На платформе лежали части силовой брони.

На следующие несколько часов Игнаций позабыл обо всем. Техники почтительно показывали ему привезенные элементы, разъясняли свойства странных неимперских узлов и соединений, заносили в свои инфопланшеты его требования к параметрам и отделке брони. Лем тихо беседовал в стороне с братом Улирианом, мягко кивая каждый раз, когда Астартес не забывал добавить к фразе «мастер» или «командир».

- Он согласится, - уверенно сказал Улириан, когда Игнаций отступил наконец от груды металла и керамита, продолжая решительно объяснять что-то внимающему технику.

- Но ты должен подготовить его. Мы определимся с Уставом - вашим Уставом на ближайшие пятьдесят лет – и потом приведем его к присяге. Кстати, я надеюсь на твои советы, какие реликвии приготовить для него. Мне показалось, что он не слишком чтит аквилу.

- Хорошо, – и через запинку: - Да, командир.

Лем снова кивнул. Игнаций жестом отпустил техников и повернулся к боевому брату и человеку. В несколько секунд выражение его лица разительно изменилось. Только что восторженный скаут наслаждался не просто фактом получения собственной брони, но и возможностью выбирать и формировать её по своему вкусу. А теперь искалеченный пленом, пытками и тяжелым соглашением ветеран шагнул к навстречу новым безднам падения.

- Броня будет ждать тебя, доблестный воин. Думаю, техникам потребуется несколько дней, а то и недель, чтобы собрать её согласно твоим пожеланиям.

- После присяги?

- Силовая броня – слишком дорогой подарок. Я хотел бы приурочить его к важному событию. К твоему важному решению, о могучий.

- А что с твоей бронёй, брат?

- Доставят через несколько часов. Так сказал командир, – и Улириан слегка склонил голову в сторону человека.

- Доставят, сержант. С нею придет техник, на случай, если потребуется на месте доработать отделку.

- Благодарю, мастер Лем.

- Не стоит, славный воин. Я обещал это, и я всегда выполняю обещания. Успешной тренировки, великие Астартес.

***

Несколько суток спустя Игнаций тоже присягнул Лему, как своему командиру. Каждые из этих суток человек по нескольку часов беседовал с обоими Астартес, согласовывая особые положения их персонального Устава, а сервочереп с самописцем висел под потолком кельи и фиксировал принятые разделы.

Финальный вариант документа оказался развернутой и дополненной версией обетов, принесенных Улирианом и обещаний, данных ему Лемом. Усердие в выполнении приказов командира. Блюсти себя и свое оружие в постоянной боеготовности. Не применять силу иначе, как по прямому приказу Лема или для защиты собственной жизни.

- Или жизни своих братьев, – добавил Игнаций.

- Нет, – отрезал Лем. – Если мне понадобиться взять жизнь одного из вас, он вправе решать, отдать ли её добровольно. Но только он сам, не его братья. В прочих же случаях я отдам вам приказ к бою, не сомневайся.

Человек терпеливо дождался, когда Игнаций встретится с ним глазами.

- Всегда легче надеть оковы и снимать их при возможности или нужде, чем сказать «ты свободен», а потом сковывать в разгаре боя. Ты сам знаешь это, о достойный.

Право чтить в своем сердце любых богов, равное как для Астартес, так и для приходящей в блок обслуги и иных посетителей. Право носить любые знаки и символы, помня, однако, что твои боги могут быть ненавистны другим.

- В вашем блоке можете начертать аквилу на каждой стене, но сервитор может быть заклеймен знаком Хаоса, и это не повод повредить его или мешать ему работать. Я не стану специально смущать вас, присылая сюда ярых последователей Темных богов, но постоянно следить, кто из рабов послан к вам с поручением, я тоже не буду. Мне служат разные люди, меня это устраивает. То же касается мутантов и ксеносов. Я знаю, это противоречит всему, чему вас учили, но в моих владениях это так.

Шаг за шагом, пункт за пунктом. Один из техников будет приставлен к броне и оружию. Но он – не ваш раб, воины, он – мой человек. Относитесь к нему бережно и помните, что он тоже свободен в своей вере. Он умеет ублажать духи машин, но не требуйте от него известных вам литаний. Нет, хаоситских ритуалов он тоже производить не будет, я специально предупредил его. Пока он один, думаю на двоих этого достаточно, когда у других ваших братьев тоже появится броня, появятся и техники.

