– Я пойду, – сказала она.

Монро кивнул.

– Восхищен твоим мужеством.

– Я тоже пойду, – сказал Оуэн. – Но я попрошу вас кое-что сделать для меня.

Наталию такой поворот событий не удивил, и Монро, кажется, тоже.

– Похоже, я знаю, о чем ты, – сказал Монро.

Наталия тоже догадалась.

Оуэн встал, скрестив руки.

– Хочу попросить вас показать мне настоящую симуляцию на основе воспоминаний моего отца. Раньше вы не могли это сделать без нужной модели «Анимуса», – он огляделся. – Теперь можете. Я не верю тому, что показал Исайя, но вам я доверяю.

Монро несколько мгновений смотрел на Оуэна, потом кивнул.

– Ладно. Ты поможешь мне, я помогу тебе.

– Годится.

Монро развернулся к рабочей станции, и изображения исчезли с экрана.

– Мне еще нужно собрать кое-какие данные и сделать некоторые вычисления, затем «Анимус» должен будет собрать симуляцию. Ваша помощь мне для этого не понадобится, так что если хотите пройтись, идите. Только недалеко. Как только симуляция будет готова, так сразу и начнем.

Наталия и Оуэн переглянулись, затем оба развернулись к выходу из лаборатории. Прежде чем они вышли, Монро окликнул их.

– Вы, двое. Спасибо вам, – сказал он.

Наталия кивнула, и они вышли.

В коридоре Оуэн спросил:

– Куда хочешь пойти?

Они могли вернуться в общую комнату, но там особо нечего было делать, кроме того, как сидеть и смотреть друг на друга.

– Давай просто пройдемся, – ответила Наталия. – Может, свежим воздухом подышим.

Оуэн указал на дверь в конце коридора. Они прошли туда и выяснили, что дверь ведет на одну из многочисленных террас. Там стояли две скамейки в форме буквы «г». Терраса выходила к лесу, покрывавшему горный склон и наполнявшему пространство запахом сосен. Верхушки самых старых и высоких деревьев качались на слабом ветру, и их ветви скрипели, словно пораженные артритом.

Наталия уселась на одну скамейку, а Оуэн занял другую. Солнце приятно согревало щеки, и девушка, закрыв глаза, подняла лицо к свету.

– Ты вообще волнуешься? – спросил Оуэн. – Симуляция опасна, Монро прямо сказал это…

– Думаю, мы должны рискнуть, – ответила Наталия. – Ставки слишком высоки.

– Наверное, ты права, – он умолк. – Что тебе показала частица Эдема?

Она открыла глаза и уставилась на него. Он имел в виду пугающий эффект частицы, который Исайя использовал против них в Монголии. Каждая часть Трезубца обладала своей способностью и имела определенный эффект. Зубец, который они искали в Нью-Йорке, заставлял людей слепо верить и следовать за его обладателем. Наталии не довелось испытать на себе силу этой реликвии, однако она почувствовала страх, который наводила другая частица.

– Не отвечай, если это что-то личное, – сказал Оуэн и, уставившись на деревья, взял паузу. – Я видел отца. Он признался во всем, даже в убийстве охранника. И он не испытывал чувства вины. Он улыбался.

Судя по всему, это и был главный его страх. Наталия кивнула.

– Сожалею.

– Мне трудно выбросить это из головы, понимаешь?

Она понимала. Ей частица Эдема тоже кое-что показала. Это был кошмар, который снился ей уже несколько лет подряд. Не каждую ночь, но довольно часто, и все время одно и то же: она шла из школы к бабушке и дедушке. Она любила их простой чистый дом со старыми деревянными полами, любила дедушкины шутки и бабушкину стряпню. После школы она должна была сразу идти туда, но вместо этого задерживалась в парке на качелях. Смеясь, она отталкивалась ногами, потом изо всех сил вытягивала носки, раз за разом, вперед и назад, пытаясь взлететь так высоко, насколько качели это позволяли. Ей казалось, что она качалась всего несколько минут, но когда она слезала на землю, чтобы продолжить путь, она замечала, что солнце уже почти зашло. Она качалась несколько часов, и было уже очень, очень поздно. Бабушка с дедушкой наверняка сильно волновались. Тогда она бежала всю дорогу от парка до дома, и когда наконец добиралась туда, задыхающаяся, с горящими легкими, готовая выпалить заученное извинение, она натыкалась на приоткрытую дверь. Темный проем всего в дюйм шириной выглядел странно и казался каким-то… неправильным. Она протискивалась в него, похолодев от страха, оставляя за собой гробовую тишину, и проходила внутрь. Первым, что она всегда замечала во сне, была кровь. Кровь была везде – брызги на стенах и даже на потолке. Затем она замечала тела убитых бабушки и дедушки. Увидев, что убийца сделал с ними, она хотела отвернуться, но не могла, а даже если и отворачивалась, картинка все равно стояла у нее перед глазами. Вскоре после этого приезжали родители и полиция с воющими сиренами и криками. Мать кричала на нее, трясла ее, спрашивая, почему ее там не было во время убийства. Наталия должна была быть там. После этого она всегда просыпалась.

