Возле переходов часто обретались люди – те несчастные, которые вопреки здравому смыслу верили, что близость к двери повышает их шансы выйти из Трюмов. Сейчас на экране появились размытые в инфракрасном спектре контуры нескольких человек в отдалении и единственное пятно возле самых дверей. Кто-то сидел на полу, привалившись к створке.

- Это он! – беспомощно прошептал Шими.

Лем не смог бы поручится даже, что эта красно-желтая клякса не является огрином или эльдаром. Но Шими был очень умным, очень полезным и очень измученным человеком, начисто утратившим вкус к жизни. Держать в ближайших помощниках того, кто в любой момент может окончательно устать от бренного существования Лему не нравилось категорически, а выбирать было не из кого. Один шанс, и мы постараемся его использовать.

- Тасвий! Ты эту кашу заварил, беги теперь расхлебывай. Я разблокирую дверь, ты хватаешь того, кто будет там ближе всех и сразу отходишь, понял?

Лем ожесточенно защелкал тумблерами настенного терминала, связываясь с группой СБ, сопровождавшей старшего техника Локкая:

- Пять бойцов с лазганами, задача - прикрытие. Мой человек объяснит на месте.

Тасвий, действительно, бежал, Шими прикипел к монитору, а Лем продолжал разбирать отчеты палуб по плотности заполнения жилых блоков - если дело пойдёт, то добытых из Трюмов людей надо будет где-то селить. Потом Тасвий добрался до места, расставил СБшников напротив входа - пресекать движение тех, кого выпускать не планировалось - и еще раз уточнил, где именно за дверьми расположен искомый Хасси. Лем ввел код отмены блокировки замка и Тасвий прикоснулся карточкой к дверному терминалу. Створки поползли в стороны.

- Никому не двигаться!

При появлении источника освещения регистратор автоматически перешел с инфракрасного спектра на обычный. Тасвий просунулся в полуоткрытую дверь, быстро огляделся, сгрёб за тряпьё слепо копошащегося парня и поволок его на выход.

- Нет, господин! Он пришел недавно! А я жду здесь всегда, господин, забери меня! Я всегда была ближе, забери меня отсюда, господин!

Хрипло вереща, к Тасвию ковыляла почти бесформенная тень, видимо считающая себя женщиной. Лем живо представил, как по Трюмам полетят слухи, что отирание возле дверей всё же приносит результат. Следующий заход вербовщиков может быть серьезно осложнен толпой обнадеженных придурков.

- Тасвий, остальных трюмных у двери – расстрелять.

Телохранитель повторил приказ для СБ и резко мотнулся в сторону, с линии огня. Алые росчерки на секунду ослепили регистратор, а затем тяжелые створки двери поползли обратно, смыкаясь. Снова перейдя в ночной режим, пикт-камера показала четыре неподвижных пятна на полу.

- Мастер, скажи Шими, это действительно Хасси.

Шими и так уже услышал. Лем укоризненно скривился, оборачиваясь к нему:

- А всего-то надо было связываться не с приятелем своим, а сразу со мной. Несколько минут сэкономил бы, и не было бы этой беготни.

Шими только часто закивал головой в ответ.

- Иди, готовь комнату, - а когда тот вышел, Лем снова вызвал Тасвия. – Слушай, тащи его в медблок сначала, санобработка и общая диагностика.

Через полчаса они появились в белых комнатах, и уже по голосу доложившего о приходе телохранителя было понятно – что-то опять не так. Лем вышел в коридор им на встречу, и хмурый Тасвий бесцеремонно вздернул за запястье правую руку приведенного человека. На этой руке сохранился только большой палец, остальная кисть оказалась бесформенной серо-розовой культёй, успешно замаскированной до этого в рукаве. Понятно, почему парень не подошел Локкаю, и понятно, что Тасвий хорошо помнит свою уверенную рекомендацию «перспективного бойца».

Сам Хасси смотрел в стену. Очень выразительное лицо, по которому легко прочитать и многократные попытки вырваться из Трюма, и предопределенность их провала, и ясное осознание своей увечности. Хасси не верил в чудеса, и сейчас просто ждал очередного приговора. Такую полную, не испорченную ни лучиком надежды обреченность Лем особенно любил. С такими людьми очень легко работать.

