Питер хмыкает.

— Ты не убил того парня… из-за меня.

— По большей части. Глупо, правда? Потому что у нас никаких шансов. Не имеет значения, убиваю я или нет, ты всё равно сбежишь, когда я облажаюсь в следующий раз…

— Кто тебе сказал, что следующий раз будет?

Уэйд закатывает глаза сильнее, чем когда-либо прежде.

— Следующий раз есть всегда. Ты вообще знаком со мной? — он нервно барабанит пальцами по колену. — Я уже пробовал. Быть лучше. Быть героем. Но всегда происходит какое-нибудь дерьмо, и я лажаю, и все становятся в очередь, чтобы сказать мне, что они знали, что я ублюдок и не смогу измениться… в конце концов начинаешь думать, что они были правы, понимаешь?

Хотя Питер готов признать, что он явно влюблён в Уэйда, ему никогда раньше не хотелось защитить его. До сих пор. Теперь ему хочется врезать каждому, кто был груб с ним. Но это глупый детский порыв, и вряд ли Уэйд его оценит.

— Я пришёл сюда не за тем, чтобы выдвинуть тебе ультиматум, Уэйд.

— Зачем тогда?

— Надеюсь, для того же, для чего сюда пришёл ты — я не хочу потерять тебя. Даже если нам придётся остаться друзьями или…

— Или если я продолжу наёмническую деятельность?

— Не пойми меня неправильно… если ты попытаешься быть героем, это будет здорово. Но я никуда не уйду, пока ты не начнёшь убивать хороших парней или не скажешь мне проваливать.

— Ты и не представляешь, как трудно в это поверить, — Уэйд шумно выдыхает и поднимается на ноги, принимаясь мерить шагами крышу. Питер тоже встаёт и молча наблюдает за ним — по всей видимости, Уэйд спорит с самим собой. Питер терпеливо ждёт.

— Я хочу поверить, — говорит Уэйд в следующее мгновение, — но это звучит слишком хорошо для того, чтобы быть правдой.

— Так позволь мне доказать тебе, — Питер шагает вперёд, опуская ладони Уэйду на плечи. Уэйд от этого прикосновения моментально расслабляется, и нервное напряжение наконец отпускает его. Выражение беззащитной надежды вновь появляется в его взгляде, но теперь Уэйд не пытается скрыть его.

— Я знаю, это будет нелегко. Мы оба… у нас столько проблем, — Питер улыбается ему, — но я хочу попробовать. А ты?

Уэйд закусывает губу, обдумывая это, и переплетает их с Питером пальцы.

— Да, — наконец говорит он, — я тоже.

— Ты простил меня?

— Я прощу тебя за слежку, если ты простишь меня за то, что я был мудаком.

— Сделано!

Уэйд всё ещё держит Питера.

— Итак, — говорит он как бы невзначай, глядя на их переплетённые пальцы, — что касается этого твоего «остаться друзьями»…

Питер лукаво усмехается.

— Что насчёт этого?

— Ну, если хочешь, мы можем остаться друзьями… или ты мог бы пригласить меня к себе, и я наконец-то отсосал бы тебе.

Возможно, Питер кивает слишком воодушевлённо, потому что Уэйд смеётся над ним.

========== 15 ==========

Питеру приходится жонглировать тарелками с печеньем и пирожными, чтобы нажать на дверной звонок. Это была идея Уэйда — что-то типа объявления о перемирии. Уэйд сам их испёк. Конечно, первый блин вышел комом, но эта партия печенья, по мнению Уэйда, вышла настолько вкусной, что каждый, кто попробует эти пирожные, должен навсегда влюбиться в них.

Питер косится на Уэйда, стоящего рядом с ним и откровенно дрейфящего.

— Может, хватит? Боже, как будто мы напросились в гости к Папе Римскому, а не к тёте Мэй.

— Почти то же самое, — бормочет Уэйд себе под нос. Он натягивает капюшон на голову, затем снимает его, затем натягивает снова. И стонет. — Почему я не могу просто воспользоваться новенькой голограммой? Ей будет противно. Возможно, она даже не пустит меня внутрь. Питер, она подумает, что я недостаточно хорош для тебя…

— Вероятно, она подумала бы так даже если бы твоё лицо украшало обложки модных журналов, — утешает его Питер. — Серьёзно, Уэйд, ты потрясающий. Просто будь собой.

Уэйд кивает.

— Да, — бормочет он, — собой. Понял.