Именно это и показала ей частица Эдема, однако все выглядело и ощущалось куда более реалистично, чем когда бы то ни было в ее кошмаре.

– Все в порядке, – сказал Оуэн, возвращая ее обратно в горы, в Эйри, на террасу. – Не рассказывай. Извиняюсь, что спросил.

– Не извиняйся, – ответила Наталия. – Я не…

Позади открылась дверь, и Монро позвал их внутрь.

– Готово, – сказал он.

Оправившись после десинхронизации, Дэвид рассказал Грейс о том, что их предок держал раба. Грейс это не удивило. Викинги имели рабов из числа других викингов. Грейс это знала, однако теперь не могла перестать думать о том, что их предок тоже оказался частью этой системы, и понимала, почему Дэвид был так зол.

– Я не знаю, как с этим синхронизироваться, – произнес он дрожащим голосом.

Виктория оторвалась от своего планшета.

– Что ты имеешь в виду?

– Для меня… – Дэвид выставил руки перед собой. – Скажем, когда я в «Анимусе», я должен найти какую-то общую почву со своим предком, чтобы ощутить связь с ним. Если я смотрю на какие-то вещи иначе, нежели предок, я не могу синхронизироваться.

– Интересно, – Виктория сложила руки на груди и дотронулась кончиком указательного пальца до губ. – Значит, тебе нужно согласие с твоим предком. И есть вещи, на которые ты смотришь совсем иначе, нежели викинг.

Дэвид кивнул.

Грейс ощущала синхронизацию иначе. Для нее это было что-то вроде позволения кому-то войти в ее дом. Ей не нужно было принимать все связанное с ее предком, с другой стороны, она никогда раньше не пыталась пригласить домой рабовладельца. Виктория обернулась к ней.

– Хочешь попробовать?

Грейс решила, что выбора у нее нет, если она хочет найти частицу Эдема раньше Исайи.

– Я попытаюсь, – сказала она.

Дэвид еще глубже забился в кресло и вздохнул. Грейс не могла понять, с облегчением или раздраженно. Наверное, и то, и другое понемногу. Он довольно четко дал понять, что не нуждается больше в ее защите или в том, чтобы она выручала его в случае неприятностей. Однако в Монголии частица Трезубца показала ей, что Дэвиду все еще требовалась помощь. Она должна была помогать ему независимо от того, как сам он к этому относился.

– Держись подальше от неприятностей, – сказала она брату.

Затем Грейс подошла к «Анимусу», и Виктория помогла ей залезть внутрь. Пристегнув девушку, Виктория достала шлем и надела Грейс на голову, тем самым погрузив ее в пустоту.

– Ты готова?

Грейс глубоко вдохнула, готовясь к сложной части погружения.

– Готова, насколько это возможно.

– Хорошо. На три, два, один…

Грейс ощутила болезненное действие париетального ограничителя, за которым последовал момент дезориентации в Коридоре памяти, который вскоре обернулся Скандинавией эпохи викингов. Грейс стояла в дверях своего дома и наблюдала за приближающимся человеком, который шел по ее земле, опираясь на кряжистый посох.

Она чувствовала, что предок ждет за стеной ее разума и вот-вот наполнит его своими воспоминаниями. Его присутствие не казалось ей агрессивным или воинственным, скорее – терпеливым и сильным. Она чувствовала в своем предке грубоватую доброту, которая, пожалуй, была очевидна для всех, кто его знал, и этим он напоминал ей отца. Но потом она подумала о его трэлле, о рабе. Внезапная злость укрепила стены, отгораживающие ее от него. Пред ликом этого зла разве имело значение, насколько он был добрым и терпеливым? Он не имел ничего общего с отцом.