— Будь немного серьёзнее, — Джойс стучит пальцами по столу и смотрит на Коула с непониманием. — Что значит ты хочешь расстаться?

В закусочной многолюдно, несмотря на позднее время. Сказывается, что летние каникулы в разгаре. Коул вздыхает, так как, кажется, его объяснения утонули в шуме голосов, и смотрит в удивлённую мордашку Джойс. Красивая она всё-таки: аккуратная, кругленькая, с ямочками на щеках.

— Мы ведь всё равно долго не протянем, — Коул взъерошивает волосы на затылке и вновь вздыхает. — Мы учимся в разных университетах, встречаемся только на каникулах. Это сложно назвать отношениями.

Джойс долго слизывает с ложки мороженое и ничего не отвечает. Ей явно не нравится этот разговор, Коулу — тоже. Но он уже давно думал об этом, стоило прекратить мучить их обоих.

— У тебя кто-то есть? — спрашивает Джойс. На удивление спокойно, без обвинения.

— Нет, — и это чистая правда. Коул просто считает, что эти отношения, которые длятся ещё со средней школы, идут в тупик. Сейчас они учатся в разных университетах в разных городах, позже — начнут работать на разных работах в разных городах. Ни к чему они друг другу, с их совершенно разными жизнями.

Джойс тянет сок через трубочку, то и дело кусая её зубами, и теперь наступает её очередь вздыхать.

— Я тоже думала об этом, но не ожидала, что ты решишься заговорить об этом первый.

— Почему это? — Коул почти оскорблён, обиженно сводит брови к переносице и надувает губы, но тут же не выдерживает и улыбается. Джойс тихо смеётся вслед за ним:

— Ну, ты мало похож на решительного человека, Коул Барнс. Стоит только вспомнить, как долго ты пытался предложить мне встречаться.

Коул смущённо трёт щёку, но не спорит. Он и правда тянул до последнего и дотянул до такой степени, что Джойс взяла проблему в свои руки и сама предложила ему пойти на новогодний бал в средней школе.

— И всё-таки это немного обидно, — теперь она уже отставляет от себя вазочку с остатками мороженого и обводит взглядом закусочную. — То, что ты бросил меня. Я ведь была королевой бала.

— Потому что Пенни Вельмонт сломала ногу и не смогла принять участие в голосовании, — напоминает Коул с улыбкой, и они вновь смеются.

Вообще, с Джойс хорошо. Комфортно. Он так привык к ней, что теперь нисколько не смущается и не боится сказать что-то неверное. Джойс знает его так давно и так близко, что никакому стеснению не остаётся места.

— Только пообещай мне одно, Коул, — Джойс вдруг дотрагивается до его руки и смотрит так серьёзно, будто вот-вот заявит о своей беременности. Коул чувствует, как мурашки сбегают по спине, потому что на самом деле он безумно этого боится.

— Здесь скука смертная, так что давай не будем избегать друг друга до конца каникул, — просит Джойс, и Коул сразу облегчённо выдыхает.

Конечно, он согласен. В этом маленьком городке на юге Небраски совершенно нечем заняться было уже в детском саду, что уж говорить про более взрослый возраст, когда качели на детской площадке совсем не привлекают. Впрочем, один-единственный бар и та самая закусочная, в которой они сидят, тоже не слишком умопомрачительные развлечения. Из сверстников Коул пока никого не видел, все бывшие одноклассники предпочитали не возвращаться в эту глушь на время каникул. И Коул согласен с ними, но сам уехать даже во Флориду не мог себе позволить. Джойс, впрочем, тоже, потому уже второй год они проводят лето вместе.

На улице уже совсем темно, когда Коул провожает Джойс. На улицах довольно пустынно и душно. Жара этим летом стоит неимоверная, а ночью на город спускается ещё и духота, потому дышать совершенно нечем.

— Хоть бы дождь пошёл, что ли, — говорит Джойс, пиная носком кроссовка небольшой камешек.

— Хуже только будет, — Коул качает головой и засовывает руки в карманы шорт поглубже. — Помнишь, как в школе мы обливали друг друга из шланга на заднем дворе?

— Ага, мама называла это конкурсом мокрых маек, потому что они потом сохли на перилах веранды, — Джойс смеётся и вдруг останавливается, кивая куда-то в сторону. — Эй, смотри, это не Шон Гамильтон?

