А у меня есть все нужное. Мы побывали в вашем Апотекарионе до инквизиторов, а наши медики умеют вживлять импланты Астартес. Можно добыть и броню и оружие в нужном количестве, можно построить базы подготовки, найти технику и техников. Но все это – время и ресурсы, очень много времени и ресурсов. Благотворительностью таких масштабов не занимаются даже очень праведные губернаторы очень богатых миров. Я готов дать всё это в обмен на достаточно долгую службу. И опять таки, я не трогаю его веру и верность в той части, где они не оборачиваются против меня и моих союзников.

Астартес остановившимся взглядом смотрел в стену. Горек вкус предательства, распробуй хорошенько и скажи, что горчит сильнее: брат Улириан обещавший службу хаоситу, или инквизиция, добивающая остатки его Ордена? Колебания в одном шаге от сделки с еретиком или отказ от возможности сражаться дальше? Мы все знали, как дОлжно поступать, но моё знание рассыпалось прахом. Слаба вера моя и порочен дух мой.

- Слаба вера моя и порочен дух мой. Хорошо, что ты показал мне их всех, человек. Теперь я знаю, что есть среди моих братьев те, кто не забыл, как следует вести себя с хаоситским отребьем. Их подвиг противостоит моей вине, а свет их веры озаряет туман перед моими глазами.

Человек отозвался в тон.

- О да. А если их вера столь велика, что Император обратит сюда свой взор, и падут все стены и оковы, и пройдет дождь из болтеров прямо с потолка? Что они тогда будут делать?

Игнаций тряхнул головой, чуть не вырвав из стены ошейник.

- Истреблять скверну! Истреблять подобных тебе везде, где обнаружат!

- Не угадал, – резкий, насквозь циничный голос Лема ржавым гвоздем распорол покаянные мысли астартес. – Они будут с трудом переставлять затекшие ноги, соберут все пули и не нанесут ни одного удара. Их тела в отвратительном состоянии и будут только деградировать с каждым днём.

- Зато их души чисты от скверны и сердца пламенеют…

- Тогда их место в Экклезиархии. Астартес заботится о своем оружии, в том числе и о теле. Слова и мысли хороши в комплекте с мышцами и сталью. «Помните ваши клятвы в служении Императору, и помните также, что вы служите ему лучше всего живыми, а не жертвующими собственные жизни на алтарь тщетной славы», это кто-то из ультрамаров сказал, не я.

Игнаций поперхнулся. Хаосит, цитирующий капитана Калагаруса - это было совсем непостижимо.

- Если бы Император действительно устроил чудо, позволив вам во всеоружии принять вот прямо сейчас свой последний великий бой, то на славную битву вышли бы только двое «отступников» - ты да Улириан. Остальные были бы позорно слабы и беспомощны, а особенно бесполезны те, у которых самые пламенные сердца. Священный воин являет себя через битву, да? Мученик или боец – каков путь истинного Астартес? …и на этой высокой ноте я тебя оставляю. У тебя тут своя битва, у меня там – своя.

И человек почти бегом выскочил за дверь, на ходу надевая шлем.

***

Следующий раз Лем появился еще через трое суток. Уборщики завершили свою работу и покинули помещение, однако привычного гула сервомоторов, который обычно звучал сразу после лязга дверного замка, не последовало. Игнаций проклял себя, обнаружив, что две минуты неизвестности в кандалах показались ему истинной пыткой. Он успел перебрать сотни причин, по которым не открываются фиксаторы. Подумал, что хрупкий человечек запросто мог погибнуть в упомянутой им битве, а у отданных ему Астартес теперь появится новый «владелец», и отчетливо представил показанные Лемом пикты.

И когда через две минуты в камеру вошел живой Лем, космодесантник снова проклял себя - за радость и облегчение, которые испытал при виде еретика.

- Приветствую тебя, доблестный Игнаций. Приношу извинения за так внезапно прерванную беседу. Теперь же неотложные дела завершены, и я готов продолжить наш разговор.

- Скажи, человек, а тебе самому приятны ли эти разговоры? Или служителю хаоса неизвестна ненависть к врагу?

