Турцию и Персию охватила паника. Год не успел окончиться, а эти государства потеряли огромные территории от днепровских порогов до закавказского Каспия. Россия не просто проявила себя как мощный соперник, с которым с этих пор нельзя было не считаться, но и как государство, готовое одерживать победы на многих фронтах одновременно при наличии минимальных сил. Мусульманским странам нужно было действовать, и первой нанесла удар по Грузии соседняя Персия, натравив на приграничные земли кровожадных лезгин. Всего два русских батальона егерей, оставшихся для прикрытия новых территорий, противостояли армии лезгин. Одной из егерских рот руководил Карягин, и в лесу у Алазани он проявил себя уже как полководец. Огонь его егерей, ворвавшихся в лес, вытеснил лезгин под картечь русских пушек, которые и довершили разгром горцев.
Зимняя вылазка лезгин уже в союзе с Турцией закончилась окончательным поражением этого горячего, неукротимого племени. Угнавшие 600 грузинских крестьян турецкие войска под прикрытием лезгинской кавалерии были настигнуты у деревни Хощуры егерями, которые, зажав врага в тесном ущелье с отвесными скалами, отбили пленных. Спустя четыре часа боя 1300 тел турецких солдат и лезгин буквально завалили дорогу. Русские не потеряли ни одного человека. Последняя отчаянная попытка выбить русские егерские роты из Закавказья была предпринята лезгинами весной следующего года, но и она разбилась о частокол русских штыков. «Опыты храбрости наших войск, – писал по этому поводу Потёмкин к Бурнашёву, – должны послужить в доказательство царю и всем грузинам, сколь велико для них благополучие быть под щитом российского воинства».
Но эта радость была преждевременна. Положение Грузии после заключения трактата не просто не улучшилось, а стало просто отчаянным. Жители Казахской и Шамшадильской провинций, исповедующие ислам, являвшиеся ядром царского ополчения, переселились в соседние ханства или просто вышли из повиновения. Торговцы и ремесленники, по-своему видевшие выгоды Георгиевского трактата для себя, перебрались в более безопасные Моздок и Кизляр. Разбойный промысел принял такие масштабы, что движение купеческих караванов практически остановилось. Множество крестьян бежало из равнин в горные районы, где они могли хоть как-то надеяться на сохранение жизни и возможность прокормиться, не будучи ограбленными. Ханы, ранее находившиеся в вассальной зависимости от грузинского царя, демонстративно заявляли о своей независимости. В Азербайджане, Турции и Персии грузинских купцов стали грабить, убивать или продавать в рабство. Ираклию II с огромным трудом удалось собрать пятитысячное ополчение, боеспособность которого была ниже всякой критики. Не помогали самые крутые меры, вроде отрезания ушей у дезертиров. В результате отряды дагестанского владетеля Омар-хана почти беспрепятственно разоряли страну. Были разгромлены серебряные заводы, и царь остался вообще без всяких средств. Содержать войско оказалось не на что, нечем было откупаться от соседей. Дело дошло до того, что Павел Потёмкин сам «подарил» аварскому правителю Омар-хану в ноябре 1785 года тысячу червонцев и дорогую табакерку, чтобы «удержать его новое стремление на Грузию». Ничтожная численность войск в Закавказье и неопределённость в политике по отношению к Грузии заставляли русское командование впоследствии воздерживаться от активных действий против дагестанцев. Страх перед ними был столь велик, что мешал организовать разведку: люди боялись выбираться за стены укреплений. Пользуясь этим, противник огнём и мечом прошёл всю страну и удалился, уведя за собой сотни пленников.
На следующий год аварский хан Омар при поддержке лезгин вероломно вторгся на территорию Грузии и опустошил её. Один из самых укреплённых замков Вахань он взял хитростью, после чего вырезал поголовно всё население Вахани, а сам замок превратил в руины. Малочисленные русские войска без должной поддержки грузинской армии не успевали реагировать на все вызовы со стороны многочисленного противника. По просьбе царя Ираклия, посчитавшего, что именно присутствие русских регулярных войск вызвало новые набеги старых врагов, летом 1787 года Бурнашёв и его егеря покинули Грузию.
