— Но зачем он это сделал?

— Он разлился на Гарри.

— Это из-за того что он сделал мне предложение, — кивнул Луи заканчивая фразу Лэйна и в очередной раз усматривая свою вину в том, что произошло. — Но я разорвал нашу помолвку, — сообщил мальчик им. — Я его уже оставил. С какой стороны на это ни смотри, нашим отношениям пришел конец. Кроме того, он убил Рикардо, а именно этого хотел Зейн.

— Да, но Гарри собирался положить конец Мяснику, — сообщил Лэйн. — Он уже не хотел сражаться, по крайней мере при помощи секиры.

Омеге понадобилось несколько секунд, чтобы переварить услышанное.

— Он хотел отказаться от войны?

Джозеф кивнул.

— Да Луи. Он уже не мог жить с руками по локоть в крови. Он сказал Зейну, что Мясник навсегда складывает оружие.

Голубоглазый горестно склонил голову. Сколько же мучений альфе пришлось из-за него вынести, особенно теперь, когда он стал узником англичан! Его били, пытали, а затем приговорили к смерти. Омега опустился на стул, потом поднял глаза и умоляюще посмотрел на Лэйна.

— Мы должны его спасти. Все, что он делал, он делал ради других людей. Он сражался, отстаивая их свободу и безопасность. Он не должен умереть! Он заслуживает шанса на жизнь.

— Но как, Луи? Как его оттуда вызволить?

— Он хотел поговорить со священником. Хотел перед смертью исповедоваться во всех своих грехах. Я ему в этом отказал, потому что не хотел терять надежду на то, что мне удастся его спасти. Но я думаю, наступило время выполнить его просьбу.

— Это очень мило с вашей стороны, мистер Томлинсон, — произнес Эд, — но это не вернет нам Гарри.

— Да, не вернет, — согласился Луи. — Но мне кажется, что, если мы сможем привести в его камеру священника, нам, возможно, удастся доставить Гарри в надежное убежище, не навредив на этот раз ни единой живой душе.

========== XVIII ==========

Отец Дуглас прибыл в форт Уильям в среду. Его экипаж, запряженный тройкой великолепных гнедых лошадей, прокатился по деревне Марибург и ровно в полдень въехал в ворота крепости. Его поприветствовал молодой часовой, после чего священника провели в офицерскую столовую и накормили горячим обедом из свиного рагу с ржаным хлебом, за которым последовал десерт — фруктовый пирог со сладкими сливками.

Окончив трапезу, отец Дуглас имел удовольствие побеседовать с полковником Уортингтоном в личных апартаментах этого доблестного командира. Полковник угостил его бокалом кларета и проинформировал о том, что Мясника минувшим утром судили по обвинению в государственной измене и вынесли обвинительный приговор.

Приговор был следующим: через пять дней его увезут из форта Уильям и доставят в башню Толбут в Эдинбурге, где он проведет в заключении двадцать семь дней. На двадцать восьмой день его повесят.

Полковник Уортингтон был против подобной демонстрации. Он не исключал возможности бунта, не говоря уже о высоком риске побега во время перемещения Мясника в другую тюрьму. Он придерживался мнения, что мужчину необходимо казнить в форте Уильям, притом сделать это как можно скорее. Но, как ни грустно, политические соображения взяли верх, и при вынесении приговора судьи руководствовались мнением королевских советников, которые еще шесть месяцев назад прислали подробные инструкции относительно действий в случае поимки Мясника.

— Вот почему я солдат, а не политик, — с глубоким вздохом произнес полковник, сделав очередной глоток. — Вся эта показуха меня не интересует. Мне нужны результаты, а не бессмысленная трескотня и шумиха.

Позже, в этот же вечер, два хорошо вооруженных охранника проводили отца Дугласа в тюрьму. Они отперли дверь камеры, а сами остались в коридоре, предоставив священнику возможность выслушать исповедь Мясника.

На следующее утро раздался свисток. Оба охранника проснулись в тюремной камере прикованные к стене. Головы обоих раскалывались от боли, а оружие исчезло. Третий охранник, промчавшись по коридору, заколотил в дверь камеры:

— Просыпайтесь, болваны! Немедленно!

