Тем временем девушка довольно критично разглядывала меня. Видимо, мой вид, измотанный долгой и нудной дорогой, её не впечатлил.
- Когда же свадьба? – спросил тем временем граф Сазерленд. – Планировали через месяц. Мадам де Монтуар и её компаньонка вызвались поучаствовать в организации, – прояснил ситуацию мой будущий супруг.
- Отлично. Тогда мы останемся, чтобы тоже внести свою лепту, – прогрохотал родственник графа.
Было видно, что Оливье не рад особо этой компании, но он вздохнул и натянул улыбку.
- Я так рад вашему решению. Поддержка родных людей мне просто необходима, – вежливо ответил он графу Сазерленду.
После мы поднялись в наши комнаты, чтобы переодеться к ужину. Увы, тут я вспомнила, что весь мой гардероб составляли мрачноватые и непритязательные траурные платья, а одежда, взятая из моего замка, ещё не была подогнана по фигуре. Пока я раздумывала, чем достойнее украсить чёрное бархатное одеяние, Мод, открыв шкаф в моей спальне, радостно воскликнула:
- Госпожа, ваше прекрасное платье!
Вскоре она держала в руках совершенное целое, изумрудно-золотое, с тончайшими кружевами одеяние. Новое кружево было дороже первоначального и придавало ему более изысканный вид. Было видно, что граф не поскупился, дабы привести его в прекрасное состояние.
- Вижу, что вы уже обнаружили мой маленький сюрприз, – услышала я голос возле порога. Он прошёл в мою комнату и прикрыл дверь.
– В Марселе я заказал для него самое дорогое венецианское кружево, которое только привозят туда. Наряд был готов, когда я вернулся из Берри. Я думал, что он поднимет вам настроение. Сегодня вы в нём спуститесь вниз, на ужин. И ещё вы наденете эти украшения, – протянул он продолговатую шкатулку, украшенную резьбой в виде его герба. Я осторожно открыла ее. На чёрном бархате заблестело великолепное изумрудное колье и серьги. – Это фамильные драгоценности. Они принадлежали моей матери, – пояснил он. – Но я тоже привезла свои украшения… Может, они не так прекрасны, как эти, но… – начала было я, однако граф быстро прервал мою речь.
- Сегодня вечером вы будете в этом прекрасном платье, с дорогими кружевами и украшениями, которым триста лет. Это моя просьба, как будущего супруга, – с этими словами он развернулся и вышел из комнаты.
Мод обтерла мои плечи и грудь влажной тряпицей, слегка разведя в воде несколько капель розового масла. Любовь к духам и эфирным маслам передалась мне от матери. В её комнате, да и в любых поездках с ней была маленькая шкатулочка с парочкой флакончиков и нюхательной солью. Аромат роз позволил мне чувствовать себя более свежо. Служанка помогла мне переодеться, надеть драгоценности и красиво уложила волосы. В первый раз в жизни мне показалось, что я выглядела прекрасно. Мой внешний вид удивил и остальных, когда все сели за стол. Герцогиня всплеснула руками, указав на мои кружева:
- Дорогая, откуда у вас это чудо? “Венецианское золото” довольно дорогое удовольствие, его покупают и носят только венценосные особы Италии, – она осторожно потрогала тонкое изделие, в то время как Теофилия и Женевьева, не скрывая зависти, пожирали наряд глазами.
- Вы преувеличиваете, Леонора. Да, это украшение для платья довольно дорого, но привезти и носить его может каждый, кто располагает этой суммой. Так что это позволяют себе и купцы и банкиры, – улыбнулся граф герцогине, – Это мой небольшой подарок Анне.
– Полагаю, данные изумруды тоже “небольшой подарок”? – усмехнулся граф Сазерленд, указав на моё колье.
- Что вы, Адам, это ведь фамильные драгоценности. Они перейдут в полное владение моей будущей жены только после свадьбы, а сейчас я попросил её надеть их, так как они подходят к платью, – объяснил Оливье приступая к еде.
- Мне казалось, что эти украшения должны были перейти к моей супруге, а затем к Женевьеве, – не отступал наш гость.
– Они бы перешли, если бы у меня не было жены. Но, на данный момент, мой друг, вам самому стоит позаботиться о драгоценностях для своей дочери, хотя в вашей семье они тоже есть, – ответил Оливье графу Сазерленду, от чего тот зло поджал губы. – Но, право же, изумруды не идут под светлый цвет волос, это камень «огненноволосых», – воскликнула Женевьева.