— Но, — тут же добавляет Питер, — никаких шуточек про секс. Или ругательств. Или разговоров о наёмниках.

— Четыре месяца без убийств!

— Да, детка, я очень горжусь тобой, но, пожалуйста, не хвастайся этим перед моей тётей. И не разговаривай с самим собой.

Уэйд драматично съёживается и выстреливает в Питера из воображаемого пистолета.

— О, — добавляет Питер, — и ещё она думает, что ты только что вернулся из армии.

— Из армии? Типа, из американской армии? Питер, я даже не американец.

— …Эм, в общем, об этом тоже лучше не упоминать.

Тётя Мэй распахивает дверь, не спрашивая, кто там, и застаёт Уэйда закатывающим глаза. И уже ухмыляется. Она не сразу замечает Питера — сперва осматривает Уэйда с ног до головы. Тётя Мэй хотела встретиться с ним с тех самых пор, как Питер сказал, что они вместе. Питер совершенно не удивлён отсутствию осуждения в её взгляде, а вот Уэйд, похоже, в шоке. Он выглядит совершенно потрясённым, когда она вдруг обнимает его.

Питера игнорируют до конца вечера. Но он совсем не против. То, как Уэйд неловко заикается за ужином, а после неожиданно разговаривается с тётей на тему передач о готовке и садоводстве, — забавно и невероятно мило. Как только Уэйд убеждается в том, что ему не собираются отрезать голову, он расслабляется и начинает шутить. В какой-то момент всё это приводит к тому, что тётя Мэй задыхается от смеха.

Питер любит свою тётю. Она всегда будет самым дорогим человеком для него, и видеть, как она веселится вместе с Уэйдом, ставшим вторым дорогим человеком для Питера, очень приятно. Это греет. Питер так гордится — ими обоими, но особенно Уэйдом, который так старался на протяжении этих нескольких месяцев… Волна гордости и нежности поднимается в нём, когда тётя Мэй перехватывает его на кухне и шепчет на ухо:

— Отличный выбор, Питер. Он мне нравится.

— Мне тоже, — соглашается Питер с усмешкой. Как только тётя Мэй покидает комнату, он садится на диван к Уэйду — как можно ближе. — Видишь? Я же говорил, тебе не о чем беспокоиться.

Уэйд обнимает его за плечи, притягивая к себе.

— Это всего лишь часть моего плана по захвату её сердечка.

— Заткнись, — Питер толкает его локтем, — её сердечко принадлежит мне.

— Дай мне время. Она ещё не попробовала брауни, — у Уэйда в глазах заразительные смешинки, и Питер не в силах удержаться от улыбки. Уэйд прижимается губами к его щеке и задерживается на ней игривым и ласковым прикосновением. Он буквально светится от счастья.

Питер любит его.

Это давно уже не новость, но Питер никогда не думал об этом вот так.

— Эм… — говорит он вслух.

— Что? — спрашивает Уэйд, запрокидывая голову.

Питер краснеет.

— Я просто подумал… — медленно начинает он. Он не может признаться Уэйду, не сейчас. Вместо этого он говорит вот что:

— Ты хоть понимаешь, что торчишь в моей квартире практически безвылазно?

— Да..? — лоб Уэйда прочерчивает встревоженная складка.

— Я не против! — поспешно говорит Питер. — Просто я подумал, что… что, если бы ты просто… остался в ней. Навсегда.

— Ты хочешь, чтобы я переехал к тебе? — по голосу и выражению лица невозможно разобрать его эмоции.

— Да? — неловко отвечает Питер. — Ты всё равно не появляешься в своей квартире, — неуклюже оправдывается он, — и большая часть твоих вещей уже перекочевала в мою, так что разницы не будет…

— Ты хочешь, чтобы я переехал к тебе? — повторяет Уэйд.

Питер ёрзает, пытаясь вытащить что-то из кармана.

— У меня есть запасной ключ, — говорит он. — Ничего страшного, если ты не хочешь. Тебе всё равно стоит взять его — на всякий случай, или…

Уэйд торопливо выхватывает ключ, глядя на Питера широко распахнутыми глазами.

— Чёрт побери. Да. Конечно, малыш, конечно, я перееду к тебе! Чёрт побери!

— Ш-ш-ш! — шипит Питер, ища взглядом тётю, но на кухне всё ещё шумит вода, поэтому они в безопасности, пока тётя Мэй не расправится с грязной посудой. — Следи за языком!

Уэйд держит ключ, как священный артефакт.