– Пойди, узнай, что там случилось! Мне страшно!

Николя крепко сжимал ручки кресла и растерянно молчал. Сидеть на месте казалось невыносимым. Несмотря на запрет, Света тихонько поднялась с кресла и, прихрамывая, стала продвигаться к отсеку, где находились бортпроводницы. Она почти достигла цели. За шторкой были слышны приглушенные голоса. Быстро и встревожено говорил стюард. Светлана успела расслышать незаконченную фразу: «Повреждена гидроизоляция, и …». Почти в тот же момент к ней подскочила Ольга:

– Немедленно вернитесь на свое место!

– Да скажите же, в чем дело? – стараясь, говорить спокойно, спросила Света. – Может, надо посадить самолет?

– Спасибо за совет. Без Вас разберутся. Да садитесь же! – прошипела Ольга.

Пришлось подчиниться.

– Что происходит? Вам что-то удалось узнать? – встревожено спрашивали пассажиры. Конвоируемая побледневшей и оттого подурневшей Оленькой, Светлана, спохватившись, что может спровоцировать панику, машинально повторяла пришедшую на ум и показавшуюся ей подходящей фразу:

– Все нормально! Мы в зоне турбулентности.

Ее соседи нервно переругивались:

– Почему мы не полетели бизнес-классом? – возмущалась Нина.

– Ду-у-ра! Какая же ты дура! – еле сдерживаясь, неожиданно грубо восклицал Николя. – Тебе не все равно, каким классом взлететь на воздух!

Светлане вдруг стало смешно от неожиданного каламбура Николя.

– Ну, вот, еще одна сумасшедшая! – недоумевал сосед, потерявший чувство юмора.

Завывающие невыносимые звуки продолжались еще с четверть часа, затем так же неожиданно, как и начались, стихли. Напряжение в салоне стало спадать. Пассажиры занялись предложенным им обедом, и только лица девочек-стюардесс, несмотря на дежурные улыбки, выглядели обеспокоенными.

Второе блюдо было плохо разогрето, но пассажиры, пережившие стресс, не обращали внимания на такие мелочи. И лишь в начале салона капризный голос, по которому Света узнала экстравагантную пассажирку, возмущавшуюся в аэропорту духотой, выговаривала стюардессам:

– Заберите эту холодную гадость. Я не удав, чтобы глотать что попало!

Светлане есть не хотелось. Она выпила кофе с маленькой аэрофлотовской шоколадкой и, пытаясь переключиться на что-то приятное, стала вспоминать свой отпуск на Золотых Песках.

В Болгарии она отдыхала уже в третий раз. Страстная морепоклонница, до этого она уже побывала на разных морях: изумрудно-бирюзовом с завораживающе красивым подводным миром Красном море, освежающе прохладном темно-синем Эгейском, теплом, как будто подогретом на гигантской плите Желтом море, удивляющем своими мощными приливами и отливами, непредсказуемом и неспокойном с плотной тяжелой волной Средиземном, омывающем Испанию с запада, а Тунис – с севера и востока. Каждое из этих морей было прекрасно по-своему. Но Светлане почему-то особенно полюбились южные берега Черного моря с их приветливыми песчаными пляжами, пологим дном и прозрачной, особенно ранним утром, водой цвета аквамарина, которая мягко и упруго, словно шелк, касалась тела. Десять дней, казавшиеся в начале отпуска бесконечностью, пролетели незаметно, зарядив ее энергией, но, не утолив жажду плавать, ощущать дыхание морского бриза, бродить вдоль моря по плотному влажному песку, усеянному белыми, похожими на маленькие веера ракушками. Но надо было возвращаться. Дома ждала 75-летняя мать, полгода назад перенесшая операцию на глазах, и аристократично белый удивительно ласковый кот Маркиз, выращенный из крохотного, размером с ладонь котенка, которого Светлана, то ли в шутку, то ли всерьез называла своим меховым сынишкой.

– Как там мое семейство? – подумала Света. Несколько часов назад, когда объявили посадку, она позвонила маме, и сейчас та, конечно же, волнуется, пытаясь дозвониться в аэропорт, чтобы узнать о прибытии самолета.

– Неизвестно, как пройдет посадка, – забеспокоилась Светлана. – Что-то долго летим. – Она глянула на часы. Так и есть. Самолет должен был приземлиться уже час назад.

