я помог бы тебе?

Истаявшая склоняет голову на плечо, погруженная в размышления.

– Я, как могу, пытаюсь узнать что-нибудь о магии Земель Ожидания, – объясняю я прежде, чем она успела разочароваться и исчезнуть. – О Мауте. Ты провела здесь много времени. Больше, чем я. Может быть, ты знаешь что-нибудь о… памяти Леса?

– Где моя любимая малышка?

Я не могу удержаться от того, чтобы не выругаться про себя. Какая нелегкая дернула меня попытаться искать помощи у призрака? Да еще у того, который столько времени не может совершить переход.

– Извини, – говорю я вслух. – Я обязательно поищу твою малышку.

И разворачиваюсь, чтобы пойти обратно к дому. Наверное, мне надо выспаться. Может быть, утром у меня появятся идеи получше. Или же я найду способ вернуться к Аубарит и еще раз расспросить ее. Может, она еще что-нибудь помнит. Или найду другого факира, чтобы с ним это обсудить…

– Память заключена в боли.

Я разворачиваюсь так быстро, что у меня трещат шейные позвонки.

– Что… что ты сказала?

– Память заключена в боли, – повторяет Истаявшая, кружась вокруг меня, и я поворачиваюсь вместе с ней. Не хочу упускать ее из виду ни на миг. – Память находится там, где самая глубокая рана, где самый сильный гнев.

– Что, клянусь преисподней, ты имеешь в виду? Что такое – самая глубокая рана?

– Рана, подобная моей. Память заключена в боли, младший. В их боли. Они горят ей, потому что провели в этой боли куда больше времени, чем я.

«Их боли».

– Они – это джинны? – внутри у меня все обрывается. – Ты говоришь о джиннах?

Истаявшая исчезает, уносится прочь, продолжая призывать свою любовь. Я пытаюсь ее догнать – но это невозможно. Прочие призраки, привлеченные моим голосом, стекаются ко мне, клубятся вокруг, облекая своим страданиям. Я убегаю по ветрам, хотя и понимаю, что не должен игнорировать их. Все равно скоро они догонят меня, вынуждая помочь им перейти на ту сторону, чтобы не потерять рассудка. Но пока призраки не нагнали меня, надо побыть в одиночестве, подумать – и начать действовать. Чем дольше я медлю, тем больше новых призраков прибывает сюда.