Россия между тем готовилась к очередной войне с Турцией, и новый театр военных действий должен был охватить всё побережье Чёрного моря. Намечающаяся война вновь заставила заняться реорганизацией армии и, следуя рекомендациям Потёмкина, Екатерина II издала указ о формировании новых стрелковых подразделений – егерских корпусов, которые должны были стать основной ударной силой в начавшейся войне.
Мушкетёры, игравшие всё меньшую роль в связи с отказом русской армии от линейной тактики, начали становиться обузой для армии нового порядка. В войсках ценились прежде всего егеря и гренадёры. Поэтому все – от командира роты до командующего корпуса – старались наполнить свои подразделения именно ими. Так что создание егерских корпусов, этого прообраза современного спецназа, стало логичным воплощением чаяний боевых командиров.
Егеря как особый вид пехоты в русской армии появились в результате изучения опыта Семилетней войны. В 1760 году был пленён прусский егерский батальон, оказавший отчаянное сопротивление и нанёсший немалый урон нашим войскам. Императрица Екатерина II, узнав об этом, повелела завести пехотные егерские команды «в трудных походах, в закрытых местах, на горах заменяя ими конницу». С этой целью в 25 мушкетёрских полках утверждены егерские команды, назначением в егеря по 5 человек от каждой гренадёрской и мушкетёрской роты. Для егерской службы предписано было выбирать рядовых ростом не больше 2 аршин 5 вершков[6] «самого лучшего, проворного и здорового состояния». Полковая егерская команда в 60 человек рядовых при двух унтер-офицерах и барабанщике вверялась подпоручику «расторопному, склонному к строевым обращениям и к искусным военным применениям различностей, всякой ситуации и полезных по состоянию положений военных на них построений». И уже в 1765 году был сформирован Егерский корпус численностью 1650 человек, части которого были разбросаны по различным дивизиям. Особые требования предъявлялись к офицерам нового формирования. Командиры егерских команд выбирались из расторопных, обстрелянных в боях людей. Обмундирование и форма егерей отличалась отсутствием излишнего лоска, ярких и блестящих деталей. При подготовке егерей особое внимание уделялось их огневой подготовке, поэтому был принят целый ряд новых усовершенствований для обучения егерей стрельбе.
Получили егеря и новые, отличные от мушкетёров и гренадёр, укороченные фузеи, которые могли нормально заряжаться при ведении огня не только из положения стоя, но и с колена, чего не позволяла большая длина пехотных и драгунских ружей. За счёт этого нововведения повысились кучность огня и скорострельность егерских подразделений. При стрельбе от солдат, обучаемых поодиночке в капральстве, требовался «цельный приклад» и «скорый заряд», а не быстрая неточная стрельба. Штык на егерских фузеях был заменён на кортик, на штуцерах – тесаком. Для ведения снайперской стрельбы егерские унтер-офицеры и капралы, как наиболее подготовленные и опытные стрелки, получали штуцеры с дальностью эффективной стрельбы до 700 метров, что привело к появлению у егерей собственной тактики, своеобразного почерка егерских команд. В отличие от линейных частей подразделения егерей принимали строй в две шеренги и атаковали колоннами или в каре. Предписывалось приучать егерей к действиям в горах и лесах. Командирам полка разрешалось посылать егерей для добычи в окрестных лесах дичи для всего подразделения. Таким образом, егеря мушкетёрских и гренадёрских полков знакомились с местностью, где квартировали или вели военные действия их подразделения, что позволяло им досконально изучать особенности рельефа, знакомиться с новыми условиями для ведения боевых действий.
Зимой егеря должны были проворно при полной выкладке с ружьём и амуницией передвигаться на лыжах, причем не по дорогам, а прямо через леса и поля. Егерям предписывалось докладывать «о всех ситуациях, и о всяких сквозь трудные места проходах и дорогах, что особенно важно в пограничных местах». На основе этой информации командирами полков разрабатывалась соответствующая тактика ведения боёв в незнакомой местности. Так егеря становились глазами и ушами русской армии.