Когда общая часть обрела законченный вид, Лем решительно прервал работу.

- Я видел Кодекс Астартес и Устав вашего Ордена. Поминутное расписание дня, предписанные ритуалы, свод проступков и покаяний, перечень обязательных молитв. Эти правила, сержант Улириан, ты принесешь своим братьям по Ордену. Я для своих воинов этого расписывать не буду, ибо верю, что Астартес лучше меня знают, как совершенствовать свои боевые навыки, и каждый способен прочитать и понять общую часть Устава. Если я захочу назначить взыскание, или чтобы бойцы более усердствовали в тренировках с конкретным видом оружия – я просто скажу об этом, объяснив причины. Остальное – твое дело, сержант. И из этого следует, - Лем внимательно посмотрел на обоих братьев,- что всегда можно сообщить о своих желаниях или сомнениях, или задать вопросы. Я не обещаю отвечать на все вопросы и исполнять все желания, но делать это – можно. Это единственный способ получить блага или знания, не прописанные в Уставе, который, как вы заметили, весьма краток.

*

И Игнаций присягнул на реликвиях Ордена, свежепереплетенном Уставе и личном знаке Лема. Лем принял его присягу, а сержант Улириан засвидетельствовал сказанное и подкрепил своим поручительством.

Брат Улириан по многу часов проводил теперь в броне, а Игнаций, помня о совете Лема, пожелал чтобы завершающие работы с его бронёй, как только это будет технически возможно, производились в этом же блоке. Лем связался с техниками, и через несколько дней единственная пустующая комната галереи превратилась в малую оружейную. Несколько человек наносили на броню рисунки и гравировки, а брат Игнаций заработал первый, неофициальный пока что, выговор от сержанта за пренебрежение тренировками.

- Я хочу знать, какие литании они произносят. Довольно того, что дух этой брони мог быть осквернен еще в мастерских. Я не хочу, чтобы священная аквила оказалась нанесена поверх какого-нибудь нечестивого знака.

- Ты правильно сказал: будь у них злой умысел, они исполнили бы его в мастерской. Но мне кажется, что командиру это не нужно, – ответил Улириан, и уверенно добавил: - А без его приказа они не станут творить подобного.

***

Тридцать дверей выходило в просторную галерею, по пятнадцати вдоль каждой из стен. Две из них вели в кельи Улириана и Игнация, в одной из свободных камер была оборудована санитарная комната, еще одна - отдана для работы техников.

За остальными дверьми обитали другие астартес. Во время тренировок Улириан и Игнаций часто видели, как сервиторы – уборщики неслышно проходят вдоль стены и скрываются в одной из камер. Иногда Лем, коротко поприветствовав тренирующихся, уходил в ту или иную камеру и проводил там порой по часу и более. В некоторые камеры не заходил никто. По молчаливому соглашению, боевые братья никогда не пытались увидеть, кто томится за дверями или дать заключенным знать о себе.

Настал день, когда выйдя из камеры, Лем сделал воинам знак подойти.

- Доблестный Доминик просит любого из вас, или обоих вместе, о беседе. По моему мнению, сержант Улириан, он в полушаге от правильного решения.

- Когда нам дозволено посетить его?

- Знаешь, сержант, - нарочито задумчиво протянул Лем.- Мне кажется, что обеспечение порядка в этой галерее и открытых комнатах – теперь твоя забота. Прошу вас подождать одну минуту, благородные воины!

Через минуту в блок вошел техник и по знаку Лема с поклоном вручил Улириану пластиковую карту доступа и грубый трехгранный ключ.

- Карта подходит только к четырнадцатой комнате, ключом можно разомкнуть наручники, а можно – отсоединить их от стены вместе с цепью. Мое требование - чтобы по окончании вашей беседы астартес Доминик либо оказался ровно в том же положении, что и сейчас, либо был готов приносить мне обеты, которые, ты, сержант, заверишь и подтвердишь. Остальное – твоё дело и твоя ответственность. Доброго дня, воины.