Коул оборачивается туда, куда показывает Джойс, и удивлённо вскидывает брови. Последний, кого он ожидает тут увидеть, это как раз Шон Гамильтон, их нелюдимый одноклассник, с которым Коул до выпуска так и не перекинулся и словом. Слишком закрытый, погружённый в себя и сам уходивший от всякого контакта.

— Ничего себе, не видел его со школы, — негромко говорит он, рассматривая долговязую фигуру, застывшую у автомата с газировкой возле ночного супермаркета. — Странный он был.

— Ещё бы, ни с кем не разговаривал. И бабка у него с приветом, — успевает шепнуть Джойс перед тем, как они равняются с Шоном. Тот оборачивается на звук их голосов, и на его лице явственно читается то, что он узнал их обоих.

— Привет, — машинально говорит Коул, кивая и даже не надеясь на ответ. Джойс неуверенно улыбается и добавляет:

— Странно тут видеть кого-то, кроме нас. Все разъехались и обратно возвращаться не хотят, — она говорит нарочито дружелюбно, но и ей, и Коулу не слишком комфортно от угрюмого и мрачного лица Шона.

Тот смотрит на них несколько секунд и бросает:

— Типа того.

Открытая банка газировки тихо шипит, а Шон уже быстрым шагом идёт на другую сторону улицы. Джойс провожает его взглядом и ведёт плечами:

— Совсем не поменялся.

Коул только хмыкает:

— Немного разве что. Раньше он вообще всех игнорировал.

Фигура Шона быстро исчезает в конце улицы, и Коул забывает о нём так же быстро, как и после школы.

Правда, ровно до тех пор, пока на следующий день не появляется Джойс. Она выпрыгивает из отцовской машины, припарковавшись возле дома Коула. На часах только девять утра, и в любом другом месте Коул ещё бы дрых после ночного кутежа, но в этой глуши делать по вечерам совершенно нечего, потому и спать он ложится слишком рано.

Отец просил его полить лужайку, потому Коул стоит со шлангом и встречает Джойс ещё на подходе к подъездной дорожке. И смотрит изумлённо, потому что та на удивление слишком взбудоражена для утреннего визита. Даже заплетённые в высокий хвост волосы, кажется, вот-вот встанут дыбом от энтузиазма своей обладательницы.

— Ты чего… — Коул не успевает ничего спросить, как Джойс с горящими глазами сразу начинает тараторить:

— Не поверишь, что я узнала. Вчера спросила у мамы по поводу Шона Гамильтона, ну, точнее, я просто упомянула, что мы расстались, а когда шли домой, то увидели его…

Коул на этих словах вздыхает. Единственное, что его порой напрягало и раздражало в Джойс, так это её привычка делиться всем происходящим в своей жизни с матерью. Он направляет шланг в другую сторону, чтобы полить другую часть лужайки, а Джойс продолжает говорить:

— И мама рассказала, что этот Шон, оказывается, внебрачный сын какого-то политика. Ну, вроде тот его сделал и особо жизнью не интересовался, помогал деньгами его бабке, но большего участия не принимал. Мы не знали об этом, они же переехали сюда, когда Шону было лет четырнадцать, и он уже тогда был не слишком разговорчивым. И бабка его никому ничего не рассказывала. А тут этот политик приезжал сюда весной. У него вроде в прошлом году семья погибла в автокатастрофе, вот он и приехал забрать Шона, потому что у него никого не осталось.

— Похоже на какой-то сериал, — Коул скептически поджимает губы, — ты уверена, что твоя мама не пересмотрела ТВ?

— Ну тебя, — Джойс подставляет ладонь под струю из шланга, и вода меняет направление и попадает на лицо Коула. Тот фыркает и отряхивается, пожимая плечами:

— Ерунда какая-то. Нафиг ему ребёнок, если он никогда им не интересовался.

— Не знаю, можем у самого Шона и спросить, — Джойс явно горит энтузиазмом, но Коул не собирается бежать в дом Гамильтонов, чтобы начать задавать вопросы, ответы на которые его мало интересуют. Хотя, конечно, он понимает, чему Джойс так радуется — в их городе любое событие целая эпопея, которая нарушает унылое течение жизни здесь.