– Ну, что там, поймал он свою ящерицу?

– Не… И не поймает.

– Хи-хи. Зато деньгу исправно платит!

– Вон, Марфа себе какое платье прикупила!

– Ага, а ты, дурища, всё в землю закопала!

– Тише ты!

– Ой, да ладно, кто не знает!

– Эти, вон, не знают.

Никто из гостей этого дома никак не показал, что слышат бабские разговоры. Однако, вернувшаяся вечером ватага барона с привычной стойкостью доложила о превратностях судьбы. Мол, почти, почти… Посланные Рауфером крестьяне сумели даже поймать дракона! Но… Но пока сам барон мчался к месту поимки – зверюга сумела вырваться. Эльфинор подкалывал хозяина, мол, надо было дать крестьянам и забить дракона. Не обязательно же самому! А у них лучше получается. Марта столь же привычно пыталась остановить остроумие парня. Абсолютно безуспешно. Почему сам Вольфганг терпит это издевательство – Деркачу было совершенно непонятно. Вечерний ужин был тих и скорбен. Марта и Ханс куда-то ушли, братья-наёмники пожрали – и спать. Петра не было видно, то ли тоже спал, то ли занимался лошадьми. Барон подошёл к Хацису.

– Как он?

Деркач пожал плечами.

– Пока жив. А дальше – как Бог положит.

– Пусть твой Бог положит, чтобы он пожил подольше.

– Это не мой Бог, – слегка раздражённо ответил Деркач. – Он общий.

– Был бы общий – допустил бы разве такое? – Рауфер указал кистью на Хациса.

– А что нет? Разве он безгрешен?

– А какой грех ты в нём видишь?

– А то, что голый ходит – то разве не грех?

– В чём же грех? Все животные голые.

– Но он-то – не животное!

– И в чём ты видишь разницу?

Деркач подумал две секунды.

– Одежду ж всё-таки носят.

– Если я на корову юбку напялю – все остальные коровы тут же грешны станут?

Деркач подумал ещё пять секунд.

– Ну, речью же пользуются!

– Если ворона научить за тобой слова повторять – он сразу станет грешен? Ведь всю жизнь голый летает.

– Ворон бездумно повторяет!

– А можешь ли сё доказать?

Деркач махнул рукой. Что попусту спорить?

– Зато, – не отстал барон, – они живут по законам своего племени. Как Бог рядил – так и живут. И хотя люди им указуют, мол, одеваться надо, молиться Богу и прочие глупости – а живут они так же, как им предки заповедали. Вот уже много сотен лет. Так что ни в чём греха у них нету. Они Бога не распинали, советов его не отвергали. А коли это не так – пойди, спроси у своего священника, в какой из ваших священных книг хорены закидывали бы Христа камнями или где они вообще противились Богу?

– Ну, может, они не знали про него?

– А, раз не знали, можно ли их в грехах обвинять? А вот, смотри! Был потоп. Всех грешников смыло. А хорены живут и здравствуют. Значит, безгрешны?

– Не знаю я! – в сердцах аж крикнул Деркач. – Я не священник, ничего в том не понимаю. Одно знаю и верю, Бог заповедовал: не суди, да не судим будешь! От того я их судить не собираюсь.

– Верно. Верю тебе, Иван. Потому и велел тебе заботиться о Хацисе. Кому я ещё доверять могу? Эльфинору? Марте?

– А Марте почему не можете?

– Воительница она. Убить кого – это к ней. Это она запросто. А лечить – нет. Не может человек всего уметь! Отъём жизни плохо уживается с защитой её же. Так что верить я ей – верю, а вот доверить жизнь принца хорена – не могу. Ну, я спать пойду.

И ушёл.

В тихой горнице, где догорала в светце лучина, Деркач остался практически один. Урлух дрых под лавкой, и было видно, что ему там удобно. Хацис валялся на лавке, на матрасе, и с трудом дышал. Открыл глаза и посмотрел на человека мутным взглядом.

– Что, учит тебя рыцарь?

Слово «рыцарь» в пасти лиса звучало особенно издевательски. Да и непривычные уху звучания ещё больше искажались немочью хорена.

– Учит. Ты есть хочешь?

– Не знаю. Наверное.

– Плохо!

– Мне очень плохо, – согласился Хацис.

Деркач встал, подсел к лучине, смешал в кружке капли, оставленные лекарем, с ложкой варенья. Подсел к хорену и снова принялся по ложке вливать ему в пасть получившуюся смесь.