- Дорогая племянница, не беспокойтесь. На свадебную церемонию мадемуазель де Бельфор наденет сапфировое колье моего рода. Оно будет прекрасно смотреться на ней, – улыбнулся граф своей юной родственнице.
Затем за столом воцарилось длительное молчание. Герцогиня внимательно присматривалась ко всем и о чём-то тихо шепталась с сидящей рядом Теофилией. Аббат с интересом рассматривал Женевьеву, та же сидела с недовольным видом и с показным безразличием ковыряла в тарелке. Какое-то время её отец был задумчив и хмур, но вскоре его внимание переключилось на герцогиню. Начав вести с ней непринуждённую беседу, он попытался побольше узнать о ней. Оливье несколько равнодушно вкушал пищу. Он, казалось ,был поглощён какими-то своими думами…
После ужина граф де Ла Фер и его родственник направились в кабинет, чтобы обсудить некие важные дела. Женевьева сослалась на мигрень и быстро поднялась к себе наверх. Герцогиня с Теофилией и аббатом направились в библиотеку, дабы узреть интересные книги по теологии. Я же решила подняться к Раулю, который снова был вынужден обитать в детской – запрет сидеть за столом со взрослыми всплывал, когда приезжали гости.
Мальчик был рад моему визиту и потребовал полный отчёт о поездке в монастырь. Тогда, во время похода по лавкам, я вспомнила про него и купила детскую перевязь, для игрушечной шпаги, украшенную цветным стеклом, имитирующим драгоценные камни. Однако со стороны она смотрелась роскошно. Благо, герцогиня не заметила этой покупки, хотя, возможно, она просто не стала язвить по этому поводу. Когда ребёнок начал тереть глаза и зевать, я поцеловала его в лоб и пожелав спокойной ночи удалилась.
Раздумывая над всем случившимся за день, я не сразу заметила, как из параллельно идущего коридора вынырнула знакомая фигура. Только после того, как мужчина галантно мне поклонился, я заметила его и улыбнулась:
- Месье Филипп, я не ожидала вас встретить, а после моего выздоровления вы не показывались, – сделав книксен произнесла я.
- Ну, как вы могли понять, я появляюсь в случаях крайней необходимости. Хотя, если честно, я рад, что наконец-то мой сын вспомнил о долге перед семьей и решил продолжить свой род. Вижу, вам невероятно идут изумруды Жанны. Если вас будут переубеждать в обратном – не верьте, – произнёс он, медленно идя рядом со мной.
– Скажите, вы знали о брачном договоре, когда приходили за мной, туда? – поинтересовалась я.
- Да, я прочёл его после возвращения сына. Вы, на мой взгляд, прекрасная кандидатура для этого. Но, я вижу, с вами в замок пожаловали гости… Довольно неприятные особы, – промолвил он, и жестом поманив за собой, повёл меня дальше от моей спальни, в конец коридора, где располагались комнаты родственников графа.
- Знаете, я думаю, что нам, а точнее вам, моя дорогая, стоит тут спрятаться и понаблюдать за общением этих людей, – загадочно произнёс мой спутник.
Я заколебалась, однако вскоре, эхо в коридоре донесло до нас чьи-то шаги, и я быстро скользнула в тёмный угол, неосвещённый факелами, что указывал мне месье Филипп. В нём были выставлены старинные рыцарские доспехи, и, к тому же, длинный гобелен на стене, заслонявший глубокую нишу, мог скрыть меня с другой стороны. Я спряталась за него, а месье Филипп исчез во время моих перемещений. Вскоре в коридоре показалась Женевьева и её отец. Девица с поджатыми губами и рассерженным видом ворвалась к себе в комнату и упала на кровать. В её спальне никого не было, и граф Сазерленд зашёл следом. Вероятно, он не стал зажигать свечи, но подкинул пару брёвнышек в камин, и огонь разгорелся достаточно сильно, чтобы даровать тусклый свет. Входя, он прикрывал за собой дверь, но она каким-то чудом приоткрылась. Складывалось впечатление, словно её придерживала невидимая рука, явив мне прекрасную щель, через которую можно было наблюдать общие очертания и фигуры в комнате. Благодаря акустике замка, с такого расстояния разговор был прекрасно слышен мне.