- К врагу? Я тебя не считаю врагом, – Лем насладился гаммой чувств на лице Астартес, так как сумел голосом и взглядом прекрасно передать недосказанную часть фразы: «я считаю тебя вещью». Однако вслух он сказал другое.

- Ты перестал быть для меня врагом в тот момент, когда наши специалисты решили, что от тебя получены все нужные сведения и материалы. Теперь ты – партнер по переговорам. У тебя есть то, что нужно мне, у меня есть, что предложить в обмен. Когда-нибудь мы либо придем к соглашению, либо я поверю, что наши интересы не пересекаются. Ну а пока происходит предварительный обмен подарками и гарантийными письмами.

- Обмен подарками?

- Это когда люди дают друг другу что-то, не требуя платы и не обговаривая условий. Я обеспечиваю тебе минимально сносные условия жизни и удовлетворяю твое любопытство. Ты не пытаешься меня покалечить, поверь, я знаю, что это очень щедрый дар еретику от Священного воина. Даже если подарки обусловлены дальним расчётом, это всё равно подарки.

- Ты выворачиваешь реальность наизнанку.

- О, если бы я мог! Я всего лишь переворачиваю твои представления о реальности.

- И искусно жонглируешь словами.

- Это да.

- Я хочу говорить с Улирианом.

- Я передам ему твое пожелание. Если он согласится, у вас будет возможность поговорить.

- Хорошо.

Вот так просто. Говоришь о своем желании, человек соглашается его выполнить.

- Я не хотел бы говорить с моим братом вот так.

- Почему?

- Это унизительно.

- Быть скованным?

- Да.

- Хорошо. Ты будешь свободен от фиксаторов.

- Благодарю … - и запнулся, поняв кого и за что благодарит. Лем проигнорировал запинку, кивнул, принимая произнесенное слово.

- Но скажи мне, славный Игнаций. Если оковы унижают, значит ли это, что ты выше своих «чистых сердцами» братьев? – Лем умолк, выжидательно глядя на космодесантника. Однако воин искал и не находил ответа. Человек продолжил негромко: - Жизнь – забавная штука, если позволять себе над нею задуматься. А вопросы чести вообще отдельная тема. Позорит ли несправедливое наказание? Много ли чести в бесполезном подвиге? Я в ближайшее время переговорю с благородным Улирианом, и если не будет к тому препятствий, вы встретитесь.

- Если на то будет воля Императора, мы встретимся, – Игнацию необходимо было хоть немного одёрнуть человека. Вернуть себе хоть каплю былого мира.

- Как тебе угодно, славный Игнаций, – кивнул с мягкой улыбкой Лем. – Слова – это очень важно, когда нет иного оружия.

***

Когда раздался звук открываемой двери, Игнаций просто растерялся. Сначала должно звучать оповещение, потом – жужжать сервомоторы и щелкать замки, и только потом этот механический лязг.

На пороге комнаты стоял брат Улириан.

- Он будет слушать наш разговор, - сообщил пришедший вместо приветствия. – Он так сказал.

Игнаций посмотрел на глазок пиктографа в углу.

- Он мог и не говорить.

- Но сказал.

Боевые братья несколько секунд рассматривали друг друга. Потом Улириан порывисто шагнул вперед.

- Я счастлив видеть тебя в силе и здравии, брат Игнаций. Привет тебе, и да благословит Император час нашей встречи!

***

- Ты веришь, что Орден распущен?

- Я видел эдикт, предписывающий флоту считать корабли Ордена вражескими. И видел пикты. Многие наши братья действительно превратились в тварей Хаоса и терзали миры, на которых оказались. У Инквизиции были причины заподозрить скверну.

- Но её не было!

- Её не было…

*

- Я поклялся на своей броне не причинять вреда в пределах этого блока. Ни ему, ни людям, ни сервиторам, ни механизмам. Только тем, кого он прямо укажет, или защищая свою жизнь.

- На своей броне?

- Он выкупил ее, почти целиком. Только перчатки пропали, но он принес другие, на замену. Обещает отдать в день, когда я присягну ему. Оставил мне наплечник, сказал, пусть хранит место для всего остального.

*

- Вся библиотека Ордена у них. Я попросил уставные документы, теперь у меня на руках комплект, которым дозволительно владеть только Магистру Ордена.