– Согласен, но не могу понять, к чему ты клонишь. Что может произойти с тобой, верными людьми, тем более с Ириной?

– А то, что Романовы изведут всех нас. Стоит только Ирине во исполнение твоей воли, о которой завтра узнает Федор Романов, благословить его на царство, и она тут же угодит в монастырь, но уже не по своей воле. Меня же с семьей в лучшем случае ждет опала и ссылка, в худшем – темница, из которой дороги нет. Верных тебе вельмож Романовы тоже не пощадят. Обдерут до нитки да выбросят за ненадобностью. Гнева Божьего, Федор Иванович, не боишься?

Царь побледнел и слабым голосом спросил:

– Что тебе надо, Борис Федорович?

– Я сделаю все, чтобы вылечить тебя, государь, соберу всех докторов, знахарей, мы справимся с болезнью. Только ты не бросай нас на произвол жестокой судьбы. Желаешь, чтобы Ирина постриглась в монахини, так и будет. Но не давай повода Романовым думать о престоле.

– Кто же тогда станет во главе государства, Борис Федорович?

– А это решит твоя прямая наследница, царица Ирина. Но после смерти твоей, а до нее, я уверен, далеко. Ну, а призовет Господь, что ж, тогда Ирина решит все по справедливости и закону.

– Это значит, что на престол взойдешь ты, Борис Федорович.

– Повторюсь, государь, царица сама решит, кому передать власть. Но прошу, не губи ты нас, не предлагай ничего Романовым.

– Ладно. Мне плохо, вызовите доктора.

Ирина бросилась из опочивальни.

Годунов нагнулся над смертельно бледным царем.

– Не губи, государь. При Ирине не говорил, один на один скажу. Отдашь трон Романовым, придется нам бежать. Но ненадолго. Я вернусь. Ты знаешь, за мной сила немалая. Не вводи страну в смуту. Ты же не хочешь, чтобы держава разбилась на мелкие куски, чтобы народ потом проклинал имя твое?

– Мне плохо, Борис Федорович.

– Ухожу! Но слова мои запомни.

Прибежал доктор, с ним царица.

– Пойдем отсюда, – сказал Годунов Ирине.

– Я должна быть с мужем, Борис.

– Ты должна ответить на несколько моих вопросов, а потом хоть всю ночь сиди с мужем. Иди за мной!

Они прошли в покои царицы.

– Что значит твое поведение, сестрица?

– О чем ты?

– Не понимаешь?

– Нет!

– Мне ты говорила об одном, а с Федором – о другом!

– Я не хотела доставлять ему боль, он все же мой супруг, отец нашей единственной дочери, умершей так рано.

– При чем здесь Феодосия?

– Она родилась вполне здоровой, но в скором времени стала хворой и скончалась во младенчестве.

– Ты на что намекаешь, Ирина? На то, что я имею отношение к смерти племянницы?

– Я ни на что не намекаю.

– Так, может, и царевича Дмитрия убили по моему приказу?

– Не знаю.

– Знаешь! Дмитрий погиб случайно. Но все это пустые разговоры. Завтра я останусь у себя на подворье, ты же должна присутствовать при разговоре Федора с Романовым. Но мне и дома будет известно каждое слово, произнесенное в опочивальне царя.

– Я сделаю, как ты хочешь, но после этого оставь меня в покое.

– Конечно, сестрица. Как только ты благословишь меня на царство, я оставлю тебя в покое.

– Ты никогда не думал, Борис, что твое стремление к власти может погубить тебя?

– Меня может погубить только чья-то глупость.

– Нет, брат, ты закончишь плохо.

– А вот это уже мои дела. Главное – начать, а каков будет конец, не столь важно. Спокойной ночи. Помни мои слова.

На следующее утро боярин Федор Никитич Романов был проведен в опочивальню царя.

Там, следуя наказу брата, находилась и царица Ирина.

Романов поздоровался, перекрестился на образа.

Царь Федор, почувствовавший себя немного лучше, предложил боярину присесть на стул, взглянул на жену и сказал:

– Ты бы вышла, Ирина.

– Ну уж нет! А коли тебе плохо станет? Помощь понадобится? Мне доктор оставил снадобья, объяснил, что делать. А Федор Никитич в это не посвящен. Ты уж извиняй, государь, но я тебя одного не оставлю.

