— Донхёк, — Джиён осторожно заглядывает в палату, — он пришел.

Сердце как будто в бездну падает, но когда же приземлится, когда уже ударится об камень?

— Не пускайте его, пускай уходит, — дверь за девушкой закрывается, и Донхёк переворачивается на другой бок, вспоминая, что обычно на этой половине кровати всегда лежал не он.

«Я не смог спастись от тебя, но ты еще можешь спастись от меня. Так будет лучше, Марк»

За дверью слышатся приглушенные разговоры, а спустя пару секунд на телефоне Хёка высвечивается очередное сообщение, которое он не будет читать.

Марк:«Я все равно тебя не брошу.»

Донхёк засыпает спустя какое-то время, но только благодаря лекарствам. Он впервые рад пить их, они заставляют его спать и, пускай на малую долю, но избавляют от потока мыслей в голове. Марка в его жизни стало слишком много, но в мыслях еще больше. Кажется, что этот парень повсюду, он за каких-то жалких два месяца стал неотъемлемой частью жизни Донхёка, который привык, что интерн каждый день приходит к нему в палату, вытворяет странные, но смешные вещи, говорит полнейшую нелепицу, но в ней всегда таится какой-то неведомый Хёку смысл. Он привык к Марку, привязался к Марку, влюбился в Марка, но только не полюбил. Не полюбил, точно не полюбил, полюбил Марка.

— Ты стал выглядеть еще слабее, — тихий шепот пронизывает комнату и доносится до сознания Хёка сквозь сон, — мне жаль, что это я сделал с тобой.

Донхёк открывает глаза, поднимается на кровати и оглядывается вокруг, но все так же, как и было. Марк ему уже, наверное, даже снится.

«От тебя нигде не укрыться и нигде не спастись»

День шестьдесят шестой

Для Донхёка дни тянулись дольше обычного, все шло по четкому расписанию: подъем, лекарства, завтрак, немного фильмов, процедуры, дневной сон, обед, лекарства и никакого Марка. Ну, или почти никакого. Донхёк достает свой черный блокнот, который стал вести с того момента, когда столкнулся с Минхёном у лифта два месяца назад. Подумать только, столько всего успело между ними произойти за этот срок, что даже и не верится. Сон наяву. Хёк берет в руки черную ручку, заносит ее над страницей и медленно, вдумчиво начинает писать. Так становится легче, действительно легче, ведь он как будто разговаривает с самим Марком, голос которого снова слышится за дверью палаты.

«К черту приветствия, к черту формальности, я этого не люблю. Не люблю здороваться с людьми, не люблю слышать их приветствия. Если ты слышишь «привет», то обязательно когда-нибудь услышишь и «пока». Я не хочу его слышать, не хочу слышать твое прощание, поэтому никогда больше меня не приветствуй, ладно?

Я слышу, как ты ссоришься с Джиён за дверью и, боже мой, знал бы ты, как сильно я хочу сейчас выбежать и увидеть твое сердитое, нахмуренное лицо. Хочу увидеть, как ты морщишься, вздыхаешь так тяжело, словно несешь на своих плечах груз всего мира; хочу увидеть тебя. Не кричи так, пожалуйста, это ведь я виноват, а не Джиён. Она хорошая, знаешь, она недавно спрашивала у меня, что между нами. Она милая, всегда приносит мне мармелад после капельниц и узнает, как наши дела. Наши. Когда я впервые услышал это, то сразу подумал о тебе, правда, но переспросил ее. Она сказала, что мы очень сблизились в последнее время, что в больнице поговаривают, мол ты в моей палате больше времени, чем в своем отделении проводишь. Это так? Я буду рад, если да, но, пожалуйста, лучше заботься о своих пациентах. Трать время на тех, кого еще можно спасти.

За стеной стало тише, ты, видимо, ушел обратно к себе. Так лучше, намного лучше. Слышать твой голос, но не видеть тебя — мой персональный ад. Я пытаюсь тебя спасти, Марк, пытаюсь спасти от себя. Я знаю, все знаю. Ты в меня влюбился, идиот, боже, ты такой идиот. Как ты мог полюбить меня, зная, сколько мне осталось, зная, что мы никогда не будем вместе? Как я мог полюбить тебя, зная ответы на те же вопросы. Это безумие какое-то, правда безумие. Я настолько к тебе привык, что кажется будто ты часть меня самого. Когда тебя нет в сером кресле напротив моей кровати, мне кажется, что чего-то не хватает, чего-то важного. Ты словно въелся в меня самого, я везде чувствую твой запах, этот порошок, которым постоянно пахнет твоя одежда, я серьезно с ума схожу.

