Женщины в жизни Петра играли роль немалую. Он обладал могучим темпераментом, который требовал своей реализации и в половой жизни. Причем при выборе женщин он не руководствовался какими-то высокими мотивами - он мог предпочесть крестьянку, прачку, проститутку утонченной фрейлине. Петр никогда не стремился к тому, чтобы сохранить достоинство женщины, такое ему и в голову не приходило. Главным было желание и его удовлетворение. Он не беспокоился о том, как при этом выглядит.

Екатерине однажды рассказали, что, будучи в Берлине и увидев там свою племянницу, герцогиню Мекленбургскую, к которой с юных лет был неравнодушен, Петр отвел ее в соседнюю комнату - приемную и, несмотря на ее сопротивление, которое, впрочем, не было уж очень настойчивым, уложил на диван. В приемной в это время находились люди. Но Петр как будто их не замечал. Он лежал на девушке и целовал ее в губы. Это продолжалось минуты две. Потом Петр решительно встал, спустил с себя панталоны и вновь бросился на племянницу. Увидев полуголого Петра, она так опешила, что потеряла дар речи. Царь тут же задрал ей платье и приступил к делу.

Екатерина поверила этой истории. Она нисколько не сомневалась в том, что именно так все и происходило. Но того доброжелателя, который поведал ей этот эпизод, она назначила губернатором в такую глушь, куда не ступала нога ни одного благородного человека.

Екатерина не оставалась в долгу перед любвеобильным мужем. Плотская любовь всегда значила для нее очень много, этому научил ее еще Марко в цыганском таборе. И будучи императрицей, она имела любовников. Любимый возраст ее был - мужчины моложе ее на 10-15 лет. В свои 39 она вовсе не чувствовала себя старой, а разнообразие любовников делало жизнь гораздо интереснее. Она искренне не считала это грехом. Христос сделал блудницу Марию Магдалину святой. А в своих любовных приключениях она значительно уступала Магдалине.

Молодой красавец Вилим Монс был братом прежней фаворитки Петра Анны Монс, и в этом заключалась ирония судьбы. Но, выбирая его себе в любовники, Екатерина вовсе не думала этим предпочтением отомстить Петру. Прошло немного времени, и Екатерина вдруг по-настоящему влюбилась в этого молодого человека. Ей нравилась в Вилиме авантюрная жилка, его готовность очертя голову броситься в любое приключение. Он был хорошо, по-европейски образован, умен, ловок, остроумен. Он интересовался магией, был суеверным. Носил на пальцах четыре кольца: золотое, свинцовое, железное и медное, которые служили ему талисманами. Золотое кольцо означало любовь. Он посвящал ей стихи - шутливые, игривые, озорные, пикантные, на грани неприличия. А его ласки... Это была отдельная статья. И где он успел такому научиться? - думала Екатерина. А потом поняла, что нигде, что это была его природа. Каждый раз он ласкал ее по-новому. Как будто каждый раз в постели с ней был другой любовник. Он относился к плотской любви как к творчеству. И был искусным, страстным, горячим и необыкновенно изощренным.

Говорят, что муж всегда узнает последним. Так было и в случае с Монсом. Все министры, посланники, все, окружавшие Екатерину и Петра, знали об этой любовной связи и даже пытались намекать Петру, но царь пребывал в полной уверенности по поводу верности своей супруги, а может быть, просто не хотел об этом задумываться. Пока наконец ему не устроили такую "очную ставку" с любовником, после которой он не смог не поверить своим глазам.

Институт фискальной службы, который он учредил в 1711 году, продолжал действовать, и порой его механизм доходил до абсурда. Каждый шпионил за каждым, всякий, зная, что за ним следят, следил и за собой в том числе и, стараясь уследить за всеми окружающими, не знал, что творится в его собственном доме. Но взятие с поличным Екатерины и Монса было все же устроено. Ловушка эта готовилась давно, но обстоятельства как будто не хотели, чтобы Петр узнал о неверности своей благоверной. Наконец случай представился.

