— Очнись, альфа! Ты должен мне пообещать. Пообещай мне, что между нами ничего не будет, что это просто секс, обычный — слышишь? — секс на несколько ночей, потому что у меня слишком давно никого не было, и у тебя, судя по всему, тоже, а ещё я устал дрочить в ванной, поэтому просто пообещай мне, чёртов ты сукин сын, я…

— Тш-ш, — ладонь Дерека накрывает чужой рот, и Стилински мычит недовольно, его пальцы смыкаются на мошонке альфы так, что тот рычит, и его глаза сверкают алым. — Никаких отношений.

— И никаких поцелуев, — добавляет Стайлз, когда препятствие в виде ладони исчезает. Его ногти легонько, но чувствительно проходятся по коже члена, и у Хейла в голове каша, а в горле — стоны.

— И никаких поцелуев, — соглашается он, дыша через раз и моргая осоловело. Перед глазами всё плывёт.

— Ты такой покладистый, когда возбуждён, — у Стайлза почти музыкальный смех. И чертовски ловкие пальцы. Приходится признать: у Дерека давно не было такого. По крайней мере, он… это даже стыдно. Он кончает через пару минут — как последний школьник, с открытым ртом и закрытыми глазами. А, и ещё — со стоном. Стайлз выглядит как кот, объевшийся сметаны. Он усаживается по-турецки напротив Дерека и демонстративно — и до чёртиков развратно — облизывает длинные пальцы, испачканные чужой спермой.

У Дерека перехватывает дыхание.

Оказывается, возбудиться сразу после оргазма очень даже можно.

Они трахаются торопливо, яростно и жёстко. Ни капли нежности, ни капли осторожности и заботы — голые инстинкты, грязный секс прямо на полу, у самого дивана. Стайлз умудряется свалить с тумбочки лампу, неаккуратно дёрнув ногой, а Дерек больно прикладывается затылком к тяжёлой ножке, когда его, потного и тяжело дышащего, опрокидывают на лопатки, чтобы взобраться сверху, на бёдра.

И обоим совершенно плевать.

Дерек не знает, сколько проходит времени. Они со Стайлзом лежат на полу, мокрые, голые и покрытые спермой.

— Сколько раз это было, волче? — сонно и лениво спрашивает Стайлз. Его ладонь скользит по чужому животу, размазывая по коже сперму. Хейл пожимает плечами.

— Я не знаю, — отвечает он, морщась от слишком густого и насыщенного запаха секса. — М-м… четыре?

— Ты затрахал меня до смерти, волче, — в голосе Стайлза слышен упрёк, но по его виду — особенно по остановившемуся довольному взгляду — явно не скажешь, что он чем-то недоволен или пытается возмутиться. Дерек хмыкает и выдыхает ему в шею перед тем, как больно и сильно, до крови, укусить:

— Напомнить, как ты сам запрыгнул на мой член, детка?

— Конечно, сам, — Стайлз жмурится и ластится, податливый и мягкий после секса. — Ты же такой нерешительный. И дальше дрочил бы на меня?

Дерек шлёпает его по бедру, и Стилински охает — всё тело болит. У Дерека вообще-то тоже. Но всё равно скоро приходится вставать и даже тащить едва переставляющего ноги омегу в ванную — в конце концов, засохшая сперма оставляет не самое приятное ощущение.

Они спят в разных комнатах, на разных кроватях, и каждому снится своё.

***

Третий день начинается лозунгом «Давайте устроим вам свидание!», и Дерек, в общем-то, уже заочно ненавидит и тот жаркий костюм, в который его — «будь приличным человеком!» — впихнула Лидия, и узкие жёлтые билетики в руках омеги. «Аллея любви», — читает Дерек скептически. Это одно из развлечений. Ещё полно всяческих — вроде «Лебединого озера» или «Романтического ужина». Альфе не больно-то хочется представлять, как это всё выглядит. Воображение подкидывает жуткие картины.

— Ты тоже чувствуешь это? — спрашивает он у Стайлза, когда они, старательно игнорируя шагающего следом Дэнни, направляются к чёртовой Аллее. Пальцы у омеги тёплые и сухие; он передёргивает плечами и отзывается шёпотом:

— Придётся немного потерпеть.

«Немного» — мягко сказано. Аллеей любви оказывается какая-то хренова пародия на «Голодные игры». Дерек не идиот и не слюнтяй, чтобы участвовать в подобном.

Он обещает напомнить себе про это, когда вместе со Стайлзом, цедя непристойные ругательства, в одном мешке, по-прежнему держась за руки, прыгает к финишной прямой.

Они не побеждают.

Не то чтобы Дерек из-за такого расстраивался.

