– Питер! – кричит ему Тони, когда он поднимается на ноги. – Дверь!
Питер мчится к этой блядской неприглядной двери так, словно за ним кто-то гонится. Пинком ноги вышибает её и вваливается в дверной проём, прижимаясь к ледяной стене.
В следующую секунду в его бедро вонзается дротик.
Питер вскидывает голову и встречается взглядом с бритым мужиком – тот скалится, неприятно, зло, по-змеиному, и, отчётливо шевеля губами, будто разговаривает с глухим, тянет:
– Приятно познакомиться, Человек-паук.
Питер медленно сползает вниз по стене. Мужчина подходит к нему ближе, брезгливо кривя губы, ловит за подбородок, больно задирая голову, хмыкает:
– Какие вы, супергерои, всё-таки слабаки. За Уилсоном могли бы прислать кого покрепче.
Уэйд! Питер только усилием воли заставляет себя не дёрнуться: пока с него не сняли маску, он может притвориться уснувшим, и тогда…
Только не уснуть бы в самом деле – он не знает, успеет ли паучья регенерация справиться со снотворным. Так или иначе, из строя он выведен: тело тяжёлое, будто свинец, даже руки не поднять, намертво приросла к полу…
– Признаться, я не ожидал вашего визита, – мягко говорит ему мужчина, будто позади них не свистят пули, будто за дверью не ведётся бой. – Просчитался, недооценил… Уилсон всегда был той ещё пиздливой мразью – даже до того, как стал напоминать выблеванный тако.
– Ты! – хрипло шепчет Питер, моментально забывая о намерении притворяться. Язык неповоротливо и лениво двигается во рту. – Аякс!
Мужчина – Аякс – насмешливо кривит губы. А в следующую секунду от души врезает Питеру под дых. Питер корчится, судорожно хватая воздух ртом, сжимает и разжимает немеющие пальцы…
– Не старайся, – говорит Аякс, плотоядно скалясь, и демонстративно отряхивает белый халат, почти больничный. – Этот транквилизатор вырубил бы и Халка, а ты – всего лишь маленькая надоедливая дрянь в костюме.
В следующую секунду нога в тяжёлом берце проходится по его рёбрам. Чувствительно, но недостаточно, чтобы их сломать, будто с Питером церемонятся, будто Питера жалеют. С чего бы?
Думай, Паркер, думай – ради этого сукина сына!
– Чего вы хотите от Уэйда? – спрашивает он хрипло, нервно облизывая губы. И охает, когда удар повторяется. – Что вам нужно?
Там, позади, настоящая бойня: Питер уже понял, на кого они напоролись, к кому полезли – идиот, идиот, идиот! – безрассудно и глупо. Значит, сейчас его друзья сражаются с мутантами. И это пиздец как дерьмово.
Ему просто нужно выиграть время. Немного времени – и тогда Тони, или Логан, или Наташа, кто угодно…
– На откровенность меня разводишь, – неприятно улыбается Аякс. Он усмехается по-приятельски, садится на корточки прямо напротив Питера, небрежно стягивает халат и усмехается. В его ладони поблёскивает пистолет. Аякс играет с ним, как ребёнок с дорогим конструктором, и дружески говорит Питеру:
– Как думаешь, когда в него стреляют, Уилсону так же больно, как обычному человеку? А когда вздёргивают на петле? А когда сжигают заживо?
Питер смотрит на него с болью и ненавистью.
– Ах, какие свирепые глазки! – искренне восхищается Аякс и подмигивает ему, небрежно засовывая пистолет в передний карман джинсов. – Кажется, я припоминаю парочку скандальных заголовков… вы оба на них были такими сладкими… меня чудом не стошнило.
Он всё знает, с ужасом вдруг понимает Питер. Он знает, что они с Уэйдом (сейчас неважно, насколько это игра, насколько – правда) встречаются. Он знает – и он солгал, сказав, что не ждал…
– Зачем? – только и спрашивает Питер, в отчаянии прокусывая губу; секундная боль ненадолго отрезвляет, но в голове туман.
– Уилсон на редкость несговорчивый ублюдок. И очень, очень живучая тварь… – ласково отвечает Аякс и гладит Питера по щеке прямо через маску. – Ему будет насрать, если отрубить ему все пальцы; ему будет насрать, если превратить его в маленькую плантацию для пчёл; ему будет насрать, если выколоть ему глаза…
– Ты пересмотрел «Ганнибала», – хрипло и тяжело, сопротивляясь сну, отвечает Питер.
