В результате я свернулся на полу калачиком. Снял куртку и укрылся ею. Надел наушники, чтобы заглушить беспорядочные звуки, долетавшие снаружи.
И уснул. Я спал целыми днями.
Становилось все хуже. Зомби были повсюду. Вдали мелькали гигантские монстры. Я завесил в домике окна и сидел там безвылазно.
У меня был старый радиоприемник, он работал на коротких и длинных волнах. В первые дни в новостях пытались объяснять, что происходит.
Я жевал печенье, приготовленное девочками-скаутами, хрустел картофельными чипсами и слушал, как дикторы уверяют, что на западе безопаснее. А потом, на пятый день, радио замолчало…
Поэтому я снова стал спать.
Так же, как сейчас.
Когда я наконец набрался смелости, чтобы выбраться наружу и посмотреть, что происходит, с тех безумных событий на школьной парковке прошло уже девять дней.
И за эти девять дней все было разрушено.
* * *
КХРР-ШШШШШ!
Потрескивающий, шипящий звук врывается в мой кошмарный сон.
Я дважды моргаю. Я плохо понимаю, что происходит. И где я нахожусь.
И снова: КХРР-ШШШШШ!
«Какого черта?» – спрашиваю я, садясь и протирая глаза. Уже утро. Восходящее солнце слепит глаза.
И снова: КХРР-ШШШШШ!
Постепенно стряхиваю с себя утреннее оцепенение. Я помню, где я. В доме на дереве. Сорок третий день с начала Монстр-Апокалипсиса.
А этот звук – это КХРР-ШШШШШ – мне знаком!
Это рация!
Я вскакиваю на ноги. Ну почти. Одна нога еще не проснулась. Я падаю, ударяюсь коленом об пол, но быстро собираюсь с силами, потому что теперь меня не остановить. Лечу к выходу, хромая на одну ногу, так стремительно, что задеваю головой дверной проем. Я практически ныряю вниз за рацией.
Голос на том конце рации произносит:
«Джек, друг мой. Это я. Это Квинт».
Квинт! Он жив!
Но подождите…
И тут мне приходит ужасная, жуткая мысль, от которой вскипает мозг.
А вдруг это ловушка, которую подстроили зомби?
Могли ли зомби и монстры начать разговаривать? Если да, это может стать идеальной уловкой, чтобы меня погубить…
Поэтому я сказал:
– А, Квинт, старина. Один маленький вопросик. Ты живой, да? Ты ведь не какая-то там нежить, которая хочет меня обмануть, обвести вокруг пальца, правда?
– Я очень даже живой, Джек.
Уф-ф!
Подождите…
Это именно то, что сказал бы Квинт-зомби.
Я должен изобразить Мистера невозмутимость.
– Квинт, какое у тебя любимое блюдо? – спрашиваю я.
– Мозги.
Но потом рация снова шипит, и голос Квинта произносит:
– Ха-ха! Шучу, дружище. Брюссельская капуста.
УФ-Ф!
У меня прямо гора с плеч: мой лучший (и единственный) друг жив! И мне даже не хочется троллить его, мол, ему тринадцать лет, а его любимое блюдо – брюссельская капуста.
– Старик, это действительно ты! – восклицаю я.
– Воистину. Условимся о встрече? Мне есть чем удивить тебя.
Квинт воображает себя ученым и, наверное, поэтому считает нужным разговаривать как чудной старик из девятнадцатого века.
Не спрашивайте почему.
– Да! – отвечаю я. – Потусуемся, как в старые добрые времена! Чем займемся? Видеоигры? У меня есть генератор, он дает электричество!
– Да, видеоигры, – говорит Квинт. – Можно будет поиграть. Скоро увидимся, Джек.
Я расплываюсь в улыбке. От уха до уха.
Вот буквально: краешком губ касаюсь мочки уха.
– Квинт, это лучшее, что я слышал в жизни.
«Конец связи», и я по-настоящему просыпаюсь. Зеваю, потягиваюсь, иду в туалет, касаюсь пальцев ног, сплевываю, брызгаю в лицо дождевой водой из ведра, стоящего снаружи.
Пора выстроить маршрут к дому Квинта – и пополнить список Подвигов после конца света.
В моей штаб-квартире на дереве есть меловая доска. Я прихватил ее в начальной школе по соседству, когда наконец вспомнил, какой я смельчак, и выбрался на разведку.
Она здоровенная, ее можно переворачивать и писать с обеих сторон.
Это очень удобно. К тому же, пользуясь ею, я чувствую себя генералом времен Второй мировой.
На прошлой неделе, исследуя библиотеку, я нашел старую, где-то 1950-х годов, карту нашего города. Я прикрепил ее к доске и делал в важных местах коротенькие пометки. По мере того как я узнавал все больше о монстрах и о творящихся в городе ужасах, я обновлял надписи. И вот что я выяснил на сегодняшний день…
Я продумываю маршрут к дому Квинта, а потом одеваюсь. Моя нынешняя одежда – это нечто экстрасуперужасное и отстойное. Она больше похожа на придуманный в последнюю минуту костюм для Хеллоуина, чем на то, что реально помогает выжить.
Единственная приличная часть моего прикида – это оружие.
Убийце монстров необходимо надежное оружие.
Чаще всего я использую покореженную бейсбольную биту – ту, которой я дубасил Гррыгха по голове. Я называю ее «Луисвильский резак»: когда-то это была фирменная бита «Луисвильский отбивающий», а потом она превратилась в расколотую, заостренную деревяшку, которой можно кого-нибудь резануть, ну вы понимаете.
Но Луисвильским резаком я кромсаю только больших монстров. Не зомби.
У меня есть свой кодекс, и этот кодекс гласит, что я не нападаю с резаком на зомби.
Зомби когда-то были людьми! Не их вина, что они стали зомби. Я никогда не бью их по голове своей остроконечной битой-мечом. Это просто неприемлемо.
Так что с зомби я сражаюсь с помощью видавшей виды хоккейной клюшки. Один удар по башке – и идешь себе дальше.
Раньше у меня была Ручная Ракета (по сути, просто очень ухватистая рогатка), но наш учитель естествознания мистер Мэндо отобрал ее у меня уже на третий день.
Уф, ну и моя обувь… С обувью вообще завал.
Моя опекунша навязала мне эти поношенные кроссовки со светодиодами – такими маленькими красными лампочками, которые вспыхивают при каждом шаге. Такие в основном первоклашки носят.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