Царь улыбнулся.

– Ладно, оставайся тут.

Ирина присела в дальнее кресло у оконца.

Царь повернулся к Романову и спросил:

– Как считаешь, Федор Никитич, после моей смерти кому Русью править?

– Ты не о том думаешь, государь. Выздоровеешь, поднимешься. Вопрос о престолонаследии ставить рано.

– А если Господу угодно прибрать меня?

– Все мы в Его руках. Коли так, то наследница – твоя супруга.

– Следует ли женщине?..

– Так ведь правила же Елена Глинская, жена Василия Третьего. И не хуже мужа. Да и в иностранных державах королевы не редкость. Но повторяю, не о том мы завели разговор.

– На мне кончается династия. Господь не дал наследника.

– Оставь пока этот вопрос, государь.

– Погоди. Ты имеешь право на престол. Тебя знают в народе, поддерживают бояре. Скажи, ведь думал о троне?

– Нет, государь, не думал. Грешно это при живом царе.

– Добро. Я услышал тебя. – Федор Иванович откинулся на подушку, лоб его покрылся испариной.

Царица тут как тут.

– Шел бы ты, боярин. Государю худо.

– Да, государыня, пойду. Скорейшего выздоровления тебе, царь. – Романов вышел из спальни.

Ирина приказала слугам вызвать доктора, сама же принялась смешивать снадобья, оставленные им для подобных случаев.

Снадобья, что сделала царица, и помощь доктора сняли жар. Федор Иванович задремал.

Ирина прошла в свои покои и очень удивилась, увидев брата, сидевшего там в кресле.

– Ты? А говорил, что у себя на подворье будешь.

– Я передумал.

– Злых языков не боишься?

– Я, Ирина, боюсь только крушения своих замыслов.

– Ты слышал разговор Федора с Романовым?

– Конечно.

– Доволен?

– Странное чувство, Ирина. И доволен, и нет.

– Чем же ты можешь быть недоволен? Федор не благословил Романова на царство, более того, тот сам отказался вести разговор об этом.

– Это-то и смущает. Другой схватился бы за свое право, дождался бы благословения, убедил бы умирающего царя в том, что именно он и есть законный претендент на трон, а Федор Романов даже не стал обсуждать этот вопрос. Почему?

Ирина присела в соседнее кресло.

– Чем ты сейчас недоволен, Борис?

– Тем, что не понимаю, почему Федор Никитич упустил, пожалуй, единственную возможность законно получить трон.

– Но ты же предупредил мужа, чтобы он не делал этого. Уверена, дойди дело до окончательного решения, он ничего не дал бы Романову.

– Не исключено. Но возможно и другое. Сейчас среди бояр у меня сильная поддержка. Патриарх Иов стоит за тебя. Вступать в конфликт, когда Федор еще жив, со стороны Романовых было бы опрометчиво. Федор Никитич понимает, что на данный момент он проиграет. А поражение для него равносильно смерти. Сейчас Романовым не под силу бороться со мной за престол. Они отступят, но не смирятся, станут накапливать силы, чтобы позже проявить себя. Но это будет потом. А теперь все идет как надо. Вопрос в том, сколько проживет царь. Думаю, недолго.

– Ты бы хоть при мне не говорил такие вещи, Борис.

– Ты еще заплачь. Хотя не надо, у тебя будет время для этого. Сегодня проведать царя собирается патриарх. Позже некоторые бояре. Патриарха не допустить ты не можешь, а вот бояр гони. Мол, не до вас царю. Как встанет на ноги, так и примет всех. О болезни не распространяйся.

– О разговоре Федора с патриархом тоже тебе доложить? Или ты, как и ночью, только сделаешь вид, что уехал из Кремля?

Годунов внимательно посмотрел на сестру.

– Ты, Ирина, тон этот оставь. Когда надо докладывать, я скажу, а что делать стану, тебя не касается. Если ты решила податься в монастырь, то обсуди этот вопрос с патриархом. Выпроси благословение и так, между прочим, скажи, что Федор Иванович в грамоте своей, написанной вчера, назначил его и меня своими душеприказчиками.

– Но Его Святейшество может затребовать грамоту.

– Ничего он требовать не будет. Поверит на слово. Потому как ты царица. Все, мне пора.