Он выигрывает шанс выбрать одну из огромных игрушек в Дартс, и хотя продавец, немолодой омега с голубыми глазами и веснушками на щеках, настаивает купить медведя или, на худой конец, кота, Дерек выбирает большого и мягкого Человека-паука в чиби-стиле.

Стайлз визжит, запрыгивает Хейлу на спину, обнимает за шею так крепко, будто пытается удушить, и бесперебойно тарахтит что-то, из чего Дерек выделяет только слова «крутотень», «охренительно» и «Магуайр».

Дерек вряд ли об этом узнает, но эта игрушка ещё надолго останется для Стайлза самой любимой.

Что ж, «Аллея» сдаётся в неравном бою, но дальше — «Озеро», и Дерек реально в ужасе, потому что, оʼкей, он типа альфа и не очень-то хочет любоваться всеми этими тошнотворными розовыми лебедями и восторженными парочками.

Стайлз его понимает. Именно поэтому он сжимает руку Дерека в своей и, когда они вливаются в разномастную толпу стремящихся опробовать все развлечения-для-двоих парочек, шипит:

— У нас есть несколько секунд на то, чтобы улизнуть от Дэнни!

Вообще-то времени у них куда больше, ведь Дэнни приходится и других — Скотта с Кирой, Питера с Айзеком, Лиама с Хэйден — снимать, но мысль о том, что они должны вложиться в мгновения, вызывает адреналин, и оба мчатся вперёд, хохоча. Стайлз чуть отстаёт из-за тяжёлой игрушки, и в итоге Дерек на время отбирает Паука, а отдаёт уже тогда, когда они, вырвавшись из розового царства, оказываются на пустой вечерней улице.

Это, чёрт возьми, почти романтично, потому что Стайлз сжимает лапку Человека-паука и смотрит на Дерека, а Дерек сжимает запястье Стайлза и смотрит на Стайлза, и они даже могли бы поцеловаться…

В животе у Стилински громко урчит, и Хейл хмыкает, а потом кивает в сторону разномастных вывесок — если где и найти вкусную еду, то где-нибудь там.

Что ж, есть на свидании, как это гордо величает Лидия, бургеры и запивать их колой, смеясь и умудряясь обливаться, — это не очень-то романтично. Но Дереку нравится. Может, потому, что он просто терпеть не может всякую романтичную чепуху, а может, дело в том, что Стайлз — с усами от мороженого, купленного тут же, и пятном от колы на рубашке — выглядит смешным и своим.

Последнее слово повергает Хейла в ужас.

Они знакомы несколько лет. И никогда особенно не общались. Один раз Дерек подвёз Стайлза до дома, когда Скотт свинтил гулять со своей первой девушкой, Эллисон, а ещё один раз Стайлз заявился сам — в лофт Хейлов, который принадлежит Питеру — и притащил две пиццы, а ещё диск «Звёздных войн». Тогда Скотт горевал из-за смерти всё той же Эллисон, а Стайлзу нужен был кто-то довольно терпеливый для того, чтобы выдержать все шесть частей. Справедливости ради стоит отметить, что Питер продержался лишь две. Но не считая этих скорее исключений, чем правил, — они не общались. Иногда, в большой компании, в стае, как это звал сам Дерек, перебрасывались парой фраз, но на этом всё заканчивалось.

Они сидят вместе, склонившись друг к другу близко-близко, так, что можно сосчитать все родинки у Стайлза на шее, и горячо спорят о том, насколько горяч Роберт Дауни-младший.

И Дереку не хочется думать о Стайлзе в ключе «свой», потому что — оʼкей, они как бы это обсудили и условились, что это просто секс, просто возможность переспать с кем-то давно знакомым (а это всегда и всем интересно), при этом не лишившись свободы.

Стайлз окликает его и со смехом интересуется, не о его ли заднице думает Дерек. Хейл ухмыляется в ответ и говорит, что думать о ней его надо заставить.

После долгой и хриплой речи Стайлза, сопровождаемой активным скольжением юркого языка по мороженому, обоим приходится сорваться с места и в срочном порядке отправиться домой.

***

На четвёртый день Стайлз наотрез отказывается вставать. Он повторяет своё «Ты меня затрахал, волче!», но теперь, судя по всему, и правда зол. Природа на славу постаралась, так что омега не испытывает боли после секса, однако несколько заходов за ночь — с учётом прошлой, и спасибо, Господи, что сцепки не было, потому что вчера Стайлз точно забыл выпить противозачаточные — чересчур даже для подготовленного организма. Так что Стилински с чистой совестью валяется в постели, Дерек валяется рядом (как ни странно, это умиротворяет), иногда вслух зачитывая особенно забавные моменты одной из любимых книг, а Лидии приходится перенести запланированное продолжение свидания (она, кстати, была жутко зла, что они сбежали) на пятый день.