Спустя пару минут в эфир прорвался доклад командира «Ан-26»:

– Семьсот первый, Сто двадцать второй взлет произвел. Шестьсот метров, в наборе. К работе готов.

– Понял, Сто двадцать второй. Прибытие в район работы доложу, – откликнулся Воронов.

– Вас понял…

Наконец, впереди показалась ровная долина с зеленевшими прямоугольниками обработанной земли вперемешку с крестьянскими домишками. Долина была ровной, словно теннисный стол. Лишь посередине с севера на юг петляли русла трех мелких речушек.

Андрей уменьшил высоту до минимальной и подкорректировал курс.

– Держимся крайней правой, – проговорил он.

Правая река была самой полноводной и называлась Панджшер. К тому же оба ее песчаных берега заметно выделялись на фоне бескрайней «зеленки». Здесь что-то перепутать и заблудиться мог разве что молодой неопытный пилот. Радовало Воронова и то, что в Афганистане были большой редкостью искусственные препятствия в виде вышек, заводских труб, линий электропередачи. Их здесь бояться не стоило.

Он уверенно вел самолет по-над речкой в ожидании главного ориентира…

В районе так называемых «ворот» в Панджшерское ущелье Воронову доводилось бывать неоднократно.

Впервые это случилось в апреле восьмидесятого года во время первой операции против крупных сил Ахмада Шаха Масуда. Тогда Отдельной эскадрилье Воронова пришлось оказывать огневую поддержку ребятам из 4-го десантно-штурмового батальона 56-й ОДШБр. Сколько ему пришлось на бреющем под ураганным огнем утюжить ущелье – он сейчас и не вспомнил бы.

Вторично судьба забросила Андрея в ущелье в мае 1982-го. Той весной по настоятельным просьбам руководства ДРА грянула вторая по счету операция по зачистке протяженного района. И вновь ему пришлось изрядно попотеть, высаживая тактические группы десантников на господствующие высоты душманского логова.

Как выглядят юго-западные «ворота» в ущелье, он отлично помнил и был уверен, что за прошедшие годы они ничуть не изменились. Дальше к северу долина сужалась до обычной поймы равнинной реки, вдоль которой и летел штурмовик. Пойма упиралась в четыре приблизительно равных по высоте горных отрога, расходящихся веером на север, северо-восток и восток. Панджшерское ущелье начиналось между вторым и третьим отрогами.

Вот здесь важно было не ошибиться. И не промахнуться, идя на довольно приличной скорости.

– Подхожу, – заметил Андрей впереди сходящиеся края равнины.

Через пару секунд слева между обрывками нижнего края облаков промелькнул светло-бежевый пологий склон. И сразу же справа от поймы пилот заметил повышение рельефа с многочисленными домишками местных дехкан.

– Теперь чуть-чуть вправо, – скомандовал он сам себе, отклоняя ручку управления.

Самолет послушно изменил курс.

Первый отрог остался позади. Вместо него и снова левее линии пути вырос следующий холм. Его склоны были настолько круты, что уходили вверх почти вертикально и исчезали в густой облачности. Русло реки плавно огибало его основание.

Глядя на открывшееся впереди по курсу ущелье, Воронов зачарованно прошептал:

– «Ворота». Вот они, черт бы их побрал…

Самолет летел на шестидесяти метрах истинной высоты. Стрелка указателя скорости застыла аккурат на делении между тройкой и четверкой, что соответствовало трехсот пятидесяти километрам в час.

– Сто двадцать второй – Семьсот первому, – позвал Андрей, когда слева и справа начали мелькать морщины склонов.

– Отвечаю Семьсот первому, – сразу ответил командир «Ан-26».

– Прибыл в район. Приступаю к работе.

– Понял вас. Готов к ретрансляции.

Совместно с командующим во время их последней доверительной беседы они пытались проработать маршрут полета самолета-разведчика. Филатов тогда пробасил:

– Достаточно долететь до кишлака Тавах. Это целых четырнадцать километров! Если заметишь на данном отрезке движение банд – все сразу станет ясно.

