Не веря в происходящее, я смотрела на них полными отчаянья глазами. Но провал в моей памяти и то, что я очнулась на площадке той самый башни, было похоже на правду.

- Молчите, – еле слышно прошептал мне на ухо Оливье, сделав вид, что поцеловал в щеку.

- Полагаю, что всем сейчас надлежит разойтись. Время позднее. Завтра мы во всём разберёмся и решим, что делать с нарядом, – громко произнёс он.

- Надеюсь, что вы не отмените свадьбу? Юные невесты не редко бывают не в себе. В предсвадебной суматохе это вполне объяснимо волнением и нервозностью, – учтиво заметила герцогиня.

- Свадьба состоится, – ответил Оливье, глядя прямо в глаза мадам де Монтуар, и взял меня под руку.

Сопровождаемый молчаливыми взглядами присутствующих, он отвёл меня в мою спальню.

- Что случилось? – спросил он, когда мы вошли.

- Я не помню… Помню, что разговаривала с Раулем. Затем постучали в дверь… И после у меня провал в памяти, – ответила я, разводя руками.

- Ангел открыла, и там была мадам де Монтуар, – раздался голос воспитанника графа с кровати, – У неё был большой камень на цепочке. Она покачала им перед лицом Ангела и глаза её стали странными. Мадам приказала ей уничтожить платье для свадьбы и дала нож. А затем велела спрыгнуть с башни…

- А что ты тут делаешь? – удивлённо спросил Оливье.

- Пришёл пожелать Ангелу спокойной ночи, – просто ответил ребёнок.

- Значит, мадам де Монтуар навещала вас…

Услышанное, казалось, не удивило его. Вид у мужчины был крайне задумчивым.

- Уже поздно. Нам всем лучше лечь спать, – наконец подытожил он, – Месье Жаме вас завтра осмотрит. Рауль, раз он пришёл, пусть останется с вами. Собственно, мне тоже довольно далеко идти к себе. Надеюсь, вы не против такого расклада.

Я ни сколь не возражала, продолжая тихонько всхлипывать. Мод заботливо забрала свою накидку. Забираясь в постель, я увидела, как она что-то тихо говорит графу. Но тот лишь молча слушал, периодически поджимая губы. Однако к этому моменту моё отчаяние сменилось апатией и усталостью. Я закрыла глаза и мгновенно провалилась в сон без сновидений…

На следующее утро, проснувшись, я не обнаружила рядом Рауля. В кресле сидел граф, в своей повседневной одежде. Рядом с ним стоял месье Жаме. Я удивлённо уставилась на лекаря, не понимая причину его присутствия.

- Сейчас вас осмотрят, а после мы с вами поговорим, – просто объяснил мне Оливье, вместо утреннего приветствия.

Протестовать или возмущаться сил не было. Месье Жаме задавал мне вопросы, о вчерашнем вечере; что я помню, что я вкушала и пила перед случившимся, а так же проверил мои зрачки. Затем маленьким кленовым молоточком постучал по моим коленкам, чем заставил их вздрогнуть. После последовала совсем нелепая процедура – я должна была с закрытыми глазами дотронуться пальцем до кончика носа. Сие действие казалось мне странным, к тому же я проделала его с легкостью.

- С мадемуазель всё в полном порядке. Она пережила небольшое потрясение, но ничего ужасного в её состоянии нет, – сказал в заключении лекарь.

Одобрительно кивнув, Оливье отвёл его в сторону. Он о чём-то тихо с ним разговаривал. Тот ему так же тихо отвечал.

- Что ж, я думаю, что вам лучше провести этот день в постели, отдыхая. Новое платье будет заказано сегодня же, – резюмировал мой будущий супруг, и вышел из моей спальни вместе с лекарем, заперев за собой дверь на ключ.

– Немедленно откройте! – крикнула я, в ответ услышала только удаляющиеся шаги мужчин. Новая волна апатии нахлынула на меня. Обессиленная, я упала на кровать. Плакать и жалеть себя – это, конечно, занятие порой полезное, но быстро надоедающее.