Стояла теплая лунная ночь. Екатерина и Вилим предавались любви в беседке, а поверенная Екатерины госпожа Балк стояла "на часах". В какой-то момент ей показалось, что с другой стороны беседки стоит человек и наблюдает за страстной парой любовников. Она обошла беседку, но нет, никого не было. А Екатерина и Вилим даже не заметили, что она приблизилась к ним, они продолжали свой порывистый любовный танец.

Петр был человеком вспыльчивым и импульсивным, но, когда он увидел свою жену и молодого повесу в неприличной позе, ничем не обнаружил своего гнева. Эту ночь он провел во дворце у Меншикова, а на следующий день мирно обедал с Екатериной. Но Екатерина знала Петра лучше других, и ее-то обмануть он не мог. Она заподозрила беду. Тут же ее шпионы донесли ей, что Петр утром беседовал с Монсом, правда, беседовал спокойно и ничем ему не угрожал. Но в то же время допрашивал своих слуг о якобы готовящемся против него заговоре, потому что накануне получил донос, где об этом говорилось впрямую.

Опять они сидели за трапезным столом. Екатерина посмотрела на свои часы, которые муж привез ей в подарок из Дрездена, и сказала:

- Девять часов.

Тут Петр неожиданно дернулся, взял ее часы, открыл крышку, повернул три раза стрелку и сказал тоном, какой она хорошо знала, тоном, не допускающим возражений:

- Ошибаетесь, сейчас двенадцать часов, и всем пора идти спать!

Все разошлись. Отправилась в свои покои и Екатерина. Петр не пришел к ней. Не было его всю ночь, и появился он только под утро. Всю ночь он лично допрашивал арестованного вечером Монса. Он взял на себя роль и тюремщика, и судебного следователя. Но о результатах допроса Петр не сказал ей ни слова. На следующий день она узнала, что разговор с Монсом велся не о связи с ней, только - о заговоре против царя, в котором, помимо Монса, замешано еще несколько человек из царского окружения.

Когда Екатерина ознакомилась с протоколами допроса - Петр не скрывал от нее следствия, сухо сообщая ей, что расправляется с заговорщиками, - она узнала, что, когда сразу же после ареста Монс увидел царя, он упал в обморок, а затем признавался во всем, о чем Петр его ни спрашивал. Это было очень странно, тем более что его не подвергали пыткам. А вот госпожа Балк поначалу оказала некоторое сопротивление. Но при первом же ударе кнута тоже призналась, что творила козни против царя. Ни на одном допросе - о любви Екатерины и Монса.

День казни ее возлюбленного - 28 ноября 1724 года наступил. На эшафоте Монс держался бодро, только был бледнее обычного. Оказывается - об этом Екатерина узнала позже, - Петр заходил к нему перед казнью, чтобы выразить свое сожаление по поводу разлуки с ним, по поводу того, что вынужден отрубить ему голову.

Когда голова Вилима покатилась по эшафоту, Екатерина не отводила от нее глаз. Видя взгляд Петра, обращенный в эту минуту на нее, она сохраняла хладнокровие. Она знала, что Петр будет наблюдать за ней - не выкажет ли она излишнего сожаления по поводу кончины "заговорщика". Поэтому Екатерина старалась казаться веселой, и в этом было и для нее самой, и для всех, кто видел ее в этот день, что-то жуткое. Она позвала к себе учителя танцев, придворных дам и стала изучать с ними па менуэта. Но конечно, несмотря на все ее искусственные улыбки и подчеркнуто бодрые движения, горе было написано у нее на лице. И только ночью, оставшись наедине с собой - Петр не пришел в ее покои, - она наконец дала волю чувствам и разрыдалась.

На следующий день ее ждало новое испытание. Петр зашел к ней и попросил ее собраться для небольшой прогулки. Ничего хорошего она от этой "прогулки" не ждала и была готова ко всему. Они проезжали мимо эшафота, где было выставлено тело Монса. Петр поймал ее взгляд и слегка прищурился. Екатерина натянуто улыбнулась ему. Петр подозвал слуг и распорядился о чем-то вполголоса, указывая на тело Монса. Екатерина не слышала, что он говорил. Когда они вернулись с прогулки, в своих покоях на столике она обнаружила заспиртованную в сосуде голову Монса. Она долго смотрела на лицо своего любовника, когда-то такое подвижное, полное веселой мимики. В эту самую минуту ее и застал Петр.