Воронов не спорил. По сути, командующий был прав, но, не зная всех особенностей летной работы, он упускал многие важные вещи. Рассматривая подробную карту, Андрей отлично понимал, что если за первый проход не получится выявить дислокацию противника и потребуется повторный проход, в районе кишлака Тавах его «Грач» под облаками развернуться не сможет. Просто не хватит ширины ущелья. Гораздо проще будет пролететь еще десяток километров до селения Руха, расположенного в широкой долине. Там можно будет выделывать любые виражи и развороты.

Включив фотоаппаратуру, Воронов удерживал самолет точно над рекой и крутил головой, осматривая каменистые склоны.

Вот слева и чуть ниже промелькнула пулеметная точка с десятком душманов. Из-за выложенного большими камнями бруствера торчал ствол крупнокалиберного «ДШК», а рядом с укреплением в растерянности стояли воины Аллаха. Вероятно, появление в ущелье в такую погоду самолета стало для них полной неожиданностью.

Через секунду на противоположном склоне Андрей заметил вторую точку. Она располагалась выше и частично была закрыта клочками облаков.

«Эти ребята с пулеметами охраняют «ворота» от вертолетов, – догадался он. И припомнил то, что много раз видел, пролетая над здешними хребтами в хорошую погоду: – А на вершинах обоих горных отрогов по всем правилам обустроены оборонительные сооружения: разветвленная сеть окопов, блиндажи, огневые точки…»

Но сейчас все это закрывала сплошная облачность, и разведчика больше интересовало то, что творилось в самом низу – на дне ущелья. Посему, оставив в покое склоны, он принялся рассматривать грунтовую дорогу, проложенную по левую сторону реки.

– Сто двадцать второй – Семьсот первому.

– Сто двадцать второй на связи.

– Передай Соколу: наблюдаю пешую группу численностью около полусотни человек с легким стрелковым вооружением. Двигаются по грунтовке от кишлака Тавах в сторону «ворот». Как понял?

– Семьсот первый, вас понял: группа численностью до полусотни человек с легким вооружением двигается от кишлака Тавах в сторону «ворот».

– Все верно. Продолжаю задание…

В самом кишлаке Тавах Воронов также заметил некоторое оживление.

Во-первых, на грунтовке, пересекавшей кишлак и, по сути, являвшейся его единственной улицей, стояло несколько подозрительных автомобилей. Грузовик, наш потрепанный «уазик» без брезентовой крыши и пара пикапов. Для нищих афганских селений такое скопление техники всегда было чем-то необычным. Возле машин стояли полтора десятка мужчин, почти каждый держал в руках автомат или винтовку.

Во-вторых, в узеньких переулках и дворах тоже наблюдалось необъяснимое движение. Словно весь сельский люд одновременно вышел из домов.

Об этом наблюдении Воронов также передал через ретранслятор Соколу.

Ну, а потом настала пора принимать решение: либо прекращать задание, нырять в облака и возвращаться на базу; либо долететь до Руха, развернуться и пройти над ущельем еще раз.

На раздумье у генерала ушла секунда. Он сам принимал участие в разработке плана операции и прекрасно знал, что наступление наших и правительственных войск докатится до более глубоких районов ущелья. А значит, неплохо было бы иметь информацию и о том, что происходит дальше к северо-востоку.

Зацепив нижний край облака и немного подвернув к северу, самолет помчался к следующему горному селению…

Между двумя населенными пунктами пилот самолета-разведчика обнаружил еще один вооруженный отряд, двигавшийся в том же юго-западном направлении. Его численность, по оценкам Андрея, достигала сотни моджахедов. И снова в эфир полетел доклад о передислокации противника…

И вот впереди показалась широкая долина сочно-зеленого цвета. Вся она состояла из переплетения обработанных полей и крестьянских жилищ. Посередине долины, разрезая ее вдоль, бежала светло-желтая нитка грунтовки. Каждая группа домишек являлась самостоятельным селением и имела собственное название. Однако на всех подробных картах 40-й армии данный оазис, расположенный среди безжизненных гор, обозначался единым названием – Руха.