* * *

Гам вновь шквалом обрушился на нее. Яркий дневной свет ослепил на мгновение - Энна прикрыла глаза ладонью, огляделась. Шона возле шатра не было. Она позвала его, без усилия перекрывая ровный шум звонким голосом своим, но ответа не получила. Людской поток гудел и бурлил вокруг; от ярких платьев, монист и тюрбанов рябило в глазах.

В раздумьи Энна постояла немного, озадаченная очередной странностью этого дня. Шон - не чародей Аддини; он обычный человек и не умеет растворяться в воздухе, равно как и проваливаться сквозь землю. Куда же тогда он подевался?

В надежде все же найти друга, девушка решила пройтись по базарным рядам. Может, он увлекся беседой с лавочником, или рассматривает с увлечением товары в лавке древностей... Она не верила самой себе, потому что знала: Одинокий Путник не оставит её одну. Тем не менее... Тем не менее - Энна сердито нахмурила брови - его нет, и где он - предстоит ещё выяснить. Ах, если б можно было вернуться к Аддини и спросить у него про большого человека с доброй улыбкой и седой прядью в черных волосах... В досаде Энна плюнула под ноги, угодив прямо на носок своего сапога, выругалась, распугав стоящих рядом старух с кулями и тюками, и решительно пошла прочь от шатра.

Солнце палило во всю мощь. Девушка сняла куртку, перекинула её через плечо. Слева, справа, сзади и спереди верещали лавочники, зазывая покупателей; монотонно кричали водоносы; бранились женщины, пищали дети, лаяли ободранные, вечно голодные псы. Энна уже не замечала этих звуков, погруженная в мысли мрачные и порядком запутанные, и все же, когда она вышла к воротам базара, в ушах её звенело, в голове мутилось, а во рту пересохло. Одинокого Путника она так и не нашла.

Подозвав водоноса, девушка кинула ему медную монету и приняла из рук его ковш теплой, но чистой воды. С наслаждением выпив её до капли, Энна пошла дальше, до перекрестка, затем свернула на соседнюю улицу, куда не доносился базарный шум. У первого встречного она спросила, как пройти к улице Розовых Фонарей. Человек указал ей дорогу.

Ближе к центру Нилам представился гостье во всей красе. Прелестные маленькие замки в два-три этажа, с башенками и бойницами, по обеим сторонам коих стояли истуканы с секирами или мечами, соседствовали с мощными, похожими на слонов, домами серого и белого камня. Во многих окнах разными цветами переливались витражи, перебрасываясь веселыми радужными бликами; вдоль стен висели длинные и узкие деревянные ящики с цветами необычайной красоты; высокие деревья, в благословенной тени которых гуляли птицы, стояли стройными рядами.

Энна, равнодушным взором обозревая это великолепие, шла по середине улицы. Воспитанная в доме почтенном и богатом, она знала географию, геометрию, цифросложение и цифровычитание, письмо и языки разных народов, астрономию и философию; она умела отлично стрелять из лука, драться на мечах и кинжалах, ездить верхом, вести светскую беседу, играть на свирели, цитре и прочих музыкальных инструментах, но при всем этом разностороннем образовании девушка совершенно ничего не понимала во всякого рода тайнах и загадках. Натура её, хотя и женская, была вовсе не изворотлива, не лукава, не хитра. С душою прямою и открытой, как у истинного воина, Энна в свои девятнадцать лет ещё только училась (против воли) порой поступать так, как надо, а не так, как хочется; порой молчать и улыбаться, а не шипеть и размахивать кинжалом; порой идти в обход, а не напрямик. Учителем её была сама жизнь. Поэтому, наверное, сейчас, проходя по улицам Нилама, юная воительница не столько ломала голову над разрешением загадок последних дней, сколько пыталась понять, откуда они вообще взялись.

Был ли то редкий случай совпадения событий, или некий заговор против неё лично, она не ведала, однако в силу подозрительности характера склонялась к тому, что был именно заговор. Потом, восстановив последовательность происшествий, ясно поняла: нет, никакого заговора не было. Но как объяснить внезапную враждебность Тротби и Гуччо? Исчезновение Одинокого Путника? Все это было похоже на мозаику, которую невозможно сложить из-за потери нескольких кусочков смальты. Так, рассуждая сама с собой, Энна вышла на улицу Розовых Фонарей.

