Еретех умолк, соблюдая социальный протокол «равноправный и равноценный обмен не существенной в данный момент информацией между доброжелательно настроенными разумными гуманоидами». Лем еще раз многозначительно поморгал, но Фиррентис ответил непонимающим треском передатчика. Пришлось снова шевелить губами.

- Давай ты не будешь ждать наводящих вопросов, мне больно. Просто рассказывай, а я прокомментирую потом, когда говорилка заживёт.

- Допустимо! – Фиррентису не терпелось развить мысль. – Начиная с Квартуса, каждый следующий репликант помещался в условия неопределенности статуса и нехватки данных. При этом в его сопроцессоре возможность какой-либо связи была заблокирована механически. Таким образом мы имели возможность наблюдать внешние проявления его деятельности, а в последствии получали доступ к его сопроцессору для считывания и анализа способов принятия решения.

Тема была явно вдохновляющая, еретех начал интенсивно дергать обрезками губ вокруг обнаженных десен и жестикулировать иньектором.

- Меня чрезвычайно интересуют подобные задачи, но, как я уже сообщал Ралу (с эмоциональным оттенком «сожаление»), в мире не так много по-настоящему неопределенных обстоятельств. Теперь же я имею возможность самостоятельно моделировать подобные обстоятельства, предоставляя поиск решения полной интеллектуальной копии себя, не имеющей при этом информации о внутренне структуре задачи. А потом получаю доступ к сведениям о механизме поиска решения. Таким образом, репликанты являются посредниками для получения мною желаемого состояния эмоционального и интеллектуального удовлетворения.

По внешним признакам смоделированной тобой для себя ситуации, я сделал косвенный вывод, что имеет место некоторое совпадение интересов в смежных областях самопознания. Если этот вывод корректен, я был бы чрезвычайно заинтересован в обмене информацией.

- Ты еще на технис перейди. Я тебя еле понял. Отвечу потом, хорошо?

- У тебя очень необычное отношение к физическому дискомфорту, - оптический мехадендрит почти коснулся лемова лица, видимо подробно изучая источники этого самого дискомфорта. - Демонстрируемое тобой сейчас поведение совпадает с имеющейся информацией о твоём прототипе, однако противоречит твоим действиям в ближайшем прошлом.

-По!-том! – раздельно выдохнул Лем. – Горло. Модулятор!

Рал действительно в своё время приятельствовал с Фиррентисом, иногда изобретая для него оригинальные пытки – по большей части психологические. Правда, Рал же и обломал еретеху малину: просветил Зо Сахаала, что от его манеры за мелкие проступки пальцами выдирать из виновного куски кожи Фиррентис в восторге, а попадая под полноценный заряд капитанского гнева – испытывает физиологическое удовольствие. Капитан сделал выводы, и жизнь его личного техника стала заметно более пресной.

Судя по всему, сейчас Фиррентис безоговорочно перенес ту давнюю симпатию на нового Лема. А значит следует воспользоваться интересом еретеха, чтобы всячески укрепить такую взаимовыгодную дружбу.

Лем одернул себя и вернулся к генеральной уборке в собственном сознании.

Следующие двое суток Лем педантично соблюдал рекомендацию Септимуса насчет полного телесного покоя, попросив только перевезти себя из медблока в собственные комнаты. Время вынужденного бездействия он посвятил вдумчивому обустройству своих апартаментов. Подобрать более изысканную мебель, поставить в приоритеты своим людям хоть из-за обшивки достать кого-то, способного сделать монохромную – молочным по белоснежному - роспись на нескольких ширмах. Запустить среди ищущих расположения офицеров достоверный слух, что старший помощник в плане подарков предпочитает серебро и сугубо утилитарные вещи вроде письменного прибора или люминофоры в светлой оправе – будет из чего выбрать более-менее пристойную обстановку. Озаботиться униформой для своих людей: оттенки светлого льна и теней на снегу, и немного серебряного шитья.