- Шими! – секретарь высунулся из своей комнаты и тоже замер, глядя на так и не отпущенную Тасвием руку. – Принимай, корми, устраивай. Пока будет у тебя на подхвате, считай, что тебе предоставлен информатор прямо из Трюмов. И от моего имени свяжешься с Фиррентисами, пусть Септимус посмотрит насчет аугметики, потом мне скажет, - Лем перехватил непонимающий взгляд юного калеки и коротко улыбнулся. – Будем знакомы, Хасси. Обживайся.

Повинуясь жесту мастера, Тасвий отцепился наконец от парня и посторонился, давая тому пройти в каюту брата. А потом снова встретился взглядом с начальством.

- «За год-полтора я его выведу на максимум, задатки у него хорошие!» - саркастически процитировал Лем. - Когда старший моей группы телохранителей так говорит, я обычно верю ему на слово. В этот раз как-то некрасиво получилось, не находишь?

- Моя ошибка, мастер. Моя вина.

- Твоя. Всё, иди отсюда. В ближайшие дни посмотришь Хасси в зале, может ты и не наврал насчет перспективного бойца. Мне нужно знать, какую аугметику просить у Фиррентисов.

На следующий день, глядя на ожившего, даже немного распрямившего спину Шими, потратив пять минут на доброжелательный разговор с еще не до конца осознавшим произошедшие в его жизни перемены Хасси, полюбовавшись, как Тасвий прячет глаза, но всё-таки выглядит неприлично довольным, Лем холодно усмехнулся себе в зеркало. Среднего качества имплант и немного бестолковой суеты – не высокая цена за безграничную преданность троих людей сразу. И, что интересно, все трое глотку порвут тому, кто скажет, будто их Мастер Лем – циничная расчётливая тварь.

Не говори им, братишка, хорошо?

Тебя вытряхнули из тёмной коробки небытия и поставили на регицидную доску туда, где ты был нужен игроку. И здесь, на игральной доске, иногда хочется забыть, что ты маленькая резная фигурка и почувствовать себя всемогущим богом. Хотя бы для горсточки специально выбранных людей, хотя бы иногда.

И знаешь, что? Мы можем себе это позволить!

***

Сиех – единственный найденный Сахаалом в Вортексе собрат по Легиону, - был пленен темным Магосом слишком давно, и теперь, даже обретя свое тело и большую часть разума, не мог помочь капитану в поисках. На месте, указанном братом, Повелитель Ночи нашел лишь руины, к тому же оскверненные демонами разложения. Потребовались еще два года, чтобы выйти на след корабля «Власть Ужаса», еще год – чтобы приблизится к нему на расстояние связи. Но корабль не ответил на вызов «Черного Ветра» и ушел в Варп в угрожающей близости от флота Сахаала, что вряд ли можно было счесть знаком братского расположения.

Когда Имматериум достаточно успокоился, чтобы сенсоры корабля смогли дать внятную картину разрушений вокруг, дежурный офицер обнаружил наличие в непосредственной близости от закрывающегося уже Варп-разлома чужой спасательной капсулы. И хотя Лем лично контролировал соблюдение всех возможных мер безопасности при принятии этой находки на борт, однако главную угрозу он предотвратить не мог. Из открывшегося люка на палубу «Черного Ветра» вышел единственный воин – легионер в иссеченной многими ударами полночно-синей броне.

При беседе Зо Сахаала с обретенным братом Лем, разумеется, не присутствовал. Потом капитан сообщил ему то, что счел нужным: разыскиваемые с такой надеждой братья отдали себя и свой корабль во власть высшего демона Нургла, лишь немногие еще противостоят скверне, а из них – только сержант Митрих решился выступить открыто, увидев в сообщении с «Черного Ветра» шанс на поддержку. Увы, его бунт провалился, а большинство из поддержавших его – погибли. Самого Митриха оттеснили к шлюзам, и, видимо, сочли наиболее простым решением позволить ему отстыковать спасательную капсулу и покинуть корабль.

Потянулись дни затишья перед бурей. Досточтимый Митрих залечивал раны в апотекарионе, а Сахаал гостил у колдунов на «Ищущем», настоятельно требуя от них оправдать название корабля и любым способом разыскать «Власть Ужаса». У Сахаала было неотложное дело к оступившимся братьям.