– Наш самолет идет на снижение. Просьба привести спинки кресел в вертикальное положение и пристегнуть ремни, – раздалась привычная команда.

Над Екатеринбургом стояла ночь. Стрелки часов показывали три часа двадцать минут. Небо было абсолютно темным, затянутым плотными косматыми тучами, и только далеко-далеко внизу из окна иллюминатора можно было рассмотреть крохотные огоньки большого города. Света любила во время ночных перелетов наблюдать за россыпью то возникающих, то исчезающих куда-то огней. Вот и сейчас таинственно мерцающие на фоне почти черного неба огни мегаполиса золотистые, белые и голубоватые, сплетались в причудливые гирлянды. Они напоминали звездные скопления и, казалось, что Светлана летела не в самолете, а в космическом корабле среди сверкающих космических галактик. В такие минуты в Свете возникало детское желание стать пилотом.

Захватывающее таинство полета было неожиданно нарушено громким звуком, похожим на залп орудия: «Па-а-а-х!» Самолет покачнулся, но затем выровнял ход и довольно резко пошел на снижение. Пассажиры обеспокоено заерзали в креслах.

Внизу происходило что-то не совсем обычное. Со всех концов по темному полю аэродрома неслись какие-то машины, слепили прожектора.

– Оставаться на своих местах! – скомандовал пилот.

Самолет с силой коснулся земли, подпрыгнул и на огромной скорости продолжал движение. Почему-то не было видно светящихся сигнальных огней. Вдруг по правому борту, где-то у основания крыла появилось пламя. Оно вырвалось откуда-то изнутри самолета, и его оранжевые светящиеся языки лизали обшивку, подбираясь к иллюминаторам среднего салона. Среди пассажиров начиналась паника. Тонким испуганным голосом причитал мальчишка сзади:

– Ма-ма, ма-ма-а-а! Мы горим! Я боюсь.

Нина закрыла лицо руками, чтобы не видеть пламени, и, размазывая тушь, причитала:

– Помогите же кто-нибудь! По-мо-ги-те!

Светлана порылась в сумочке и протянула Нине таблетки глицина. Нина уставилась на них с недоумением.

– Это импортные? – спросила она, слегка успокаиваясь. Получив отрицательный ответ, она, тем не менее, опасливо положила под язык крохотную таблетку.

Николя переступил через жену и рванулся к ближайшему аварийному выходу. Там кто-то из пассажиров уже неумело тянул на себя дверь запасного люка. Его еле остановил стюард:

– Нельзя! Если Вы откроете люк, в самолет может проникнуть огонь! Сядьте!

Вокруг самолета сновала пожарная техника. Стали заливать пламя пеной. Повалил густой серый дым.

У Светы пересохло в горле:

– Дома больная беззащитная мать. Что же будет, если не удастся потушить пожар?!

– Просьба оставаться на своих местах! Без паники. Ситуация полностью под контролем! – успокаивал пассажиров глуховатый голос командира корабля.

Тушение пожара продолжалось минут сорок. Наконец, огонь сдался. По иллюминаторам с правого борта еще стекала пена, но слева к самолету уже подкатывали трап. Первым на него выскочил Николя. Несколько приотстав, сзади спешила Нина в нелепо съехавшей набок ковбойской шляпе с довольно объемной дорожной сумкой из светлой кожи. Она что-то кричала мужу вслед, но он не оборачивался.

Светлана поднялась со своего места и оглянулась. Невысокая молодая женщина в узких линялых джинсах успокаивала беленького мальчишку лет шести. Он уткнулся от страха лицом в футболку матери и мешал собирать вещи. Света помогла женщине, и они вышли из самолета в числе последних пассажиров.

Вдоль трапа по обе стороны, молча, выстроились члены экипажа. Оленьки среди них не было. Проходя мимо отсека для бортпроводников, Света краем глаза заметила, что ее бережно приводит в чувства симпатичный увалень бортмеханик. В его движениях были забота и нежность. Прихрамывая, Света вышла на трап и вдохнула в себя влажный ночной воздух. Гари уже почти не чувствовалось. Поравнявшись с командиром корабля, Света коснулась его руки:

– Спасибо Вам! – выдохнула она.

– Все в порядке! – ободряюще кивнул летчик. У него было мужественное лицо с небольшой складкой между бровей, придающей ему собранное выражение, и усталые глаза. Его волосы прилипли ко лбу, а голубая форменная рубашка на спине насквозь промокла от пота.