….Видишь, как здесь покойно и светло? Ты хорошо служишь своему капитану, он щедр и милостив к тебе сверх всякой меры. Было бы глупо потерять всё это, правда? Время делать глупости давно прошло, ты знаешь цену авантюрам и уже не готов её платить. Наслаждайся тем, что имеешь, бери то, что пожелаешь, прилагай старания к тому, чтобы и дальше сохранять расположение сильных и почитание низших…

Уже под конец вторых суток Примарис затребовал обещанный акт коммуникации, и отказываться Лем не стал. Коммуникация не обошлась без периодического одергивания еретеха, который в азарте познания то и дело переходил на совершенно непотребный канцелярит, но в целом оказалась увлекательной для обоих. Фиррентис, как выяснилось, был не посвящен в концепцию подготовки сознания прототипа для съема матрицы с измененными психическими характеристиками, и теперь загорелся идеей провести серию экспериментов над собой. А Лем, пользуясь случаем, получил максимально подробные сведения о своем предшественнике Дэнни и проникся законной гордостью творца.

У них действительно получилось, младшенький даже в стеснённых условиях «Черного Ветра» успел оторваться за всех остальных братьев – прошлых и будущих, и Фиррентис с явным удовольствием пересказывал наиболее яркие его выступления. Массовая драка в казарме ксарантцев – сам спровоцировал, сам усмирил, сам больше всех пострадал. На пять суток застрял в релаксаруме младших техников, там на спор перепил огрина, чуть не умер от отравления, но вовремя связался с одним добрым еретехом, и это был не Уриэль. С Уриэлем, кстати, несколько раз спарринговал, потом с ним же спарринговал на раздевание, потом Лем велел всё-таки изъять это видео из корабельной сети, а вот на «Стэлле» дата-слейт трепетно хранился и копировался – Уриэль-то в том спарринге победил во всех смыслах. У Фиррентиса «взял поиграть» экспериментального боевого сервитора с частично сохранным интеллектом, и поиграл - уболтал его (сервитора) на партию в регицид. Читал досточтимому Зо Сахаалу лекцию по человеческой сексуальности на живом примере сахааловых собственных рабов, и до того убедительно, что Сахаал пожелал практических занятий. Неоднократно. И Дэнни, и досточтимый легионер выглядели довольными, но доступа к записям Сахаал не дал.

- Да, пожалуй, хорошо, что так мало команды сохранилось с тех времен, - отсмеявшись констатировал Лем.

Скорее всего, подобными соображениями руководствовались и те трое. Данию дали развернуться в полную силу, примериться к своему новому стилю и характеру, чтобы потом просто отсечь большую часть репутационных последствий. На «Шепоте» он наверняка развлекался более сдержанно, а каким его запомнят на «Чёрном Ветре» было уже не важно. Никто ведь не думал, что капитан настолько соскучится.

Лем хорошо представлял, на что способен маленький брат, решивший пополнить список безумных достижений. У неискушенного, в общем-то, Сахаала просто не было шансов остаться равнодушным или разочарованным.

Когда за Фиррентисом закрылась дверь, Лем привычно обернулся к зеркалу. Да братишка, подставил ты меня, однако; подложил, прямо скажем.

«- Как к тебе обращаться? Лем, Дэнни, или возьмешь другое имя?

- Ты ведь хотел обратно своего старпома? Меня зовут Лем, досточтимый капитан Сахаал, мы уже давно знакомы.

- Как скажешь…»

В тот момент Лем решил, что смущение в голосе капитана вызвано неоднозначностью ситуации в целом, теперь же смысл диалога стал понятнее. Я не знал, на какой вопрос отвечаю, надо более внятно формулировать свои пожелания, досточтимый легионер.

Лем холодно смотрел на своё отражение. Смотрел до тех пор, пока бешенство не ушло с лица, уступив место привычному спокойствию.

Чего ты так вызверился, старик? В целом не так плохо, скорее даже хорошо. Нам заботливо подготовили еще один способ сохранять благорасположение господина. Не кривись, старик, давай повторим еще раз: «моего господина». Который дал мне всё, начиная с самого факта существования, который – царь и бог на этом корабле. И который мне благоволит. И который зачастую очень нехорошо поступает с теми, на кого его благоволение не распространяется. И которому легко быть милостивым к полезному, тактичному, послушному человечку; и давай не будем усложнять ему эту задачу – быть милостивым - ему и так непривычно.