Аякс перестаёт улыбаться.
– Знаешь, на что ему будет не насрать, Человек-паук? – спрашивает он всё с теми же елейными, скользкими нотками в голосе, от которых Питера мутит. Питер проглатывает скопившуюся во рту кровь и пожимает плечами. Аякс ласково гладит его шею и говорит:
– Он станет просто шёлковым, если мы покажем ему тебя.
Питер дёргается, как от удара, и смотрит на ублюдка с неверием и ужасом.
– Да-а, ты умный мальчик, – интимно шепчет Аякс, придвигаясь ближе к Питеру. – Слишком умный для того, чтобы связаться с кем-то вроде Уилсона. Боюсь, тебе стоило подумать как следует.
– Ур-род… – полузадушенно хрипит Питер и зажмуривается, как от сильной боли; хорошо, что маска на нём, хорошо, что тонкий спандекс ни за что не отобразит выражения отчаянного осознания, которое – он чувствует – жжёт ему губы и глаза. Хорошо, что…
Сон подступает к нему мягко и аккуратно.
– Но в этом есть и свои плюсы, – нежно произносит Аякс. – Когда ты проснёшься, ты увидишь Уилсона. И будешь видеть его ещё долго, очень долго. А теперь… спокойной ночи, Человек-паук.
Питер собирает все оставшиеся в нём силы в кулак, дёргается вперёд, пользуясь эффектом неожиданности, выхватывает пистолет… едва не роняет его, удивительно тяжелый: пальцы не слушаются, дуло прижимается к его колену.
– Хорошая попытка, – Аякс хохочет, будто Питер ему рассказал какую-то, блядь, нереально смешную шутку. – Но, боюсь, тебе просто не хватит сил, чтобы застрелить ме…
За долю секунды перед тем, как отрубиться, Питер жмёт на курок, и пуля входит в его плоть, как нож в масло.
Мгновение ничего не происходит. Но потом боль, ослепительная яростная боль, вспыхивает в нём, как цунами, сметая сонливость, паучье чутьё заходится истошным воем, и тело, получившее дозу адреналина, повинуется приказу мозга; секунда – Аякс распростёрт под ним, дуло пистолета направлено прямо в его лоб, жмётся к коже в отвратительной имитации поцелуя.
– Кажется, – хрипло говорит Питер, – встречу с Уэйдом придётся отложить. И да… я позаимствую вот это, ты не против? Всё равно трупу она ни к чему.
Карточка-пропуск ложится в его свободную руку.
– Стреляй, – вкрадчиво отвечает Аякс. Глаза у него блядские: спокойные, ехидные, хитрые. На губах дрожит улыбочка. – Ну же, стреляй. Прикончи меня одним… ах да. Как же я мог забыть – Человек-паук не убивает. Дружелюбный сосед слишком дружелюбен для по… акхххх…
– Хорошо, что я – не Человек-паук, – весело говорит Ртуть, с отвратительным хлюпающим звуком вынимая нож из горла Аякса, и швыряет в сторону Питера какой-то маленький круглый предмет. Питер ловит на автомате: его трясёт от отвращения (кровь Аякса брызнула ему на маску, и он торопливо сдирает её, чтобы не чувствовать этого мерзкого липкого тепла), но рефлексы не подводят.
– Старк передал, – добавляет Ртуть и лениво улыбается. – И попросил прикрыть твою задницу, так что шевелись – нужно идти, пока не подоспели остальные.
Только теперь Питер понимает, что держит в руке какое-то устройство. И что на крошечном экране – приходится щуриться, чтобы разглядеть, даже линзы не помогают – мигает маленькая красная точка.
– Это Дэдпул, – сообщает Ртуть очевидное. Питер с трудом поднимается на ноги и чуть не падает; Пьетро ловит его под локоть, помогая обрести равновесие, и говорит, ухмыльнувшись:
– С креативностью у тебя всё в порядке, а вот с головой явно плохо. Это Уилсон постарался или ты и до него развлекался селфхармом?
– Я не мог по-другому, – зачем-то оправдывается Питер, – иначе сыворотка бы подействовала, и по самым оптимистичным прогнозам я бы очнулся через…
– Ладно-ладно, ботаник! – легкомысленно отмахивается Ртуть. – Идти-то сможешь?
Секунду Питер хочет малодушно ответить «нет»: нога не слушается и норовит подвести, он едва может стоять без поддержки… но потом он думает об Уэйде – об Уэйде, над которым, скорее всего, прямо сейчас ставят эксперименты.