Пока два запертых солдата, пошатываясь, поднимались, тот, который был за дверью, уронил связку ключей на пол, наклонился, чтобы подхватить их, отпер в конце концов замок и распахнул дверь в камеру.

Взгляд его широко раскрытых глаз упал на священника. Отца Дугласа приковали к стене, заткнув ему рот кляпом из обрывка зеленого пледа. Он крепко спал, одетый в одну лишь холщовую сорочку. Все остальная одежда исчезла.

Охранник поспешил его освободить. Он снял со священника наручники и извлек кляп изо рта.

— Отец Дуглас, с вами все хорошо?

Отец Дуглас прижал ладонь к затылку и застонал.

— Клянусь Богом, кто-то ударил меня дубиной по голове. — Тут он заметил явный недостаток одежды на своем теле. — Почему я полураздет? Где моя одежда?

Охранник растерянно озирался вокруг.

— Похоже, вас ограбили, святой отец.

— Ограбили? Кто?

— Кто, как не Мясник?

Отец Дуглас нахмурился, глядя на охранника снизу вверх.

— Но я пришел сюда, чтобы выслушать его исповедь. Он был прикован к стене и, насколько я понял, стоял одной ногой в могиле. Как мог он осуществить подобный трюк? И где он сейчас?

Охранник помог отцу Дугласу подняться на ноги.

— Если бы я рискнул выдвинуть предположение, то сказал бы, что он где-то на полпути в Ирландию.

— Наверное, мне следует порадоваться, что он взял мою одежду, оставив все остальное, — произнес отец Дуглас. — Я чрезвычайно рад тому обстоятельству, что моя голова по-прежнему при мне.

— Всевышний вас оберегал, — кивнул охранник.

— Похоже, он оберегал не только меня, — заметил священник, — но и сбежавшего заключенного.

Охранник вывел отца Дугласа из камеры.

— Не волнуйтесь, святой отец. Справедливость восторжествует. Господь всегда карает злодеев.

Они медленно поднимались по лестнице.

— Но мы на шотландской земле, молодой человек. С вами многие не согласятся. Более того, они объявят Мясника героем.

— А вы, святой отец? Кем считаете его вы?

Отец Дуглас долго размышлял над вопросом молодого охранника. Затем усмехнулся:

— Я нахожусь в английской тюрьме, но по крови я все-таки шотландец. Поэтому я просто скажу, что ему улыбнулась удача.

***

Сидя на краю поляны, неподалеку от домика семейства Маккензи, на берегу холодного ручья, Луи пытался переосмыслить необычайные события своей жизни. Несколько дней назад он бежал из английского гарнизона, в котором был заключен в тюрьму Гарри, надеясь на то, что ему удастся получить помощь, необходимую для спасения любимого.

Сейчас омега сидел у этого ручья в шотландской глубинке и молилась о том, чтобы его план не провалился и чтобы Гарри выжил.

Мальчик поднял глаза и огляделся. Это было то самое место, где они остановились после стычки с английскими солдатами на озере Фанних. Именно здесь Гарри впервые предстал перед омегой в ином свете, за мгновение до того, как рухнуть к его ногам в результате травмы головы, нанесенной ему Луи. В ту ночь шатен тоже бежал, оставив его одного, но уже в поисках помощи.

В этот момент что-то привлекло внимание мальчика: мелькнуло серое пятно на другой стороне ручья. Гарри?

Могучий и опасный альфа сидел верхом на коне, одетый в знакомый зеленый плед. Его густые, кудрявые волосы растрепал ветер, левая рука была скована шиной. Его глаз все еще украшал кровоподтек, но отечность стала значительно меньше. Это был почти прежний Гарри. Он был жив и свободен!

— Ты здесь, — произнес он с сильным шотландским акцентом, который мальчик так хорошо помнил.

Альфа сурово смотрел на омегу.

Луи не мог вымолвить ни слова. Ему казалось, что сердце вот-вот выпрыгнет у из груди. Несмотря на все совместные радости и удовольствия и на то, что теперь мальчику было известно и о богатстве, и об аристократическом происхождении альфы, Томлинсон чувствовал, что альфа по-прежнему способен по собственному усмотрению превращаться в грубого и устрашающе грозного альфу.