Иначе и быть не могло.

— Я прав.

— Нет, неправ.

Луи смотрел, как Гарри отламывает кусок хлеба от буханки. Подойдя к мальчику, он протянул ему хлеб.

— В любом случае, не тебе обвинять другого человека в том, что он тиран и убийца, — произнес омега, принимая хлеб. — Ты — Мясник. Ты не только похитил меня, но также убил бог знает сколько солдат на пути в мою спальню и намеревался отрубить Рикардо голову. Поэтому я не собираюсь слушать все эти лживые россказни. Тебе не убедить меня в том, что он тиран, в то время как передо мной – убийца.

Мальчик сунул хлеб в рот, с запоздалой тревогой осознав, как дерзко только что говорил с Мясником.

Гарри подождал, пока омега прожует хлеб, а затем молча обернулся к корзине с едой и отломил еще один кусок.

Долгое время он не произносил ни слова, и Луи становилось не по себе, когда его взгляд падал на широкий меч у пояса альфы, и он вспоминал о невероятной силе, кроющейся в мускулистых руках.

Хотя Гарри был врагом, омега не мог отрицать тот факт, что он является образцом мужественности и прирожденного воина. Там, в поле, Луи потерпел полное поражение, причем альфе его попытки сопротивляться, похоже, нравились. Возможно, именно это заставило мальчика сдаться.

Но то, что мужчина смывал кровь с рук шатена, доказывало его способность проявлять доброту.

— Вставай, — произнес Гарри, стоя спиной к мальчику. — Я хочу спать.

— А что ты собираешься сделать со мной? — поинтересовался он. — Ты меня снова свяжешь? Что, если вернется тот, другой, альфа?

Луи встревоженно посмотрел на вход в пещеру. Мясник шагнул в глубь своего логова, направляясь к постели из мехов.

— Ты будешь лежать рядом со мной, малыш, совсем близко и уютно.

— И не подумаю.

— У тебя нет выбора. — Гарри снял меч и положил, вместе с пистолетом, на землю рядом с постелью. — Ложись.

— Я девственник, — вырвалось у омеги. — Я не знаю, значит ли это что-нибудь для тебя, скорее всего, нет, но я хотел бы сохранить свою девственность.

Альфа смотрел на него, недовольно нахмурив лоб.

— Ты бережешь себя для Дайсона?

— Да, я хочу дождаться брачной ночи.

Гарри перевел взгляд на светлый проем пещеры, размышляя над словами омеги.

— Если ты не лишишь меня девственности, — добавил Луи, — я… — Он не знал, что предложить ему в обмен. — Я заплачу тебе 700 долларов.* Точнее, это сделает мой дядя.

Мясник сощурился.

— Прибереги свои аргументы. Я уже решил запросить намного больше этой суммы.

Мальчик обрадовался тому, что они хотя бы затронули тему, имеющую отношение к его освобождению.

— Так значит, тебе нужен выкуп? Наличными? Или ты хочешь получить землю? Может, титул? Просто я не уверен, что мой дядя может раздавать титулы. Но наверняка он мог бы…

— Остановись, малыш. Мне не нужна земля, титул тоже.

— Чего же ты хочешь?

Молчание этого мужчины в утреннем тумане становилось все напряжённее и опаснее.

— Я хочу, чтобы твой жених приехал за тобой, — наконец сказал он.

— Чтобы ты смог его убить?

— Да, но это будет честно. Прежде чем разрубить его пополам, я позволю ему защищаться. А теперь вставай и иди сюда. — Гарри сел на постель спиной к стене. — Ночь была очень долгой, и я устал от разговоров. Я хочу чувствовать рядом с собой твое теплое тело, которое поможет мне согреться.

Омега встал и приблизился к мужчине.

— И ты не боишься, что я могу вытащить твой нож и перерезать тебе горло, как только ты заснешь?

Уголок рта альфы слегка приподнялся, как будто эта мысль его позабавила.

— Я обниму тебя обеими руками и крепко прижму к себе, так что если ты попытаешься шевельнуть хотя бы волоском на голове, я это почувствую. — Он ухмыльнулся. — Я почувствую это прямо здесь, под килтом.

Луи оглядел пещеру, пытаясь придумать какую-нибудь отговорку, позволившую бы ему не ложиться рядом с мужчиной. Мальчик слишком хорошо осознавал, что у него под килтом. Но пришлось смириться с мыслью, что его надежды тщетны и Луи придется лечь рядом с альфой и попытаться поспать.

Омега опустился и лег на мягкой подстилке. Гарри лег рядом с ним, спиной к стене, и обеими руками обвил тонкую талию.

Он прижал мальчика к себе, и сердце Луи заколотилось от такой близости. Он еще никогда не лежал в постели с альфой, даже с Риком. Дайсон был истинным джентльменом и ни за что не позволил бы себе ничего подобного до свадьбы. А сейчас омега неожиданно оказался в объятиях огромного мужчины, тесно прижимающегося к его заднице.

Гарри потерся носом о волосы Луи, и от этого прикосновения по худенькому телу пробежала дрожь.

— Ты дрожишь, — заметил альфа.

— Мне холодно.

Но дело было не только в холоде. Мужчина был чувственен и дерзок. Порядочность и приличия были для него пустыми словами, и от каждого его движения у омеги перехватывало дыхание. Все было так страстно: мальчик и представить себе не мог ничего подобного.

Внезапно Луи осознал, что после этих событий его жизнь уже никогда не будет прежней. Она неотвратимо изменится.

Гарри подвинулся вперед, еще сильнее прижимаясь к нему бедрами. Дыхание омеги участилось.

— Ты скоро согреешься, — пообещал альфа. — И хватит трястись, малыш. Сегодня я не собираюсь тебя щупать. Я же сказал, что устал.

Луи попытался расслабиться, но ему никак не удавалось унять дрожь.

— Наверное, я должен тебя поблагодарить…

— Поблагодарить меня? — произнес он, удивленно приподняв голову.

— Да. За то, что ты не лишил меня девственности. Спасибо.

Гарри усмехнулся и плотнее прижал колени к ногам мальчика, после чего снова потерся лицом о его висок.

— Не стоит так спешить, малыш, — пробормотал альфа голосом, который становился все тише: мужчина явно проваливался в сон. — Тебе не за что меня благодарить, потому что этого я тебе не обещал.

Луи почувствовал, что он не в состоянии заснуть. Что касается Мясника, то он безо всяких усилий погрузился в глубокий сон.

Было ясно, что совесть его совсем не мучает. Он не думал о людях, которых убил ночью. Не тревожило его и то, что он похитил жениха английского офицера, который в этот самый момент наверняка уже шел по его следу. Альфу нисколько не волновало даже то, что Луи может воспользоваться тем, что он уснул, и сбежать из пещеры. Нет, Мясник спокойно отдыхал, в полной уверенности, что его перепуганный пленник не вскочит и не ударит его ножом в спину, если он хотя бы на секунду ослабит свою хватку.