От нечего делать, я достала дневник матери, и продолжила его читать. То, что я не чаяла найти, оказалось в самом конце. Это была запись, сделанная уже Изабель де Бельфор, которая побывала на званом ужине с супругом, в Амьене. Там она встретила женщину, которую все величали герцогиней де Монтуар…

“Она надела на себя бархат алого цвета, дабы подчеркнуть смуглость бархатистой кожи и говорила всем об испанских корнях по матери. Её пальцы усыпаны перстнями с каменьями. За любой из них можно купить породистого фризсца или скакуна. Эта женщина научилась правильно двигаться, вести себя согласно статусу, и выучила все ветви французской и испанской знати. Её практически не отличить от аристократки. Но я прекрасно запомнила это лицо, на котором всегда была маска притворства. Я знаю, что сегодня видела ту, что использовала чужое горе, дабы построить себе судьбу. Сейчас она пишет своё имя как Лукреция Элеонора Мария де Монтуар, предпочитая, чтобы её называли Леонорой, ведь по факту это и есть её настоящее имя – Леонора Витторини.

Дочь отца Лукреции и жены управляющего, которую женщина все эти годы удачно выдавала за законнорождённого в браке ребёнка, пока девочка не стала взрослеть. Взрывной характер Леоноры могла выдерживать лишь её сводная сестра, для которой та стала близкой подругой. Леонора должна была поехать с Лукрецией во Францию в качестве служанки. Эту милость для своей родственницы испросила сама богатая невеста. Я не верю, что тот пожар на вилле начался случайно. Теперь мне все становится ясным. Почему спасшаяся Лукреция всё время ходила с вуалью на лице, когда находилась в Италии? Её лицо не было обожжено, как о том ходили слухи. Она просто боялась, что знакомые и близкие данной семьи смогут увидеть подлог. Дальние родственники в Испании видели Лукрецию лишь в возрасте десяти лет. Поэтому Леонора так поспешила именно к ним – они бы не заметили, что перед ними другой человек. Я и Мод – только мы прекрасно помнили этих девушек в лицо”.

Я перечитала эти строки ещё раз, и стала искать записи далее.

“Каково было моё удивление, когда я узнала о вступлении Леоноры в наш орден. Она тоже была удивлена, увидев меня там. Я сделала вид, что не узнала её. Возможно, это успокоило её. По крайне мере, она выглядела спокойной, уверенной, шутила и высказывала интересные идеи…”

Так же была и ещё одна небольшая запись:

“В этот день произошла ссора с Леонорой. Она не очень лестно отозвалась о моём супруге и его способностях, как алхимика. Тогда я возразила ей, заметив, что для суждений об этой науке у неё нет требуемых знаний – в монастыре этому не учили. Она странно посмотрела на меня, но всё же замолчала. Далее Леонора стала избегать встреч со мной. Неужели я выдала свою осведомлённость?”

Я закрыла дневник и потёрла виски. Возможно ли, что герцогиня избавилась от моей матери, а затем опасаясь, что она поделилась секретом с супругом, и от него самого? Но зачем тогда убивать сыновей? Анри и Луи были тогда подростками, тайны матери их вряд ли интересовали. Скорее всего, тут была иная причина. Однако, поразмыслить над этим более-менее долго мне не удалось – ключ щёлкнул в замке.

Как ни странно, но никто не вошёл в комнату. Я встала и приоткрыла дверь – в коридоре было пусто. Я накинула тёплый халат поверх рубашки, и быстро вышла из заточения. Обеденная зала внизу была пуста. В кабинете графа так же никого не было. Я решила навестить Рауля. Дверь в детскую была распахнута, а нянька Мария громко храпела, сидя на стуле. У её ног на полу валялась медная чашка с остатками красного вина. Подняв её, я заметила, что от остатков бардовой жидкости исходил еле уловимый запах какой-то травы. Рауля в комнате не наблюдалось. Чувствуя странную тревогу, я выбежала из его комнаты и в замешательстве остановилась, не зная что делать. В полной тишине я внезапно услышала его отдалённое хныканье и до боли знакомый голос:

- Я не хочу туда лезть! – сопротивлялся мальчик.

- Полезешь как миленький, иначе я тебе ноги переломаю!

Голос герцогини был напрочь лишён мягкости и доброжелательности. В нём слышалась лишь злость и неумолимая решительность. Я бросилась на эти голоса, и застала мадам де Монтуар на лестнице, ведущей на смотровую башню. Она практически затащила туда ребёнка, не смотря на его отчаянные сопротивления и попытки вырваться.