– Пей, пей, не морщись!

Потом положил рядом с лавкой шапку и быстро уснул.

Проснулся от того, что его осторожно тормошил Урлух.

– Хозяина вынести надо!

Раскрыли двери, чтобы не сильно греметь и не упасть, подхватили, вынесли… Принц, как и обещал, справил обе нужды. И на этот раз Деркач не отворачивался – как ни стыдно это признавать, а уход за телом жены приучил его спокойно относиться к естественным потребностям. А стыдно признавать потому, что, получается, от болезни Дуси он получил какую-то пользу. Пока несли обратно, Деркач пытался разобраться, почему получение пользы от ухода за тяжелобольным человеком может быть поводом для стыда. Так ни к чему и не пришёл.

Постепенно дом просыпался. Выбрались к столу и дружинники барона.

– И что будем дальше делать? – спросил Деркач.

– А, как обычно, – потянулся Шварц и в несколько глотков выхлебал кружку воды. – Поедем дальше ловить. Хитра зараза!

Говор у него был «цэкающий», северный. Странно, а Эрих говорил вполне правильно.

– И давно вы так за ним гоняетесь?

– Да, почитай, уже второй месяц.

– И много ли Вольфганг на то дело денег потратил?

– А это ты у него спроси, – нелюбезно отрезал Эрих. – Мы чужие деньги не считаем.

Деркач заткнулся. Пока завтракали, умывались да собирались, неожиданно отворилась дверь и вошёл незнакомый воин. И первым делом посмотрел на лежащего на лавке Хациса.

– Где барон Рауфер?

– Почивает ещё, – спокойно ответил Эрих. – А чего надобно?

– Мой хозяин велел передать, что ваш дракон совсем обнаглел. И прятаться, похоже, полетел на его земли. И там же отжираться собирается. Так что вы его давайте, поскорее ловите. А то без вас его ухлопают.

– Да было бы предложено! – Эрих шумно почесался. – Давайте. Попробуйте.

– Ну, как хотите, – воин развернулся. – Мне велено передать, я передал.

И вышел.

– Господин барон!

Появившийся Рауфер поморщился.

– Я же тебе говорил, давай без этого обойдёмся!

– Хорошо, Вольфганг. Сейчас сюда приезжал посланец от этого, ну, который тут вчера был. И он видел лисов этих. Обоих!

Все дружно посмотрели на Деркача. А потом – на хоренов.

– Шшшайсе! – высказался Шварц.

– Да, нехорошо получилось, – согласился Рауфер.

– Нехорошо? – возмутился Деркач. – Дак сейчас он сюда прибежит!

– И что? – с любопытством посмотрел на него Эрих.

И остальные тоже. Тут в дверь вошла Марта.

– Марта! Скажи хоть ты им!

– Что я должна им сказать? Я что-то пропустила?

– Да, – ухмыльнулся Шварц. – Наш новый товарищ так волнуется за своих хоренов, что боится, будто сейчас прибежит Александр отбирать у нас эту шкуру с мясом.

– А может, и прибежит! – вдруг согласилась с Деркачом Марта. – Это Вольфгангу за людьми бежать невесть сколько. А ему своих привести – легко!

– Он и с хоренами побоялся связываться, ночью подстерёг. А уж с нами…

– А ты что, собираешься с ним за хоренов воевать? Оно того стоит ли?

Деркач посмотрел на Хациса. Тот спокойно лежал, будто не о нём сейчас спорят люди, не его жизнь решают.

– Да не будет никакой войны, что ты тоже? Опять же, он у нас. Если что – мы его просто прирежем и всё. И он это так же прекрасно понимает.

– А может, ему именно этого и надо?

– Тихо все! – прервал спор Рауфер. – Иван прав. Как бы то ни было, а хорены нам сейчас совсем не к месту.

Урлух тихо заскулил, и Хацис рявкнул на него. Вышло это до смешного нелепо и жалко, но никто почему-то не засмеялся.

– Поэтому. Иван, раз уж я тебя назначил ответственным за эти две никчёмных души, ты за них и отвечаешь. Мы поедем дальше, а ты отвезёшь хоренов… Домой. Убедишься, что с ними всё в порядке. И потом догонишь нас.

Он кивнул Хансу, и тот ушёл в их с Вольфгангом комнату. Вернулся и передал барону мешочек.

– Вот. Держи. Трать разумно, но не бездумно.