Дом Лансере Бада (а значит, и дом Тротби) она увидела сразу. Он стоял за каменной стеной, увитой плющом; его крохотные башенки, покрытые позолотой, сверкали в ярких солнечных лучах, а невысокие шпили были увенчаны позолоченными же шарами, кои сами казались маленькими подобиями солнца.

Без долгих колебаний Энна направилась к большим чугунным воротам, намереваясь во что бы то ни стало пройти в дом, как вдруг сердце её дрогнуло, и отголосок давней глухой, тягучей тоски обжег душу. Она резко остановилась. Через мгновение всего ей стало ясно, что предчувствие, так часто выручавшее её прежде, не обмануло и на сей раз. Среди прохожих, которых тут было совсем немного, она заметила двух весьма подозрительных человек. Эти явно никуда не торопились, а не спеша прогуливались по улице взад-вперед. Потом Энна заметила ещё одного бездельника, потом ещё одного... Они подмигивали друг другу и строили таинственные физиономии, но, сходясь на середине улицы, усиленно делали вид, что незнакомы. Девушку немало позабавила бы эта бездарная игра, если б дело происходило не возле дома Тротби. Ибо хотя месьор наследник и повел себя нагло и оскорбительно, Энна не испытывала негодования в достаточной мере, чтобы выкинуть его из сердца и из головы напрочь. Его рассказ о Соломии и дяде Лансере тронул её, хотя она вряд ли призналась бы в этом даже под пыткой. И Гуччо... Милый Гуччо, с таким отчаянием бросившийся защищать своего хозяина...

Что же здесь делают эти хаки? Энна как встала столбом посреди улицы, так и продолжала стоять, размышляя над всем происходящим. Теперь не было сомнения в том, что старый Аддини, базарный прорицатель, сказал ей чистую правду. Лансере Бад в опасности, иначе кто стал бы следить за его домом, а значит, и за ним самим? Впрочем, Энна могла сознаться хотя б самой себе в том, что и на миг не сомневалась в искренности слов Аддини. Но как же странно то, что дядя Тротби и есть тот мудрец, ради которого она приехала в Нилам...

"О-о-о-о..." - мысленно простонала Энна, ясно осознавая, что на всю армию вопросов у неё пока нет ни одного ответа. Если б рядом был Одинокий Путник! Такой спокойный, такой уютный и надежный... Он не стал бы в бессильном раздражении кусать губы и сжимать кулаки, он...

Хаки насторожились, видя, что юная особа, одетая в мужское платье, стоит перед домом Бадов и не двигается с места. Потихоньку они стали подтягиваться к ней, тревожно переглядываясь и делая большие глаза...

Заметив танец хаков вокруг себя, Энна не стала выхватывать кинжал и нарываться на неприятности, особенно опасные в чужом городе, а благоразумно удалилась. Теми же улицами она возвращалась в дом Иеремии, после четверти дня прогулки по Ниламу уставшая так, как будто шла без отдыха сутки напролет. Мысли наконец перепутались в её голове. Сейчас она хотела лишь одного: войти в дверь, выкрашенную в яркий синий с красными полосами цвет, и за нею увидеть Одинокого Путника, потягивающего вино из серебряного кубка...

* * *

Но Одинокого Путника она не нашла и в трактире. Иеремия, веселый и ничуть не встревоженный, сказал Энне, чтобы она не волновалась, что Шон человек бывалый, постоять за себя умеет, поэтому ничего с ним не случится. "Подожди, красавица, - добавил трактирщик, - к вечеру он уж точно появится."

Однако Шон не пришел и к вечеру. В сумерки, когда Энна сидела на роскошной кровати в своей зеленой комнате и мрачно грызла ноготь на мизинце, в дверь постучал Иеремия. Он улыбался, но девушка легко разглядела в глазах его беспокойство, коего и следа не наблюдалось днем.

- Надо ещё подождать, - с порога объявил он. - Шон отважен, ловок и силен. С ним никогда не справится вся наша ниламская стража.

- Ну, уж это ты приврал, - расстроенно сказала юная воительница, не далее как вчера убеждавшая Тротби, что Одинокий Путник легко одолеет целое войско.