И ради всего святого, прекрати слать мне сообщения, я не буду их читать. Знаешь, почему? Потому что, если прочту, то мой эгоизм победит, я побегу к тебе и наплюю на то, как больно тебе будет, если я буду вести себя так, словно у нас еще десятки годов, хотя по факту нет и трех месяцев.»

========== 2.2 ==========

Комментарий к 2.2

Любовь - это когда кто-то может вернуть человеку самого себя.

Р. Брэдбери

День шестьдесят седьмой

«Сегодня от тебя снова непрочитанное сообщение на экране телефона мелькает, ты никогда не сдаешься, Марк. Уже неделя прошла, как мы не виделись и не разговаривали, хотя, честно признаюсь, когда я слышу твой голос за стеной, то невольно к нему прислушиваюсь. Ты больше не шумишь под дверью, как первые три дня, теперь просто сидишь какое-то время возле палаты и мне так сильно хочется выйти отсюда, ты бы знал. Я мучаю нас обоих? Возможно. Но лучше будет так, лучше мы перенесем это вместе, чем потом ты будешь страдать один. Однажды тебе надоест, однажды ты перестанешь приходить и тогда уже уйду я. Только, прости, вернуться, как ты, я уже не смогу.

Я сейчас очень много сплю, голова от переживаний раскалывается, кажется, что мой череп вот-вот лопнет. Джиён стала приносить больше таблеток, я из-за них вообще ничего не могу делать: лежу овощем, вспоминаю тебя и проваливаюсь в сон. Это такие последние дни мне суждены? Все из-за тебя, Марк, ты виноват. Почему ты не выходишь у меня из головы? Я уже устал думать о тебе, но прекращать не хочется. Ты постоянно в моих мыслях, я думаю о тебе так часто и много, что не понимаю, откуда у меня берется время на все остальное. Может быть, это потому, что все остальное — это тоже ты? Зови меня мазохистом, но когда я вспоминаю о тебе и засыпаю после очередных лекарств, то кажется словно ты рядом. Я как будто чувствую прикосновение твоих теплых рук, как будто слышу твой тихий шепот и, пускай звучит глупо, но кажется, что чувствую, как ты меня во сне целуешь. Пускай я буду глупым влюбленным идиотом, но я не хочу выбираться из этого сна. Я чувствую себя счастливым в нем, в моем сне мы зовемся Ли Минхёном и Ли Хэчаном. Хочу остаться в нем навсегда, но каждый раз просыпаюсь в пустой и холодной палате, где тебя уже неделю не было.»

День шестьдесят восьмой

«Ты знаешь, как важны привычки для человека? Они жизненно необходимы, они как опознавательный знак, что все хорошо, все так, как и должно быть. Некоторые из них действительно должны оставаться неизменны: застилать постель сразу после пробуждения, шнуровать правый кроссовок первым, пить по утрам растворимый кофе без сахара, возвращаться домой одной и той же дорогой и покупать на обеде кока-колу лайт. Это все незначительные вещи, которым никто не придает значения, но на самом деле, если не соблюдать их, то все пойдет иначе, не так, как планировалось. Все изменится, и не факт, что в лучшую сторону. Ты — результат моей не соблюденной привычки, Марк. В тот день нашего знакомства, когда ты вел себя, как последняя задница, я начал читать «Великого Гэтсби», хотя у меня лежал недочитанный «Мартин Иден». Я никогда не начинаю новых книг, пока не закончу старую. Но в тот день почему-то рука сама потянулась к знакомому томику, просто захотелось перечитать шедевр Фицджеральда, который нас с тобой и свел. Удивительно, правда? Ты можешь считать это глупым, но я верю, что из-за моего отклонения от привычного в мой мир попал ты, тоже не вписывающийся в рамки нормальности в моем понимании. Я же говорил тебе, что ты странный? Тебя сложно понять, хотя кажется, что ты мыслишь очень просто и посредственно. На самом деле в тебе таятся такие глубины, которые мне никогда не постичь, что, конечно же, меня расстраивает. Я завел этот разговор о привычках, чтобы сказать тебе о том, что теперь моей привычкой, кажется, стал ты сам. Слышать тебя, видеть тебя, чувствовать твое присутствие, иметь возможность прикоснуться к тебе — все эти мельчайшие ритуалы стали для меня ежедневными привычками, которые я выполнял день изо дня, а теперь кажется, что все идет не так, что все рушится. Мне необходимо снова все это делать. Мне необходимо слышать тебя, видеть, чувствовать твое присутствие, прикасаться к тебе. Мне необходим ты.